Самой левой – и одновременно старейшей из представленных в рейхстаге либеральных партий – являлась Прогрессивная. Образовавшись в июне 1861 года, она вскоре достигла пика своей популярности и оставалась на вершине успеха до тех пор, пока не потерпела поражение в «конституционном конфликте». Прогрессисты представляли интересы мелкой и средней буржуазии, были убежденными сторонниками свободной торговли и ограниченной сильным парламентом монархии по английскому образцу. В программе от 25 сентября 1870 года содержались требования полноценного бюджетного права, ответственного министерства и сокращения срока военной службы. Таким образом, в своих политических требованиях прогрессисты шли гораздо дальше национал-либералов. Помимо этого, они выступали за независимость юстиции, разделение церкви и государства, самоуправление на современной основе. Своих избирателей партия находила в основном в крупных городах, в среде мелкой буржуазии и чиновничества, интеллигенции и ремесленников. Географически прогрессисты находили свою основную опору в Берлине, Нижней Силезии и Шлезвиге-Гольштейне – как и консерваторы, они являлись по преимуществу прусской партией.
Во главе партии стоял Ойген Рихтер, ставший одним из первых немецких профессиональных политиков. Последовательный защитник либеральных идеалов, он в то же время являлся непримиримым врагом социалистического рабочего движения. По словам Э. Людвига, Рихтер – неподкупно честный человек, обладающий огромными знаниями, «поборник всеобщего блага, не ищущий для себя ни благ, ни власти, а всегда лишь служения делу» [436]. Однако все его попытки приспособить свою партию к современному обществу провалились, столкнувшись с силой традиции. В начале 1870-х годов Прогрессивная партия являлась скорее оппозиционной, хотя и поддерживала ряд направлений «Либеральной эры». Многие лидеры прогрессистов рассматривали свой курс как «диаметрально противоположный» курсу Бисмарка, но это в значительной степени была лишь звонкая фраза.
Особое место в партийной системе Германской империи занимала католическая партия Центра. Она образовалась в результате совместных действий немецких католических политиков в 1870 году и стала одной из немногих в Германской империи, приблизившихся к тому, чтобы стать действительно массовыми. Программные установки Центра были отчетливо клерикальными (в программе партии говорилось, что она считает своей задачей сохранение и развитие конституционного права в целом «и в особенности свободу и самостоятельность церкви и ее институтов»). В Эссенской программе 30 июня 1870 года требовалось самоуправление на всех уровнях, сохранение федеративного характера Северо-Германского союза и снижение расходов, в первую очередь военных. Что же касается социальной программы, то деятели Центра говорили о «моральном и материальном благополучии всех слоев населения» [437], выступали за законодательное ограничение продолжительности рабочего дня и другие мероприятия по охране труда. Как писал Т. Ниппердей, «Центр был единственной народной партией в Германии, охватывая все классы и сословия от аристократии до рабочих» [438]. Тем не менее католическая партия не являлась центристской, ей были куда ближе устремления консерваторов. Социальной базой партии являлись католики из всех слоев населения, хотя теоретически партия была открыта и для протестантов.
Первая после создания империи программа партии из пяти пунктов была выдвинута в марте 1871 года Петером Рейхеншпергером и включала в себя требования свободы церковных общин, церковной школы, морального и материального благополучия всех классов населения, федеральной структуры империи, децентрализации управления ею и сокращения военных расходов. Программа, таким образом, была достаточно расплывчатой и оставляла ее авторам большой простор для маневрирования – впрочем, ничего иного при разнородном составе Центра и быть не могло. На выборах 1871 года партия получила 18,6 % голосов избирателей (что составляло около половины католиков, принявших участие в выборах) и 63 мандата, образовав вторую по величине фракцию рейхстага. Практически с момента своего основания Центр оказался в оппозиции к правительству. В его лице Бисмарк столкнулся с «крупнейшей оппозиционной партией, противостоящей той государственной формации, которую он создал» [439]. Это далеко не случайно – католики, которые в составе прусского населения были, несмотря на веротерпимость Гогенцоллернов, не вполне равноправным меньшинством, восприняли события 1866 года как свое поражение [440]. Поэтому уже первые шаги Центра на политической арене не носили в себе ни малейшего отпечатка «имперского воодушевления» и были не слишком лояльны к существующей власти. Партия вполне добровольно поставила себя в изоляцию внутри палаты.
