А д-р Кубийович пишет, что ОУН-УПА не контролировали ситуацию, не инспирировали убийств. Хорошо, что хотя бы признает, что были бессмысленные убийства украинцами поляков, одиночных немцев, даже украинцев-латинников. Кривя душой, д-р В. Кубийович нехотя говорит правду о массовых убийствах поляков, потому что "одиночные" убийства были только на немцах. И еще: от ученого-этнографа и от большого ранга политика, которым был д-р В. Кубийович, можно было бы потребовать, чтобы он не давал обобщений: убийства украинцами поляков. Какими украинцами? Не было отваги у автора назвать их "бандеровцами", "украинскими националистами", подстрекаемыми ОУН членами Кустовых Отделов Самообороны, которые были подчиненные УПА?
Украинский националистический историк Богдан Осадчук пишет: Уже в царские времена агенты охранки занимались разжиганием вражды между украинцами и поляками… Сегодня имеем уже достаточно документов об осуществляемом Москвой и Берлином натравливании и подстрекательстве поляков против украинцев и наоборот… Как Россия, так и Германия видели в возможности разжигания польско-украинских конфликтов инструмент осуществления собственных империалистических интересов… Где искать причины? В религиозном разрыве между Киевской Русью и польским королевством… в отходе украинской аристократии от православия…? Конфликтный тип взаимоотношений между государством (Польшей — В.П.) и ее административными органами и украинским населением? Его базой была дискриминация этого населения во всех плоскостях, пренебрежение конституционных прав, бойкот взятых Польшей международных обязательств, своеобразная колонизационная политика, которая опиралась на… манипулируемую ассимиляцию… Начался второй период трагедии. Польская пуля, которая в феврале 1941 г. в селе Верещи Большие, что на Холмщине, оборвала жизнь молодого учителя Михаила Остапяка… К счастью, жатва смерти не распространилась на все территории, задержалась на Збручи, не достигла Лемковщины, но пролила братскую кровь на Волыни, Холмщине, в Галичине…[320]
Автор — историк! Он видит все: дискриминацию украинцев Западной Украины в межвоенный период, которую никто не отрицает, видит перфидную политику Москвы и Берлина. Он видит даже причину убийств: убийство в феврале 1941 г. в селе Верещи Большие молодого учителя-украинца. Из этого факта он выводит события, которые произошли в 1943 году. Действительно, жалкие причинно-следственные конструкции историка. Он даже не силится объяснить — почему "жатва смерти" задержалась на Збруче? А не на Стыри, на Горыни. Он вполне сознательно обходит связь ОУН с массовыми убийствами. А ОУН не доходила до Збруча. За Збруч, в Житомирщину, убегали к украинцам поляки из Волыни. Автор — украинский националистический историк, сознательно не доходит до идеологических основ ОУН, к учению Дмитрия Донцова, к стратегической цели ОУН как первопричины "жатв смерти". Автор говорит о натравливании немцев и россиян на поляков, но ни словом не упоминает об отношении к ним. Зато автор намекает на религиозные, культурные разницы между обоими народами, чем наносить обиду украинскому народу, потому что не в его природе убийство противника. Он, украинский народ, после агрессии гитлеровской Германии даже не думал о мести на организаторах искусственного голода на Украине в 1933 году. О сказанном здесь в совершенстве свидетельствует история, свидетельствует также Грицко Сириком, который за собственные средства издал десять книг, в которых не скрывает своей ненависти к большевикам, но в которых ни в одном месте не просматривается намерение мести.
А в связи с убитым украинским учителем, о котором говорил Б. Осадчук, приведу следующее: Украинские националисты на Кременечужчине еще в сентябре 1939 года пытались убить молодого польского учителя в селе, в котором жил автор книги "Ветер с Волыни", пастор Михаил Подворняк. Хотели его убить, подделываясь под милицию. Учитель не погиб только потому, что сосед проболтался автору упомянутой здесь книги, и тот, рискуя жизнью, спас молодого парня, своевременно предостерег его и тот убежал[321]. А если бы Михаил Подворняк не спас этого учителя, то его непременно убили бы в лесу. Мало ли было таких одиночных убийств в Западной Украине? Однако не они были причиной массового кровопролития, "жатв смерти". Поэтому и убийство учителя Михаила Остапяка не было причиной массовых убийств на Волыни. Подобные убийства ОУН использовала только для разжигания ненависти часто малограмотных украинских крестьян против поляков, чтобы осуществить свою политическую цель: устранить поляков из Волыни и Галичины.
Тарас Гунчак, редактор и распорядитель VI-го тома "Летописи УПА", во вступительном слове говорит, что польская политика, которая защищала "статус кво анте беллум" пыталась ослабить украинское националистическое движение, что и привело к борьбе с поляками, которую он называет "третьим фронтом"[322].
