Наконец, настораживает и тот факт, что о смерти Дудаева официальный преемник сообщил спустя двое суток после его захоронения, и до сих пор не известно местоположение могилы первого президента Ичкерии, не говоря уже о том, что никто, кроме нескольких участвовавших в похоронах генерала человек, не видел президентского трупа, хотя бы на фотографиях или видеопленке.
В итоге уверенно говорить о смерти мятежного генерала нельзя. Органы государственной безопасности России не проводили никаких мер, чтобы однозначно установить факт гибели Дудаева. Это может показаться странным — в смерти вражеского командующего надо быть уверенным. Руководство сепаратистов тоже не озаботилось доказательствами гибели президента — со многих точек зрения им была выгодна «живая легенда».
Так или иначе, о существовании генерала Дудаева на время предпочли забыть.
Сила слуха
Вдруг появившийся слух о «воскрешении» Дудаева связан не только с именем «уцелевшего» Радуева. Хотя «герой Кизляра и Первомайска», пожалуй, первый из списка лиц, кому подобный факт выгоден. После бесславной «операции» в январе 1996-го в Первомайске Салман Радуев потерял всякое уважение среди руководства сепаратистов и даже чуть не подвергся суровому суду по законам шариата. Спасло его тогда только заступничество самого Дудаева. Авторитет Радуева был неимоверно низок, даже увечья он получил в разборке между «своими».
На этот спасательный круг, на авторитет Дудаева — даже посмертный — Салман Радуев рассчитывает и сейчас в своей борьбе за «достойное место» в верхушке руководства Ичкерии. Второй его козырь — приписывание себе «рельсовой войны» на территории России под лозунгом «пока последний российский солдат не покинет чеченскую землю». Подобная «акция устрашения» может получить одобрение и вызвать уважение в среде «непримиримых» и радикально настроенных местных жителей. На то и ставка.
Появление Радуева резко влияет на расстановку сил в верхушке сепаратистов: Зелимхан Яндарбиев получил контроль над денежными потоками в Чечню, Аслан Масхадов — единоначалие над полевыми командирами, Шамиль Басаев — как минимум народную славу «первого, кто посадил Россию за стол переговоров». Радуев, развернувший невиданную доселе активность, посягает на «поле» каждого из трех названных чеченских лидеров.
Реальных подтверждений ни одному из заявлений «воскресшего» Радуева нет. Это своего рода игра словами в лучших традициях чеченской «информационной войны». К ее проявлениям можно отнести и сообщение о применении российскими войсками в горных районах химического оружия, и новость о покушении на Масхадова. Имя Дудаева — это карта из той же колоды, но карта козырная. И в данном случае Радуев применяет ее против «своих». Интересно, что наряду с отповедями Завгаева и «стопроцентной уверенностью» Сергея Степашина в смерти генерала Дудаева на гибели своего предшественника настаивает и Зелимхан Яндарбиев. Видимо, президент Ичкерии предпочел сомнительным выгодам возвращения на зеленые знамена имени «национального героя» благоприобретенное во власти.
Поле боя информационной войны
Как уже говорилось, появившийся в Чечне Салман Радуев не единственный, хотя и первый, источник сенсационной информации о бессмертии первого президента Ичкерии. Почти сразу же из неофициальных источников в российских спецслужбах пришла информация, что Джохар Дудаев жив и здоров, находится на военной базе под Мюнхеном и собирается вернуться в «свою» республику. Подоспела и информация агентства «Аргументы и факты» о том, что тяжелораненый Джохар Дудаев был вывезен за пределы Чечни на одной из машин миссии ОБСЕ, которые действительно имеют дипломатическую неприкосновенность и не досматриваются на дорогах.
Проследить истинные источники этих потрясающих новостей достаточно трудно. Но наивно полагать, что московская сторона не принимает участия в информационной войне. Затягивание встречи Квашнина с Масхадовым, чеченским командиром, на которого делают ставку здравомыслящие российские политики (например, Вячеслав Михайлов и Аркадий Вольский) и который еще при жизни Дудаева заявил о необходимости прекращения войны «до последнего чеченца»; невыполнение договоренностей в Назрани; «адекватные меры», предпринятые российской армией в Гехи и Месхеты, внесшие свою лепту в продолжение этой войны; шатающийся трон Завгаева; открытая конфронтация Завгаева и Гульдиманна — вот фон, на котором ведутся «информационные боевые действия».
