начинают заходить. Мы хотим максимально дома оставаться, вдруг обойдется. У нас ребенок лежачий, даже голову не держит, с кучей оборудования медицинского, сложно будет ехать. Но у нас уже вещи собраны, машина с бензином. Знакомые из соседнего села уезжали в одних тапках, без сумок, им военные дали 10 минут на сборы. Мы хотим поймать момент, чтобы раньше времени не уезжать, и чтобы как в Суджи не оказаться. Нас если что мужчины отвезут, а сами вернутся обратно». «Мы ночь не спали, мы все видим и слышим. У меня у ребенка эпилепсия, боится звуков всех. Может быть приступ. Она после операции на позвоночнике, 9 часов операция длилась, нам сейчас реабилитация нужна, а какая теперь реабилитация. Извините, у нас БПЛА летят, ракетную опасность включили, одну секунду. Давай быстрее в коридор. Окна закрывайте, окна. Я уже 5 ночь не сплю, охраняю детей. Ночь атомная была, что тут творилось, небо огнем горело. Все наступления на нас ночью идут. Все знакомые и друзья уже уехали. У нас сумка уже собрана. Боимся под взрывами уезжать. Сижу жду, или когда они уйдут, или когда придут, не знаю уже сама, чего жду. Решили подождать до понедельника, обещают, что к понедельнику все решится». «Вас беспокоит Курская область. В нашей семье: моя мама (75 лет) полностью лежачая, дочь инвалид (13 лет) себя обслуживает, сын (8 лет) и я (38 лет). Людей из области уже эвакуировали в Курск, но тут тоже сирены с утра до ночи, ракеты падают, сегодня ночью жилой дом повредили. Мне надо детей вывозить, они боятся, а я не могу маму оставить, она лежачая. С мамой не знаю как ехать, вот сидим ждем. Я боюсь, что когда начнется массовая эвакуация, мы ничего не сможем, мама вообще лежачая, в очень плохом состоянии. Мы не знаем, в какой город ехать, хоть куда-нибудь бы нам переехать. У нас родственники в Сибири, но это очень далеко. Многие уже уехали. Дети боятся, дочка плачет день и ночь». «Мы уезжаем, а тут дедушка остается, мы ему не родственники, дедушка с ходунками ходит, голова у него кружится, старый он уже, ему уход нужен медицинский, он тут совсем один останется, подскажите, что делать?». «Мы из Льгова, нас эвакуировали, мы в ПВР. У меня ребенок с аутизмом, он не говорит, на контакт не идет, убегает. Дома у нас свой режим был, было все нормально. А сейчас не знаю, что делать. Тут где мы сейчас прилетов не было, но взрывы слышно. Ребенок из-за взрывов просыпается и орет всю ночь, и ничего не помогает – ни целовать, ни обнимать». «Здравствуйте, мы из Курска. У меня папа инвалид 1 гр, колясочник, после инсульта, парализована правая сторона, не разговаривает. Сидим как на пороховой бочке, очень страшно. Родственников в других городах у нас нет, а путешествовать с папой проблематично. Можете помочь? Мы пока не рискуем уехать, но вдруг ситуация станет хуже. Вещи сложены».
Хочу для истории сохранить слова людей из Курской области - ЭХО
August 12, 2024 05:39
«Чисто конкретная политика»: Курск: А что, так можно было? Как Путин ответит на Курск. Мобилизация? Срочники? Ядерный удар? - ЭХО
Меня напрягает, что я вижу совершенно обезумевших людей, которые чувствуют, что их кинули, которым больно, холодно, плохо, тяжело. Но при этом я не вижу в их глазах никакого проблеска мысли. Они никак не увязывают это ужасающее положение ни с тем, что идёт война, ни с тем, что эту войну начал их собственный правитель…
«Чисто конкретная политика»: Курск: А что, так можно было? Как Путин ответит на Курск. Мобилизация? Срочники? Ядерный удар? - ЭХО
August 12, 2024 05:39
Andrey Kurilkin - «ФОКУС» — НОВАЯ ПРОЗА МАРИИ СТЕПАНОВОЙ Из-за... | Facebook
«ФОКУС» — НОВАЯ ПРОЗА МАРИИ СТЕПАНОВОЙ Из-за забастовки на железной дороге писательница М. делает незапланированную остановку в маленьком европейском городке. Поезд отменен, и вслед за ним начинается меняться все. «Фокус» — настоящий фикшн с героями, обстоятельствами и сюжетным саспенсом и в то же время радикально откровенная и очень храбрая книга о самоощущении человека во время войны и социального распада, во время обнуления всей прежней жизни. Если вы не разглядите в этой книге себя — что маловероятно, но, наверное, возможно, — она может помочь вам увидеть другого, не похожего на вас, что, очевидно, сегодня, в эпоху большого разобщения, еще насущнее. Искренне восхищаюсь смелостью Maria Stepanova
Andrey Kurilkin - «ФОКУС» — НОВАЯ ПРОЗА МАРИИ СТЕПАНОВОЙ Из-за... | Facebook
August 12, 2024 05:38
Anna Narinskaya - #культурныйшок Уже месяц как в Москве массово... | Facebook
#культурныйшок Уже месяц как в Москве массово исчезают таблички «Последнего адреса». С одного из зданий ГМИИ пропало две таблички, что вызвало большой резонанс в запрещённой соцсети. Она разрывается негодованиями и обвинениями в адрес директора музея Елизаветы Лихачевой. Прежде, чем делать какие-либо выводы, я обратилась к ней за комментарием. Вот её слова: «Никто из музея таблички не снимал. Никто не согласовывал их снятие. Мы сейчас поднимем записи с камер за последние недели. Как найдём человека, который это сделал, опубликуем запись. Это первое. Второе. Какое счастье, что этим людям, которые сейчас сидят по заграницам, никогда не светит в России власть. Чем их действия отличаются от Сталина и ГУЛАГа? Я не ожидала в свой адрес такого от Анны Наринской. Я сделала в Музее Архитектуры выставку про «Последний адрес», когда им отказали все в городе. Я по ней лично экскурсии водила, где были Сергей Пархоменко и Наринская. Когда ей отказали с выставкой Юрия Левитанского,
