Глава XIV. ОТ УТОПИИ СОЦИАЛИЗМА К РЕЖИМУ ТОТАЛИТАРИЗМА
Совершенно естественно, что догматическая организация заговорщиков, пришедшая к власти путем насилия и против воли большинства народа, не может управлять этим народом иначе, как посредством, террористической диктатуры. Что первое поколение заговорщиков управляло методами террора, это вполне обычное явление в истории всех насильственных переворотов, но что их сменяющиеся наследники на протяжении четырех поколений продолжают удерживать свою диктатуру ортодоксальнейшими методами первого поколения основоположников их власти, как это случилось в России, — это уже беспрецедентное явление в мировой истории. Трудно это объяснить лишь виртуозной техникой заговорщиков. Вероятно, разгадка лежит отчасти и в феноменальном характере русского человека: бесконечно терпеть, приспособляться к всяким тяжким ситуациям, как он веками приспособлялся к монгольскому игу, крепостному праву и суровым условиям окружающей среды. Надо отметить и другой факт, который обычно игнорируют: ленинскую концепцию террора и заговора ученики и наследники Ленина распространили и на внутрипартийную жизнь — сначала как идеологический террор, потом как физический террор, и, под конец, и как метод захвата власти путем внутрипартийных заговоров. Ни один наследник на ленинском троне не пришел к власти в партии в ее легальных уставных рамках. Каждый генсек, начиная со Сталина, приходил к власти путем внутрипартийного заговора, при взаимодействии партийного и чекистского аппаратов:
1) Сталин — через заговор "тройки” против Ленина и Троцкого; 2) Берия, Хрущев и "калиф на час" Маленков — путем заговора против законных наследников умирающего Сталина, а именно — против Молотова, Ворошилова, Кагановича; 3) Хрущев — путем заговора сначала против Берия, потом против Маленкова и Молотова; 4) Брежнев, Подгорный, Суслов и Шелепин — путем заговора против Хрущева; 5) Андропов — путем заговора КГБ против партаппарата; 6) Горбачев — путем второго заговора КГБ против партаппарата. Армия участвовала только в трех заговорах: во время переворота против Берия, против "ан-типартийщиков" и против Хрущева, а политическая полиция активно участвовала во всех заговорах, кроме заговора против Берия. Обо всем этом позднейшем развитии монопартийного режима надо сказать, чтобы предпослать изложению данной главы следующие основополагающие постулаты Ленина и ленинизма в отношении правовой природы однопартийного режима, на которые я уже ссылался в других работах, но для данной темы повторенние этих азов ленинизма необходимо для полноты картины:
1) По Ленину "диктатура пролетариата" и "диктатура партии" одно и то же, а "научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть" (Ленин, тХХУ, стр.441);
2) "диктатуру осуществляет коммунистическая партия большевиков" (там же, стр.193–194);
3) "Фактическая конституция советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу" (Ленин, т.31, четвертое изд., стр.342);
4) "Партией руководит ЦК из 19 человек" (Ленин, tJCXV, стр.193–194);
5) "Волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим" (Ленин, т. ХХУ, стр.119).
Если партия и ее аппарат во главе с "одним диктатором" — мозг режима, то чекистская политическая полиция — его корпус, отсюда понятно и их органическое взаимодействие. На этом основании я и назвал советскую политическую систему "тоталитарной партократией". Вот на этой довольно стройной и научно-обоснованной "философии диктатуры" и построено все материально-правовое здание ленинизма, которое окончательно утвердилось как тоталитарное государство в период Гражданской войны и "военного коммунизма". Вполне логично и закономерно, что в лице Сталина это тоталитарное государство нашло куда более идеального диктатора, который "один более сделает и один более необходим", чтобы осуществить волю своего класса — партаппарат™й бюрократии, чем Ленин. Путь к завершению такого тоталитарного государства оказался тяжким, продолжительным и кровавым. Начал его, вопреки утверждениям советских исследователей, не Сталин, а Ленин, у которого сам Сталин был "винтиком" в революции, "разъездным громилой" в Гражданской войне и палачом на "стройках военного коммунизма", как надзиратель от ЦК над Чека.
Если Ленин говорил в книге "Что делать?", что "подготовленная проповедью Ткачева и осуществленная посредством действительно устрашающего террора попытка захватить власть — была величественная", а академик Покровский называл Ткачева "первым большевиком", то тогда становится понятным и замечание Бердяева: "Маркс и Энгельс говорили о буржуазном характере революции в России и были скорее меньшевиками, чем большевиками". Против кого же было направлено острие террора Ткачева, которым так восхищался Ленин? Сохранилось очень интересное свидетельство сестры Ткачева — А.Анненской, в котором говорится: "Он со всем пылом молодости ненавидел господствующий в России режим, и находил, что для обновления страны необходимо ни мало, ни много, как уничтожить всех людей старше 25 лет" (В.С.Варшавский, "Родословная большевизма", стр.20, 1982).