В таких условиях Москва могла запланировать некую «встряску» по схеме «залить воду в трещины, а потом заморозить», которая должна была бы «расшатать ситуацию». Трещины в руководстве чеченских сепаратистов видны невооруженным глазом, «водой» вполне могла бы послужить сногсшибательная новость о «возвращении Дудаева», а «заморозкой» — недавние слова директора ФСБ о подготовке чеченской стороной двойника Дудаева.
Однако Гульдиманн резко отмежевался от участия миссии ОБСЕ в мнимом «спасении Дудаева» и «замирился» с Завгаевым, хотя их отношения могли перерасти в критические; Сергей Степашин заявлял еще 19 июля, что «проблема Гульдиманна», проявляющего, по словам Завгаева, «необъективный подход к событиям на Северном Кавказе», будет решена в течение недели, и. в телефонном разговоре предложил дипломату побывать в Москве — «на ковре» министра иностранных дел. После заключенного мира Тим Гульдиманн по поводу «спасения Дудаева» однозначно заявил, что втянуть дипломатов «в ложную игру» не удастся, и пообещал назвать источники скандальной информации, когда «во всем разберется». Конфликт, грозящий дипломатическими осложнениями (чего, кстати говоря, никогда не допустит Москва), оказался исчерпан, источники, отлившие пулю в Гульдиманна, до сих пор неизвестны.
С чеченской стороны последовал ответный залп, который, быть может, и готовился как самостоятельный. К нашумевшей публикации в «Грозненском рабочем», обещавшей очередное «воскрешение» первого президента Ичкерии (под характерным заголовком — «Дудаев жив?»), по имеющимся данным, приложил руку кто-то из высших сфер сепаратистского руководства. Вряд ли это был сам Радуев — претендующий на лавры «борца и бойца», он не владеет тонкой политической кухней и ниточками к средствам массовой информации.
Сам метод подачи информации характерен для информационной войны: источник неизвестен, а фактуру публикации при необходимости можно и оспорить — мало ли чего там накопают журналисты. Кроме того, обласканным средствами массовой информации сепаратистским лидерам не раз представлялась возможность лично преподнести сенсацию на пресс-конференциях. Никто такой возможностью не воспользовался.
Появление упомянутой публикации свидетельствует о слабости сепаратистского руководства: если преемник президента говорит, что национальный герой мертв и он сам его закопал, то так тому и быть, разночтения неуместны. Как говорится в одном фривольном анекдоте, «нет уж, умерла так умерла».
Публикация только продлила игру вокруг имени Дудаева. Главный редактор «Грозненского рабочего» поспешил откреститься от участия в игре, заявив, что статья представляет собой только «комментарий к слухам» и реальными фактами журналисты не располагают. Секретарь Совета общественной безопасности республики Руслан Цакаев полагает, что это «блеф, попытка путем реанимации имени покойника избежать раскола между боевиками», а «министр печати и информации» сепаратистов Мовлади Удугов утверждает, что после апреля, когда чеченская сторона заявила о смерти Дудаева, никаких сообщений на этот счет она больше не делала.
Многие жители Грозного недавно нашли в почтовых ящиках листовки, где сообщается, о здравии Дудаева и от первого лица обещается возвращение в Чечню. Попутно даются нелестные характеристики «предателям» Яндарбиеву и Масхадову.
Что в имени тебе моем?
Даже если Дудаев физически жив, то политически он мертв — вряд ли соратники отдадут назад рычаги управления. Возня вокруг его имени имеет смысл только потому, что сохраняется харизматическая значимость мятежного генерала в чеченском обществе: на последнем массовом митинге в Грозном вышедшие с требованием немедленного окончания боевых действий люди держали в руках портреты не Яндарбиева или Масхадова, и уж тем более не Завгаева, а именно Джохара Мусаевича.
Сейчас игра «картой Дудаева» — лишнее свидетельство политической слабости. Причем как чеченской стороны, представители которой пытаются достичь личных целей, укрепить свою власть, козыряя именем генерала, так и российской, которая ведет мирные переговоры, не освященные уважаемым в чеченской среде именем.
«Войне конец — хватит, отвоевались» — сказал генерал Лебедь в 1.20 ночи 31 августа после 7 часов переговоров. И вся пресса на следующей неделе на все лады обсуждала ситуацию с завершением войны в Чечне, роль в этом А. Лебедя, отношение к его усилиям первых лиц государства, прежде всего — президента. Но начнем, как говорится, в порядке хронологии.