Что можно сказать о таком "глубоком" анализе причины убийств, по меньшей мере, ста тысяч поляков в Западной Украине? Что поляки пытались ослабить украинское националистическое движение? То они это делали все время с момента происхождения этого движения. А что, они должны были способствовать этому движению? Движению, которое вылилось в батальоны "Нахтигаль" и "Роланд", в УПА, в дивизию СС "Галичина"? Это что — нежелание выявить правду о действительных причинах массовых мордований? Нет, это целеустремленная дезинформация, как задание ОУН. Когда речь идет о Богдане Осадчуке и Тарасе Гунчаке — ОУН-с.
Самым близким к правде, когда речь идет об украинских историках Запада, в связи с поисками причин народоубийства на поляках в 1942–1945 гг. на Волыни и в Галичине, стоит проф. университета Айова, редактор нескольких номеров журнала "Возрождение", Ярослав Пеленский, он, хотя без сомнения знает правду, не указывает на причины, не называет их по имени. Не исключено, что его научная деятельность в какой-то мере ограничена связями с ОУН, продиктованными семейными традициями или другими причинами. В любом случае проф. Ярослав Пеленский в своем труде близок к правде. Он пишет:
Второй пример — это украинская (почему не оуновская? — В.П.) попытка принудительного выселения польского населения из западноукраинских территорий и связанные с этим истребительные акции против этого населения — в первую очередь на Волыни, а следовательно в Галичине и даже на Засянье, — которые Подляский характеризует как преступление народоубийства…
В этом деле уже существует существенная польская документация и тяжело обходить ее общими замечаниями о "чужих интригах", как это делают некоторые украинские авторы. Дискуссия осложняется тем, что украинские националистические группы до сих пор не напечатали большей части своих основных документов или хотя бы субъективных свидетельств своих деятелей о польско-украинской борьбе во время Второй мировой войны. Украинской стороной в этой борьбе была, в первую очередь, Организация Украинских Националистов (ОУН), преимущественно ее бандеровская фракция и Украинская Повстанческая Армия (УПА), которая после ликвидации ее первичной формации под командованием Тараса Бульбы-Боровца и до создания Украинского Главного Освободительного Совета (УГОС), фактически действовала под ее политическим руководством…
Существуют убедительные доказательства того, что украинское националистическое подполье имело намерение "деполонизировать" западноукраинские территории, в частности, путем принудительного выселения польского населения и селективных акций по истреблению. Однако, это только один аспект вопроса. С другой стороны, польское правительство и его вооруженные силы, то есть А.К., пытались сделать все возможное, чтобы удержать т. н. "состояние польского владения" (присутствия) на украинских землях и использовали террористические и военно-истребительные методы для осуществления этого плана…
Можно и нужно поставить вопрос: кто с обеих сторон несет ответственность за эти жестокие поступки и их трагические последствия? Нельзя в дальнейшем умалчивать, что основную ответственность за них несут в первую очередь группы, которые представляли т. н. национальные или самостийницкие течения в обоих обществах. Вмешательство немцев или россиян в польско-украинский конфликт играло в лучшем случае второстепенную, а скорее всего — маловажную роль. Этот кровавый конфликт, в частности, его экстремистские аспекты, был обусловлен в первую очередь польским и украинским национализмом. Развитие интегрального польского и украинского национализма в 1930-х годах и в начале 1940-х гг. в значительной мере привело к разжиганию национальной ненависти и радикализации средств борьбы.
Польская оппозиционная публицистика (это во время господства коммунизма в Польше — В.П.) проявляет готовность к открытому диалогу об этих самых болезненных фактах польско- украинских взаимоотношений в новейшей истории. Вместо этого, украинская сторона, в частности, украинские националистические группы обычно умалчивают об этих раздражающих проблемах, а в лучшем случае, ограничиваются указанием нескольких т. н. "позитивных" аспектов этих отношений, например, переговоров между польским и украинским подпольем и временных договоренностей о прекращении борьбы, в частности, в феврале 1944 г., или сотрудничества отделов УПА и "Вольносьць и Неподлеглосць" (ВиН) в общей акции наступления на Грубешев и захват этого города в мае 1946 г… Эти примеры несоизмеримы с трагедией этой войны. Евгений Штендера… открыто признает, что т. н. львовские договоренности не "привели к какому-либо существенному улучшению польско-украинских взаимоотношений и не прекратили актов взаимной вражды. А как раз наоборот — можно, по-видимому, говорить, что ситуация ухудшилась". А если речь идет о грубешевской операции, то придется согласиться с взглядом Подляского, что она "была негативно воспринята польской массой " и добавить, что она не имела позитивного отзыва среди украинского общества[323].