Во главе Центра стоял Людвиг Виндхорст – сын адвоката, изучавший право в Гейдельберге и Геттингене. С 1849 года он был депутатом ганноверского ландтага, затем дважды на протяжении 1850–1860 годов являлся министром юстиции Ганновера. В этот период он встал на великогерманские позиции и последовательно защищал их, до конца жизни оставаясь в глубине души верным лишенной трона вельфской династии. Попытка привлечь его на прусскую государственную службу в конце 1860-х годов не увенчалась успехом. Виндхорст был прирожденным парламентарием и блестящим оратором, а также человеком огромной работоспособности; Г. Манн называл его «гениальнейшим парламентарием, который когда-либо был в Германии» [441]. Гибкий, расчетливый, умный и хладнокровный политик, он сумел объединить в рамках одного движения множество разнородных элементов. Лидер католической партии, по словам Э. Людвига, «был человеком верующим, но отнюдь не страдал нетерпимостью»; он «единственный, кто победил Бисмарка как личность» [442]. Железный канцлер стал непримиримым врагом Виндхорста; ему принадлежат слова: «Мою жизнь поддерживают и украшают двое: моя жена и Виндхорст. Одна существует для любви, другой – для ненависти».
Благодаря мажоритарной системе в рейхстаг сумели проникнуть представители малых национальных и партикуляристских партий – поляков, вельфов и датчан. Все эти три силы действовали, как правило, совместно с Центром, хотя усилия Виндхорста по их присоединению не увенчались успехом. На левом фланге политического спектра находились две социал-демократические партии: образованная в 1869 году Социал-Демократическая Рабочая Партия («эйзенахцы») и созданный в 1863 году Лассалем Всеобщий Германский Рабочий Союз («лассальянцы»). В качестве своего основного электората социал-демократы рассматривали рабочих, таким образом, подъем этого движения оказался тесно связанным с индустриализацией страны. Следует упомянуть, что обе партии, объединение которых произошло в 1875 году на съезде в Готе, рассматривались общественным мнением той эпохи как нечто единое, обозначавшееся просто термином «социал-демократия», несмотря на существенную разницу и напряженные отношения между ними. Социал-демократы интересны тем, что представляли собой зародыш настоящей массовой партии современного типа; для них парламентская фракция была не «солью всей партии», как у других политических движений, а всего лишь представительством в одном из органов глубоко чуждого им государства.
В ходе выборов 3 марта 1871 года благодаря победной эйфории правым силам удалось получить внушительные позиции в германском рейхстаге. В выборах участвовало всего лишь около 51 % избирателей – следствие, скорее, низкой политической культуры населения и невысокого авторитета парламента, нежели безразличия к новой империи. В любом случае, «имперское воодушевление» было характерно в первую очередь для либерального бюргерства, поэтому невысокий уровень явки был на руку либералам. Силы, поддерживавшие правительство на его пути к германскому единству, победили на всей территории страны. Это далеко не означало всеобщей поддержки системы Бисмарка, хотя подавляющее большинство населения, без сомнения, радостно приветствовало объединение Германии [443].
Обе консервативные партии имели в совокупности 94 места. «Центром тяжести» палаты стали либеральные силы, в большинстве своем настроенные на поддержку правительственной политики (из 382 мест в рейхстаге 202 принадлежали либералам). Партии, находившиеся в жесткой оппозиции, имели лишь 87 мест; партии, по всем вопросам поддерживавшие Бисмарка, располагали как минимум 155 местами и могли с уверенностью рассчитывать, по крайней мере, еще на 46; таким образом, правительство имело перед собой вполне послушный рейхстаг. Центром тяжести палаты стала «либерально-консервативная середина» [444]. Причиной этого была огромная популярность правительства и лично Бисмарка в широких массах населения; одержав в течение 7 лет 3 победы на полях сражений, став творцом национального единства и в значительной степени его символом, «железный канцлер» обеспечил достаточно широкую народную поддержку тем, кто выступал за сотрудничество с ним, и сумел привлечь на свою сторону большинство либералов.