Ленин не был так циничен, но философия террора Ленина была не далека от такой постановки вопроса, ибо он к сведению всей России повторял лозунг на-родников-террористов: "Кто не с нами, тот против нас". Поскольку "законы классовой борьбы" не знают по Ленину пощады к противникам, то судите сами, куда завела бы Ленина его террористическая философия, если вспомнить, что уже при Советской власти более 76 % российских избирателей во время выборов в Учредительное собрание голосовали против большевиков. Ведь если делать политику по лозунгу Ленина, то создалось бы абсурдное положение, когда невозможно ни уничтожить, ни даже закрыть в концлагеря 2/3 населения страны. К тому же не так понимали марксистские учителя Ленина "законы классовой борьбы" при переходе к социализму. Мы уже писали об отрицательном отношении основоположников марксизма к тайным организациям и политическим заговорам. Писали и о том, как Маркс и Энгельс выдвинули тезис, что в демократических странах (Англия, Америка, Франция, Швейцария и Голландия) к социализму можно прийти при помощи мирных средств. Этим самым они пересмотрели и свои старые взгляды на террор якобинцев и народников. В письме к Марксу от 4-го сентября 1870 г. Энгельс писал:
"Террор представляет собой большей частью бесцельную жестокость людей, которые сами напуганы и стараются успокоить себя. Я убежден, что в царстве террора во Франции 1793 г. были почти целиком повинны сверхнервные буржуа, выступавшие как патриоты, мещане из мелкой буржуазии, пачкающие свои штаны от страха, и сброд, делавший из террора выгодное дело".
Весь верхний командный этаж ленинской партии как раз и состоял из буржуазно-дворянских сынков (Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Дзержинский и другие). Рабочий народ сюда редко попадал (Шляпников, Томский, Федоров). Средний этаж весь состоял из "сброда" вроде Кобы-Сталина и его бандитского окружения. На нижнем этаже обитала "пролетарская масса", которая не имела ни малейшего представления, что это за штука "диктатура пролетариата" и какой "социализм" она ей готовит. Зато гениальный Толстой угадал, какой социализм готовят России русские марксисты, когда заявил в "Русском богатстве" в 1891 году: "При социализме придется учредить такое количество чиновников, что они съедят 3/4 всего того, что будет заработано людьми" (вот данные из советской печати: 18 миллионов советских бюрократов проедают ежегодно 40 миллиардов рублей!). Ленин, конечно, выдумал свою революцию и свой "казарменный коммунизм" не для наказания несогласных с ним русских людей, а как благо для них и для всего человечества. Но проблема не в том, что Ленин хотел, а в том, что он сделал. Он начал прокладывать дорогу пролетариату в рай на земле, через трупы миллионов "непролетариев", на чем и провалился, не успев сказать, как его учитель Бабеф: "Любовь к революции убила во мне всякую другую любовь и сделала меня жестоким как дьявол". Русские марксисты во главе с Лениным восхищались якобинским террором и были падки на заимствования их учреждений, терминологии и политических ярлыков, таких, к примеру, как пресловутый термин "враг народа". Этот термин Ленин впервые употребил как криминальное обвинение против партии русского классического либерализма и демократии — против кадетов буквально на второй же день после прихода к власти. Как известно, вся философия тирании Сталина была построена на априорности истины: человек, которому наклеили ярлык "враг народа" — уже враг, и доказывать это фактами и уликами не требуется. Большевики только отказались перенять у французов гильотину, зрелище чуждое русскому менталитету. Чекисты кончали с врагами тайно и оптом из автоматов в подвалах тюрем или в глухих лесах далеко от городов. Исходные позиции марксизма — гимн свободе и равенству — в социализме ленинских марксистов сработали "диалектически": превратились в свои противоположности. В основе этой трансформации идей свободы и равенства в духовное и материальное рабство лежит — по Бердяеву — своеобразие русского исторического про-цеса: "Русская революция, — пишет Бердяев, — порождена своеобразием русского исторического процесса и единственности русской интеллигенции… Произошла русификация и ориентализация марксизма" ("Истоки и смысл русского коммунизма"). В.С.Варшавский приводит любопытную цитату на этот счет из самого Маркса, который писал:
