Сестры унаследовали родовые имения Потоцких в Умани и Тульчине. Им принадлежали крымские поселения: Симеиз, Массандра и Мисхор, где они и проводили летние месяцы. Романтическая красота Софьи Станиславовны сочеталась с ее незаурядным умом, добротой, веселостью и открытым характером. П. А. Вяземский писал о ней: «Все нездешнее, неземное, райское, небесное, и лишь взгляд ее обнаруживает искру чувственности, способную разгореться в пожар поэзии и любви».
Пушкин встречался с Софьей в 1818–1820 годах в Петербурге, а затем уже снова во время южной ссылки. От нее он услышал рассказ о печальной судьбе представительницы их знатного рода: преданье о любви хана Керим-Гирея к похищенной им княжне Марии Потоцкой, что впоследствии легло в историческую основу сюжета поэмы «Бахчисарайский фонтан».
4 ноября 1823 года поэт писал из Одессы П. А. Вяземскому: «…Припиши к «Бахчисараю» предисловие или послесловие, если не ради меня, то ради твоей похотливой Минервы, Софьи Киселевой…»; 20 декабря: «…Ты, кажется, собираешься сделать заочное описание Бахчисарая? Брось это. Мадригалы Софье Потоцкой это дело другое…»
Помимо этих прямых упоминаний имени Потоцкой поэт 25 августа писал брату: «…Дело в том, что я прочел ему [Ф. Туманскому] отрывки из «Бахчисарайского фонтана» (новой моей поэмы), сказав, что я не желал бы ее напечатать, потому что многие места относятся к одной женщине, в которую я был очень долго и очень глупо влюблен». В письме А. А. Бестужеву в феврале 1824 года: «Радуюсь, что мой «фонтан» шумит. Недостаток плана не моя вина. Я суеверно перекладывал в стихи рассказ молодой женщины. К нежным законам стиха я приноровил звуки ее милых и бесхитростных уст». Ему же 29 июня: «…Черт дернул меня написать еще, кстати, о «Бахчисарайском фонтане» какие-то чувствительные строчки и припомнить тут же элегическую мою красавицу. Вообрази мое отчаяние, когда увидел их напечатанными. Журнал может попасть в ее руки. Что же она подумает, видя, с какой охотою беседую о ней с одним из петербургских моих приятелей. Обязана ли она знать, что она мною не названа, что письмо распечатано и напечатано Булгариным. Признаюсь, одною мыслию этой женщины дорожу я более, чем мнением всех журналов на свете и всей нашей публики».
Вероятно, что в этих письмах имелась в виду Софья Станиславовна, которая была в то время «объектом его безумной и отверженной любви».
Свадьба Софьи Станиславовны с П. Д. Киселевым, начальником штаба 2-й армии, состоялась 25 августа 1821 года в Одессе. В переписке с мужем в 1827 году она сообщала о прочитанных ею книгах и просила прислать ей новые, в том числе издания «Бахчисарайского фонтана» и «Евгения Онегина». «Если увидишь его [Пушкина], – писала она мужу, – передай ему, что я учусь русскому языку, чтобы читать его стихи». Однако через год-два супружеской жизни ее отношения с мужем испортились. В этом, скорее всего, была виновата ее родная сестра Ольга, в объятиях которой, Софья Киселева неоднократно заставала своего мужа.
С 1829 года Софья Станиславовна стала жить раздельно с мужем, а в 1834 году после его возвращения из Бухареста было заключено письменное соглашение: оба крупных имения в Уманском повете Киевской губернии остались за ней, но доходы делились поровну. Она пыталась восстановить разорванные с мужем отношения. Но тот страстно влюбился в Анну Оленину и ради возможности женитьбы на ней окончательно развелся с Софьей Станиславовной. Однако тяжелое материальное положение не позволило Киселеву связать себя узами брака с Олениной.
Софья Киселева очень тяжело переживала гибель Пушкина и доказательно утверждала, что быть Великим поэтом в России – несчастная доля.
Глава вторая Ссылка на юг
Пушкин стал популярным поэтом. Но у этой популярности оказалась и оборотная сторона. Некоторые его язвительные эпиграммы и стихи с критикой существующего порядка попали к Александру I, который возмущенно заявил: «Пушкина надобно сослать в Сибирь; он наводнил Россию возмутительными стихами, вся молодежь их читает». Лишь заступничество друзей поэта и матери царя Марии Федоровны позволило смягчить приговор.
6 мая 1820 года Пушкин по требованию служебного перемещения выехал из Петербурга на юг. До этого Александр Сергеевич бывал только в Москве, Захарове, Петербурге, Царском Селе, да пару раз в селе Михайловском.
Маршрут поездки на юг: Петербург – Луга – Великие Луки – Витебск – Орша – Могилев – Чернигов – Киев – Золотоноша – Кременчуг – Екатеринослав, к генералу И. Н. Инзову (с июня 1820 года наместник Бессарабии, а с июля 1822 – новороссийский губернатор). Приехав в Екатеринослав, Пушкин искупался в холодных водах Днепра и сильно простудился. Случай помог ему и подлечиться, и побывать на Кавказе и в Крыму: в Екатеринослав приехал генерал Н. Н. Раевский с сыном Николаем, дочерьми Марией и Софьей, совершавшими поездку в Крым через Кавказ. Он попросил Инзова отпустить Пушкина с ним на Кавказские Минеральные Воды «для поправки здоровья» и получил разрешение.
Поехали в двух каретах и коляске по маршруту: Екатеринослав – Мариуполь – Таганрог – Новочеркасск – Ставрополь – Пятигорск (здесь к ним присоединился на некоторое время второй сын генерала Александр) – Тамань – Керчь – Феодосия – на корабле в Гурзуф; здесь их встретили остальные члены семьи генерала: жена Софья Алексеевна с дочерьми Екатериной и Еленой – Ялта – Бахчисарай – Симферополь – Одесса – Кишинев. В Кишиневе Пушкин в сентябре 1820 года предстал перед генералом Инзовым, который к этому времени переехал сюда из Екатеринослава вместе со своей штаб-квартирой.
На новом месте службы Пушкин обрел много новых знакомств. Из Кишинева он совершал поездки в Каменку – усадьбу Давыдовых, Киев и в другие места. Летом 1823 года Инзов был освобожден от должности наместника Бессарабии, а на его место назначили новороссийского генерал-губернатора М. С. Воронцова с резиденцией в Одессе, куда надлежало переехать Пушкину.
Зимой 1824 года отношения поэта с Воронцовым испортились: «Я поссорился с Воронцовым и завел с ним полемическую переписку, которая кончилась с моей стороны просьбою в отставку». 11 июля 1824 года было получено предписание, утвержденное Александром I: «Пушкина исключить из списка Министерства иностранных дел… и выслать в Псковскую губернию в село Михайловское».
Орлова Екатерина Николаевна
Екатерина Николаевна Орлова (1797–1885) – старшая дочь Николая Николаевича и Софьи Алексеевны Раевских, жена (с 1821) командира дивизии генерал-майора М. Ф. Орлова. Отец Екатерины, Николай Николаевич Раевский – внучатый племянник Г. А. Потемкина, генерал, герой Отечественной войны 1812 года, мать, Софья Алексеевна – внучка М. В. Ломоносова.
Екатерину Пушкин тоже знал еще со времени окончания лицея. Она была умна, обладала сильным характером и твердой волей; хорошо знала литературу, в частности Байрона. Пушкину нравилось беседовать с ней на различные темы, поэтому они проводили вдвоем довольно много времени. Однако впоследствии по каким-то необъяснимым причинам Екатерина Орлова категорически отвергала свою близость с Пушкиным и даже то, что помогала ему в изучении английского языка. По ее словам, в гурзуфском доме в Крыму Пушкин и Николай Раевский, читая Байрона, лишь изредка не понимая значения слов, «посылали наверх к Катерине Николаевне за справкой».
«Все его [Раевского] дочери – прелесть, старшая – женщина необыкновенная», – писал Пушкин брату Льву в 1820 году. Он многократно ее рисовал, посвящал ей стихи, но указать посвященные лично ей, теперь не представляется возможным. В мае 1821 года Екатерина Николаевна вышла замуж и поселилась в Кишиневе. Сообщая Вяземскому о предстоящей свадьбе, А. И. Тургенев сокрушался, что женится «та самая, по которой вздыхал поэт». После замужества Пушкин продолжал бывать у нее, несмотря на неприязнь, которую по понятным причинам испытывал к нему ее муж Орлов. В письме Тургеневу (7 мая 1821) поэт писал: «…Здесь такая каша, что хуже овсяного киселя. Орлов женился; вы спросите, каким образом? Не понимаю. Разве он ошибся плешью…»
Екатерина Николаевна в ноябре 1821 года сообщала своему брату Александру: «Пушкин больше корчит из себя жестокого; он очень часто приходит к нам курить свою трубку и рассуждает или болтает очень приятно… Я побуждала Пушкина написать тебе, он обещал мне послать тебе письмо с курьером… У нас беспрестанно идут шумные споры – философские, политические, литературные и др.; мне слышно их из дальней комнаты».
В дружеской среде Пушкин называл ее «Марфой-Посадницей» или «Мариной» (имеется в виду Марина Мнишек – героиня «Бориса Годунова»). «Моя Марина – славная баба, настоящая Катерина Орлова! Не говори, однако ж, этого никому!», – писал Пушкин П. А. Вяземскому. 7 ноября 1825 года он вновь напомнил об этом Вяземскому: «…На Марину … ибо она полька и собою преизрядна (вроде Катерины Орловой, сказывал это я тебе?)»
Орлов был арестован по делу о восстании декабристов, но освобожден с увольнением из армии и поставлен под полицейский надзор. 26 декабря 1826 года Екатерина Орлова вместе с Пушкиным присутствовала у З. А. Волконской в Москве на прощании с уезжающей в Сибирь ее сестрой Марией Волконской. Поэт и Орлова встречались в Москве и позже в 1833–1836 годах. Пушкинисты считают, что именно ее в 1829 году поэт занес в свой Донжуанский список (под именем «Екатерина III»).
