К тому же Соединенные Штаты сейчас чисто психологически не способны к переговорам. Считая себя, и не без оснований, победителями в Третьей Мировой (холодной) войне, результатом которой было исчезновение с мировой арены их главного стратегического оппонента СССР, они настолько свыклись за последнее десятилетие с ролью мирового диктатора, что переход к более скромному состоянию будет означать для них национальное унижение.
Головокружение на вершине могущества, «звездная болезнь» в переоценке своих возможностей — это, пожалуй, самая распространенная психопатология государств имперского типа, деятельность которых направлена не на вертикальный прогресс внутри национальных границ, то есть на науку, экономику, образование и культуру, а на механическую экспансию вовне, истощающую ресурсы и порождающую лишь внешние признаки преуспевания. Такое головокружение испытывала Германия накануне и Первой, и Второй Мировой войны, которые закончились для нее поражением, такое головокружение испытывала Россия, начав «маленькую победоносную войну» с Японией, которая также привела к поражению и революции 1905 года, аналогичное головокружение испытал Советский Союз, вторгшийся в Афганистан и увязший там в бесплодных сражениях на целое десятилетие.
Исторический опыт показывает, что стремление к такого рода экспансии, желание провести «маленькую войну», которая увенчала бы победителя эффектными лаврами, — верный признак будущего крушения государства.
Тот же исторический опыт показывает, что еще ни одна страна в мире, ни одна нация, ни одно правительство, какие бы благородные намерения оно не провозглашало, никогда не отказывались добровольно от своего лидирующего положения — пусть даже уже обременительного для самого лидера и истощающего его ресурсы до полного изнеможения.
Когда нация устами своего президента сама именует себя благородной, то есть примером для подражания всем другим нациям и народам, как это сделал президент Буш в речи на открытии Олимпиады в Сол-Лейк-Сити, это означает, что к равноправным переговорам она не способна. Она способна лишь продиктовать свои условия побежденному.
Смысловой тупик в данном случае неизбежен.
Однако также психологически не способен к переговорам и мусульманский мир. Для исламской цивилизации, возникшей почти на семьсот лет позже цивилизации христианской, сейчас, если следовать европейской хронологической шкале, наступает XV век. (На самом деле XVI век или даже XVII — учитывая взаимное влияние сверхкультур и общее ускорение исторического развития). Видимо, в мире ислама сейчас начинается «осевое время». Это период пассионарности, период осознания себя новой вселенской общностью, отличающейся от других, период «подросткового», то есть жадного и стремительного, освоения мира. Период, когда кажется несомненным, что мир можно легко и просто преобразовать и установить в нем законы, несущие равноправие и справедливость. В Европе аналогичный период образовал Возрождение. Возрождение же сделало европейскую цивилизацию экстравертной и привело к экспансии, которая продолжалась вплоть до XXI века.
Нечто подобное переживает сейчас и исламский мир.
Конквистадорам или колонизаторам, когда-то высаживавшимся в Северной или Южной Америке, даже в голову не приходило устанавливать равноправные отношения с местными индейскими племенами. Индейцы должны были быть покорены или уничтожены — ничего иного тогдашний европейский менталитет предложить не мог.
Ничего иного не может, по-видимому, предложить «неверным» и современный «пассионарный» исламский менталитет.
Гораздо более вероятным поэтому представляется «средний» сценарий нынешней конфронтации: длительное военное противостояние, прерываемое формальными и, в общем, безрезультатными переговорами. То есть — выработка определенного соглашения при посредничестве каких-либо международных структур, затем — нарушение этого соглашения, вольное или невольное, одной из сторон, удар другой стороны, как следствие — ответный удар, выработка нового соглашения, — и весь цикл повторяется, как это было уже не раз в истории более чем полувекового арабо-израильского конфликта.
Это «промежуточное» развертывание событий также окажется не в пользу Соединенных Штатов. Единственное, что может вернуть им былое могущество и авторитет — быстрая и решительная победа над своими цивилизационными оппонентами. А поскольку такая победа в рамках существующих военных технологий исключена, сокрушительное поражение США станет только вопросом времени. Изматывающий военный конфликт будет постепенно сокращать зону доллара как основной мировой валюты, из-под влияния Западного ареала начнут ускользать страны, которые еще недавно с готовностью следовали в фарватере евро-американской политики, трудности в экономике США опять-таки приведут к катастрофическому падению уровня жизни и, наконец, произойдет то, что ранее было нелепо даже предполагать: отделение части штатов (например, с преобладанием испано-язычного населения) и образование из них самостоятельного американского государства.
Первые признаки такого распада уже очевидны. Закон о необязательности преподавания в школах английского языка, принятый недавно Конгрессом Соединенных Штатов, возможно, с самыми благими намерениями — как образец политкорректности и утверждения прав национальных меньшинств, уже в ближайшие годы приведет к возникновению внутри американской империи мощного «латинского» очага, который и станет центром кристаллизации нового государственного образования.
США перестанут существовать в качестве мировой сверхдержавы. Фрэнсис Фукуяма, американец японского происхождения, возвестивший в своей знаменитой статье «конец истории»6, внезапно окажется прав.
История действительно завершится — по крайней мере в той ее части, которая до сих пор была исключительно европейской.
Сценарий победы
Итак, выиграть Четвертую Мировую войну современная евро-американская цивилизация не в состоянии. Поставим вопрос иначе. Может ли она что-либо сделать, чтобы эту войну не проиграть? Ответ здесь вполне очевиден. Чтобы не потерпеть сокрушительного поражения в разгорающемся сейчас цивилизационном конфликте, западные индустриальные страны также будут должны начать войну совершенно нового типа. Войну, основанную не на количественных преимуществах индустрии, которые в данном случае оказываются бессильными, а на качественном отличии евро-американской культуры от культуры исламского мира.
Уже говорилось, что в противоположность Востоку и Югу, нынешняя западная цивилизация «живет во времени». Время здесь представляет собой не аморфное состояние, накладывающихся друг на друга бытийных циклов, а вполне отчетливый векторный «сюжетный» процесс, разворачивающийся как в физическую, так и в трансцендентную бесконечность.
Это влечет понятие научно-технического прогресса, что в свою очередь выражается в приоритетном развитии производящих (физических) технологий. Говоря иными словами, Запад движется по оси времени заметно быстрее, чем Юг и Восток, и материализует разрыв инновациями в области техносферы.
Однако такое чисто технологическое развитие имеет и существенные ограничения. Оно носит строго антропоморфный характер, то есть приспособлено исключительно к человеку. Компьютерные системы могут просчитывать миллионы вариантов в секунду, но принятие окончательного решения все же остается за оператором. Можно создать винтовку или автомат с практически идеальными техническими характеристиками, но использовать это стрелковое совершенство будут солдаты, далекие от каких-либо технических идеалов.
Несмотря на столетия научно-технического прогресса, собственная биологическая природа человека сохраняется неизменной. Хомо сапиенс, как и раньше, представляет собой совокупность биохимических и биофизических взаимодействий, и параметры его «естественного» существования, как и раньше, остаются в достаточно узких «белковых» пределах. Ничего в принципе не изменилось с того чрезвычайно давнего времени, когда прародитель современных интеллектуалов боязливо слез с дерева и взял в руки камень. Разумеется, человек несколько технологизировался за этот период — в том смысле хотя бы, что он управляет сейчас более сложными операционными системами, чем, например, в эпоху Средневековья, но он управляет ими точно так же, как и пятьсот, и тысячу лет назад, — с той же самой медлительностью поворачивая руль то вправо, то влево.
Биологические реакции человека — вот, что служит сейчас главным ограничителем техники. Они сводят на нет преимущества высокоточного оружия современности, и они же, снижая темпы принятия оперативных решений, позволяют критическим ситуациям развиваться в значительной мере спонтанно.
