Ознакомительная версия.
Жозеф Никола Делиль, член Петербургской АН в 1726-1747 годах, позволил себе поступок, совершенно немыслимый для немецкого ученого: в 1739-1740 гг. он заведовал Географическим департаментом АН, и сознательно затягивал составление «Атласа Российского», который вышел в 1745 году, после отстранения Делиля.
Одновременно Ж.Н. Делиль тайно отправил во Францию ряд карт и материалов Камчатских экспедиций и без согласия АН опубликовал эти карты. Причем приписал все открытия и составление карт выдуманному им испанскому адмиралу де Фонта. Пусть будет чья угодно заслуга, только бы не россиян!
Делиль совершенно справедливо был лишен пенсии, назначенной после ухода из академии в 1747 году, но книга-то его вышла...
Что до самого Атласа, то передам слово великому математику Леонарду Эйлеру, в это время русскому академику: «Многие карты атласа не токмо гораздо исправнее всех прежних русских карт, но еще и многие немецкие карты далеко превосходят». И: «кроме Франции, ни одной земли нет, которая бы лучшие карты имела»[138]. Вероятно, ревность к работе такого класса, потеря Францией приоритета и спровоцировала Делиля на его, говоря мягко, неакадемичный поступок.
Так вот: Наполеон мог бы знать Россию намного лучше, если бы дал себе труд почитать и послушать немецких ученых и путешественников. Но немецкого языка он не знал и не любил, а немцев считал сентиментальными старательными дураками.
Наполеон пользовался сведениями и картами, опубликованными в пресловутой «Энциклопедии». Но в «Энциклопедии» не было даже статьи с названием «Россия». На одной из опубликованных там карт на месте Европейской России стояло: «Московия», а за Уралом красовалась «Великая Татария». Были и другие, еще более сюрреалистические карты. На некоторых из них прямо за Уралом начинался Китай. Карты были... выпускали их в России и в Германии.
Прусский учитель схватился бы за розгу, скажи ученик такую глупость. Учитель русских барчуков Карл Иванович заплакал бы, сострадая их невежеству. Но французские дикари, завывая про «культ разума», составляли эти фантастические карты, публиковали их и учились по ним. Даже украденное Делилем в России впрок не пошло. Впрочем, и нет никакой России, есть Московия и Великая Татария.
Одну из карт, где за Уралом сразу Китай, обнаружили в материалах походной канцелярии начальника штаба Великой армии Бертье. Русские редакторы советского времени отказывались публиковать эту карту: НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Наполеон ведь гений, а французская «Энциклопедия» — великая, она собрала все знания человечества (про то, например, как попы обманывают рабочих, придумывая метеориты).
Стоит ли удивляться, что незадолго до Тильзита Наполеон посылал в Китай дипломатическую миссию — нельзя ли заключить с Китаем союз против России? Логично: если китайский император может двинуть войска прямо от Челябинска и Оренбурга, то почему бы и нет? Жаль, что Наполеон не пытался заключить такой же союз с монгольским ханом, монархом Великой Татарии или с народом человечков с песьими головами, впадающих в зимнюю спячку охотников на арктических бегемотов. А может, и пытался, только мы этого пока не знаем.
Во всяком случае, надо четко понимать: для Наполеона и офицеров его штаба, выкормышей Французской революции и жертв нелепой национальной напыщенности, провинциальнейшей убежденности в своем величии, Россия была совершенно неизвестна и непонятна. Выйти из Витебска и вступить в пределы Великороссии значило для него примерно то же, что начать экспедицию в Амазонию или в глубины Африки.
Конец Польской кампании
Стоя в Витебске, Наполеон находился на границе коренных земель России. До разделов Польши это и правда были земли Великого княжества Литовского, часть разделенной Речи Посполитой. Тому минуло всего 17 лет с 1795 года, с последнего, с Третьего раздела Польши.
Пока есть смысл называть этот поход Второй Польской кампанией. Пока Наполеон вроде как бы восстанавливает Речь Посполитую, «несправедливо уничтоженную» Российской империей. Пока что он посягает на Российскую империю, на государство.
Подтягиваются войска, расстроенные после 400 км наступления — причем без регулярного снабжения. Уже стало голодновато и страшно, непонятно и опасно. Польский поход окончен: русские войска вытеснены с территории Речи Посполитой. Можно провозгласить восстановление этого государства, если хочется. Можно оставаться в Польше и одновременно провозгласить раскрепощение всего русского крестьянства. Свою же армию объявить залогом русского счастья. Александр даже ополчение мыслит с сохранением сословий! А я, Наполеон Бонапарт, император Французской республики, дарю вам всем свободу! Гарантом же того, что вы получите желаемое, служит моя Великая армия, военная сила! Идите ко мне, я сделаю вашу страну передовой и свободной!
