Ознакомительная версия.
На самом поле Бородина Наполеон произнес некую лукавую формулу: «Французы были в этом сражении достойны победы, а русские стяжали себе право называться непобедимыми». Впрочем, эту фразу передают очень по-разному. Чаще всего выглядит она таким образом: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми... Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано (французами. — Н.Б.) наиболее доблести и одержан наименьший успех»[142]. Фразу эту почти одновременно привели два русских историка... в начале XX века. Они скомпоновали ее из разных высказываний Наполеона.
Первоисточники не передают подобной фразы Наполеона именно в таком виде, но отзыв в редакции Михневича широко цитируется в современной литературе.
Или в такой форме: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, а русские заслужили быть непобедимыми»[143]. Это тоже написано через 60 лет после событий.
Сам же Наполеон отчаянно врал. Начал он уже в письмах к жене, императрице Марии-Луизе: «Мой добрый друг, я пишу тебе на поле Бородинской битвы, я вчера разбил русских. Вся их армия в 120 000 человек была тут. Сражение было жаркое: в два часа пополудни победа была наша. Я взял у них несколько тысяч пленных и 60 пушек. Их потеря может быть исчислена в 30 000 человек. У меня было много убитых и раненых».
Но ведь никаких «тысяч пленных» Наполеон тут не взял: пленных было всего около 700 человек. А письма к Марии-Луизе были тоже своего рода маленькими «бюллетенями», рассчитанными на широкую огласку.
Маршалы же пребывали скорее в недоумении. Мюрат говорил, что не узнавал весь день императора. Ней говорил, что император забыл свое ремесло.
Врал Наполеон и в своих записках на острове Святой Елены в 1816 г.:
«Московская битва — мое самое великое сражение: это схватка гигантов. Русские имели под ружьем 170 тысяч человек; они имели за собой все преимущества: численное превосходство в пехоте, кавалерии, артиллерии, прекрасную позицию. Они были побеждены! Неустрашимые герои, Ней, Мюрат, Понятовский, — вот кому принадлежала слава этой битвы. Сколько великих, сколько прекрасных исторических деяний будет в ней отмечено! Она поведает, как эти отважные кирасиры захватили редуты, изрубив канониров на их орудиях; она расскажет о героическом самопожертвовании Монбрена и Коленкура, которые нашли смерть в расцвете своей славы; она поведает о том, как наши канониры, открытые на ровном поле, вели огонь против более многочисленных и хорошо укрепленных батарей, и об этих бесстрашных пехотинцах, которые в наиболее критический момент, когда командовавший ими генерал хотел их ободрить, крикнули ему: «Спокойно, все твои солдаты решили сегодня победить, и они победят!»
Уже через год, в 1817 году, Наполеон рассказал о еще более блистательной победе над еще более многочисленным врагом: «С 80 000-й армией я устремился на русских, состоявших в 250 000, вооруженных до зубов и разбил их».
Тогда же, сразу после битвы, Наполеон провозгласил ее победой, но так... довольно уклончиво. Он произвел в графы московские Нея и преуменьшил свои потери раза в 4 или в 6.
Выиграли русские, потому что французы не смогли добиться своих целей. Русская армия не была разгромлена. В сумерках 25 августа она стояла молчаливо и грозно. На следующий день она готова была продолжить бой.
Но Кутузов вовсе не считал, что надо продолжать сражение. Он берег жизни русских солдат больше, чем сами русские солдаты. Резервов у него не было, кроме тех самых ополченцев с пиками. Тогда за нежелание бросить их в бой Кутузова осуждали. Согласны ли с этим осуждением мы, потомки уцелевших?
А к Наполеону уже подошли подкрепления — свежие дивизии Пино и Делаборда (около 11 тысяч человек). Это при том, что численность армии Наполеона до начала сражения оценивалась в 160-180 тысяч человек[144].
Кутузов принял очередное непопулярное решение отступать. Насколько непопулярное, говорит такой факт: 2 сентября русская армия прошла через Москву и вышла на Рязанскую дорогу (юго-восток от Москвы). Кутузов обратился к войскам с классическим:
— Здорово, ребята!
Армия молчала. Солдаты шли, отвернув лица от командующего. В первый и последний раз ему не кричали «ура». Спустя месяц солдаты кланялись в пояс, просили прощения.
Французские историки считают итогом сражения последующее отступление русской армии и оставление Москвы. Но Кутузов дал Бородинское сражение против своей воли. Он не ставил целью сражения остановить Наполеона и удержать Москву.
