— Сколько было свидетелей со стороны защиты? Я могу сказать, сколько было заявлено, — более 100 человек. А было — два.
— Судьи, вот я просто представил себя на вашем месте (а я прошел большую школу жизни и принимал очень серьезные решения). Но то, что предстоит вам, гораздо серьезнее. От вашего решения зависит, будет ли восстановлена справедливость. И с этим придется вам потом жить.
— Что сказали прокуроры на первом заседании? «Мы представляем государство». И тут же ввели вас в заблуждение. Никогда прокуроры не представляли государство. Прокуроры представляют прокуратуру, где решение, вынесенное в пользу подсудимых, является изъяном в их работе, приводящим к очень серьезным последствиям. А дальше они как бы говорят: «Верьте нам, раз мы представляем государство, верьте».
— Прошу вас, присяжные заседатели, оправдать меня и дать другим невиновным подышать. Ведь какой это грех — наказывать людей недоказанно. Я не сильный христианин, но всё равно я понимаю, что — это грех.
В самом конце своей речи Фургал сделал жест руками, в котором одновременно можно было прочитать и отчаяние, и надежду.
«С присяжными что-то не то»: странности вердикта
Чем страшнее обвинение, тем больше ответственности лежит на Фемиде. Любые сомнения трактуются в пользу подсудимого (что, к сведению, прописано в уголовнопроцессуальном кодексе). Если обвинение основано на неубедительной доказательной базе, то подрывается доверие общества к самому институту правосудия. Ровно так, похоже, произошло после вынесения вердикта эксгубернатору Хабаровского края Сергею Фургалу.
«Виновен по всем эпизодам, снисхождения не заслуживает», — произнёс старшина коллегии присяжных.
«Стыдно! Поднимите глаза, стыдно же! Вы с ума сошли», — эмоционально отреагировал Фургал.
Сергей Иванович верил до последнего, что его оправдают. Верил так сильно, что не мог даже допустить поворота, подобного этому.
Сторона защиты предполагает, что присяжные заседатели подвергались давлению. Но доказать это почти невозможно (если только через какое-то время кто-то из народных заседателей не расскажет об этом сам). Как могут надавить на присяжных сотрудники спецслужб — об этом мы рассказывали не раз. Но даже если отбросить эту версию, то появляется другая: присяжные свято верили обвинению, которое твердило им, что оно представляет государство. А тут ещё председательствующий не позволил опросить практически никого из свидетелей защиты и не дал представить многие доказательства невиновности (они так и остались неисследованными).
«С присяжными что-то не то, раз они все смотрели в пол», — заметил один из коллег-журналистов, присутствовавших на суде.
Но в большой степени «что-то не то» с самим институтом правосудия, раз оно не смогло убедить в виновности Фургала огромное количество людей. А те писали и продолжают писать, что суд был несправедливым и над Фургалом просто совершили расправу. «Казнили, Жестоко и бескомпромиссно», — сказал в сердцах один из защитников.
По поводу причин такой «казни» — тут сразу несколько составляющих, о которых рассказывал Фургал. Во-первых, экономическая (в процессе следствия поменялись собственники завода «Амур-сталь» и были остановлены 14 предприятий, которые на него работали). Во-вторых, политическая. Как говорят, ему не смогли простить народной популярности. В своём последнем слове на суде Фургал упомянул, что в свою бытность губернатором он получил предупреждение: «если я не совершу определенных действий, то посадят». И, кстати, ещё раньше он как-то обмолвился, что от него требовали показаний на Владимира Жириновского, «Я не предатель», — ответил Фургал.
Но вернёмся к обвинению. Оно основывается во многом на показаниях в прошлом компаньона Фургала Николая Мистрюкова. Дал он их после того, как его убедили в «Лефортово» в наличии смертельного заболевания. При этом медпомощи ему не оказывали. Будучи уверенным, что умирает, любой человек (за редчайшим исключением) пойдёт на сделку со следствием.
Накануне вердикта в сети появилось видео допроса Мистрюкова, которое говорит скорее о невиновности Фургала, чем наоборот. На нем Мистрюков фактически признаётся, что ничего не помнит и говорит так, как нужно следствию.
Главный принцип правосудия — любые сомнения толкуется в пользу обвиняемого. Видео сеет много сомнений. Как после его просмотра людям верить в правосудие, которое, несмотря ни на что, признало Фургала виновным?
Эта история мне напомнила другую. Несколько лет назад на ютьюбе появилось видео допроса сочинского полицейского Ильи Галкина, обвиняемого в подрывах. На видео его бьют. И вот кусочек диалога. «Ты хочешь, чтобы тебя опять ломали? Тебе мало показалось?»
«Нет, мне не мало, — отвечает Галкин. — Вы же мне не кражи вешаете, вы мне хотите десять убийств. Разве так можно? Кем вы меня хотите выставить?»
«Ты просто оказался в ненужном месте в ненужное время. Мне тебя даже жаль в какой-то степени. Но пойми: выбора нет ни у тебя, ни тем более у меня. Будешь вместе работать, пойдешь пособником. А будешь (нецензурно), пойдешь как организатор».
Сторона защиты доказала подлинность видео. И знаете, что случилось? Галкина всё равно приговорили к пожизненному сроку.
Так и с Фургалом. После видео Мистрюкова его всё равно признали виновным. И пострадал в этом случае даже не столько он, сколько судебная власть. Да-да, когда подрывается вера в правосудие, люди перестают надеяться на суд, как гарант их свобод и справедливости. Кому это было нужно сейчас, в столь сложный для страны период?
«А судьи кто?» Исповедь присяжных
Изнанку суда присяжных многие россияне знают по фильму Михалкова «Двенадцать». Но одно дело кинокартина, и совсем другое — реальность. К тому же с момента выхода фильма прошло 15 лет, а за это время изменился сам институт суда присяжных. В общем «кухня» жизни народных заседателей и обстоятельства, в которых выносится вердикт, долгое время оставались в тени.
И тем важнее узнать её от людей, которые были народными заседателями в одном из самых громких процессов современной России — по обвинению экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала в заказных убийствах. Напомню, вердиктом присяжных он был признан виновным (но не указано каким количеством голосов), после чего суд назначил ему 20 лет лишения свободы (приговор не вступил в законную силу).
Передо мной четыре народных судьи, которые пришли поведать о странностях на процессе.
Но напомним, что его дело рассматривал суд присяжных, о чём просил сам Фургал. Коллегию народных заседателей собрали только с третьей попытки. Дважды на отбор не являлось нужное количество кандидатов. А вот в третий раз их пришло больше сотни, среди которых выбрали б основных и 8 запасных. В их числе четыре женщины, которое обратились в редакцию. Сразу оговорюсь, все они были запасными. По закону, и основные, и запасные присяжные обладают одинаковыми правами и находятся вместе на протяжении всего процесса.
Есть только одна разница — запасные не голосуют (но при этом могут высказывать своё мнение на финальном осуждении вердикта).
Справка: Запасные присяжные не участвуют в вынесении вердикта. Но они вправе заявить о постороннем влиянии во время процесса, взять самоотвод и т. д. При любых условиях никто — ни представители сторон, ни судья — не вправе общаться с присяжными вне судебных заседаний по вопросам существа дела.
«Мы все внимательно слушали, записывали, задавали вопросы, в общем полностью погрузились в процесс», — говорят присяжные. Все четверо — молодые, умные и красивые. Но они просили не публиковать их фото и называть их по номерам (ФИО и все паспортные данные есть в редакции). Наше знакомство они начали с рассказов о том, как вообще попали в присяжные.