Если бы Наполеон поступил так, он, скорее всего, вызвал бы в России гражданскую войну. И тогда вторжение 1813 года прошло бы уже в глубь полыхающей, ослабленной державы. Последствия непредсказуемые, и скорее всего, результатом его стало бы возникновение совсем другой, незнакомой нам России, с другим политическим строем, с другой историей.
Пойти в Россию в 1812 году означало:
1. Окончить Польскую кампанию и тут же начать новую.
2. Начать эту новую кампанию с уставшей, полуголодной армией, не оправившейся от удивительного мора.
3. Покинуть знакомые европейцам земли и вступить в совершенно непонятные и незнакомые области.
4. Иметь дело с противником, логика и поведение которого непонятны и непредсказуемы.
Идти в Россию, не объявляя свободы крепостным, означало:
1. Обмануть ожидания миллионов людей.
2. Иметь дело со сплоченным, не расколотым внутренне народом.
Если бы Наполеон остался в Витебске и провозгласил свободу, он с 90%-й вероятностью сгубил бы Российскую империю.
Вторгаясь в Россию в августе 1812 года, он почти гарантированно давал себя победить. И читатель еще удивится, что я называю Наполеона Спасителем?!
Глава 2.
ЗАМАНЕННЫЙ НАПОЛЕОН
Французы разорили мой дом и идут разорять Москву, они оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думают Тимохин и вся армия. Надо их казнить.
Граф Л.Н. Толстой
Куда идти?
Итак, главный выбор: зимовать на территории Великого княжества и начать воевать в 1813 году?
Второй выбор: объявлять / не объявлять свободу?
И только на третьем месте выбор: если продолжать наступление в 1812 г., то куда идти: на Петербург или на Москву?
Наполеон первоначально планировал идти как раз на Петербург: и дорога ближе, и все же столица. Петербург был столицей России. Ее падение предрешало исход войны. Наполеон не мог мыслить по-другому.
Сразу идти на Петербург? Там Швеция. Там неблагодарный Бернадотт... Но ведь идти на Петербург можно не только вдоль берега Балтики, через Ригу. Идти на Петербург можно и из глубины России. Уже во время похода 1812 года была сделана такая попытка.
Угроза Петербургу
В июле 1812 года операция по захвату Петербурга была поручена маршалу Удино, дивизии которого были составлены из самого отборного войска, оставшегося в истории под именем «дикие» или «адские легионы». Маршалу ставилась задача изолировать Петербург от России, отрезать от него русские войска, прижать их к Рижскому заливу, где их погибель казалась в то время неизбежной. Удино был так уверен в победе, что, говорят, расставаясь с Наполеоном, сказал: «Прощайте, ваше величество, но извините, если я прежде вас буду в Петербурге».
16 июля русская армия продолжила отступление через Полоцк на Витебск, оставив для защиты Петербурга 1-й корпус генерал-лейтенанта Витгенштейна.
В самом Петербурге к эвакуации всерьез готовились все военные и гражданские учебные заведения, в том числе и Царскосельский лицей. Он должен был переехать или в эстонский город Ревель, или в финский Або (современные Таллин и Турку). Сохранились отчеты о закупке специальных контейнеров для имущества и теплой одежды для воспитанников. С переездом торопили. Только благодаря директору лицея Энгельгардту, которому хотелось отметить годовщину открытия лицея в Царском Селе, дотянули до 19 октября. А на следующий день появилось сообщение, что 19 октября Наполеон покинул Москву.
Среди прочих ценностей предполагали вывезти в Вологду памятник Петру I, знаменитый «Медный всадник». Для этого были приготовлены специальные плоскодонные баржи, выработан подробный план эвакуации. Но тут майора Батурина стал преследовать один и тот же таинственный сон. Во сне он видел себя на Сенатской площади, рядом с памятником Петру Великому. Вдруг голова Петра поворачивается, всадник съезжает со скалы и по петербургским улицам направляется к Каменному острову, где жил в то время император Александр I. Медный всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого навстречу ему выходит озабоченный государь. «Молодой человек, вот до чего ты довел мою Россию! — говорит ему Петр-Медный всадник. — Но знай, что пока я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачивает назад, и снова раздается звонкое цоканье бронзовых копыт его коня о мостовую.
Ознакомительная версия.