В наше время полагается считать, что он был просто великим реалистом: и хотел удержать Москву, но полагал, что отступление и сдача Москвы неизбежны. Но мы не знаем, действительно ли Кутузов считал такой большой ценностью оборону Москвы.
Кутузов объявлял Бородинское сражение своей победой. В своей реляции Александру I он писал: «Баталия, 26-го числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришел нас атаковать»[145].
Александр I объявил о Бородинском сражении как о победе. Князь Кутузов был произведен в фельдмаршалы с пожалованием 100 тыс. рублей. Всем бывшим в сражении нижним чинам было пожаловано по пяти рублей на каждого.
Кутузов же повторил то, что делали и до него под Витебском, потом под Смоленском. Он послал казаков жечь костры, а утром 27-го отступать с великим шумом. Наполеон поверил и пошел за казаками, как бы преследуя всю армию. Кутузов же увел армию со Смоленской дороги на Рязанскую и увел ее от места столкновения с неприятелем. Наполеон потерял русскую армию. Со страхом наблюдали его маршалы и генералы, как Наполеон катается по земле, психует и прыгает, обзывает Кутузова «старой северной лисой» и «паршивым обманщиком».
Кутузов же в деревне Фили в 4 часа дня 1 сентября собрал военный совет. Большинство генералов хотели нового генерального сражения с Наполеоном. Вот тогда Кутузов и оборвал заседание, произнеся свое крылатое: «Погубим армию — и будет погублена Россия. А пока цела армия, живы Москва и Россия». Он заявил, что приказывает отступать. Тогда ему и не кричали «ура».
Наполеон же 3 сентября стоял на Поклонной горе, смотрел на громадный город, почти покинутый жителями. Он ждал, что Москва принесет ему красивые ключи на подушечке. Не дождался.
Только вечером, устав ждать, основные силы Наполеона вошли в город вечером тремя колоннами (Фили, Дорогомилово, Лужники). Наполеон остался на ночь в Дорогомилове. В эту ночь в городе вспыхнули первые разрозненные пожары в Китай-городе и Яузской части.
А русская армия, сопровождаемая полчищами беженцев, еще утром прошла через Дорогомилово, Арбат, Яузскую улицу — и по дороге на Рязань.
3 сентября Наполеон прибыл в Кремль. А пожар охватил весь Китай-город. 4-5 сентября Наполеон вынужден был бежать из Кремля и вернулся в него только 6-го — когда пожар, уничтожив три четверти города, стих. Еще горело, еще дымилось, но главное уже было сделано.
У нас сильно преувеличивают число беженцев из Москвы. У некоторых авторов получается так, что в городе вообще почти никого не осталось. В действительности, по одним данным, население Москвы сократилось только с 270 000 до 215 000 человек. По другим, в городе оставалось не менее 80 тысяч человек.
Французы заняли полупустой город, и в нем тут же вспыхнули пожары... Причины этих пожаров остаются до сих пор не известны и вызывают споры. Поджигали сами французы? Более чем вероятно. Поджигали русские? Скорее всего, поджигали. Во всяком случае, в Смоленске многие жители и правда поджигали свои дома, уходя вместе с армией. Как заявлял Загоскин, «мы никому не уступим чести московского пожара!»[146] Почему не могли в Москве? Город загорался сам, потому что был брошен жителями?
Очагов пожаров было много, скорее всего, действовали все причины.
В огне чудовищного пожарища сгинули 6496 из 9151 жилых домов, 8251 лавок и складов, 122 из 329 храмов (без учета разграбленных). В огне погибли до 2000 раненых российских солдат, оставленных в городе. Были уничтожены университет, библиотека Бутурлина, Петровский и Арбатский театры, погибли (во дворце А.И. Мусина-Пушкина на Разгуляе) рукопись «Слово о полку Игореве», а также подлинник Троицкой летописи[147].
С 6 сентября по 7 октября 1812 года Наполеон находился в Кремле. Он полностью добился того, чего хотел: находился в сердце вражеской земли, в столице России. Он поразил ее в сердце. Он блистательно завершил русскую кампанию: стремительное наступление, и вот мы здесь! ...Интересно, а о чем он думал светлыми от пожаров ночами, под шелест огня и мелких осенних дождичков? Он ведь не мог не понимать, что на самом деле полностью и безнадежно проиграл.
Ознакомительная версия.
