Студия принадлежит частному лицу и выпускает
восемнадцать художественных фильмов в год. Через некоторое время нас пригласили на другую часть территории студии. Рамчандра устроил для нас прием. Очень красив был стол, накрытый в саду. В вазах с чудесными цветами были спрятаны электрические лампы, и цветы светились нежным
фантастическим светом. Нас угощали настоящим индийским браминским ужином. Большинство индийцев - вегетарианцы, здесь были только рис, молочные блюда, овощи и фрукты.
Почти во всех штатах Индии - сухой закон. Но мне кажется, что у большинства индийцев вообще нет потребности в алкоголе. Они его просто не любят, и я нахожу, что это еще одна симпатичная черта людей Индии. Воодушевление этого вечера было продиктовано искренним чувством, а не вином. Во время приема все работники студии высказывали большое желание завязать деловые связи с советским кинематографом. Говорили о возможности совместных постановок и не могли скрыть чувство некоторой ревности к бомбейским кинематографистам, уже осуществившим совместную индосоветскую картину "Хождение за три моря".
Рамчандра показал нам новый, еще не законченный фильм, в котором он исполняет две роли - двойников. Фильм отлично снят оператором и производит хорошее впечатление высоким профессиональным уровнем всех компонентов. Действие фильма происходит в какой-то фантастической стране, вроде средневековой Испании. Рамчандра - замечательный мастер. Его исполнение смелое, он не боится натуралистических эффектов и скорее злоупотребляет ими. Но мастерство, замечательная внешность и обаяние искупают многое.
Мадрасская киностудия очень понравилась нам своей деловой атмосферой, идеальным порядком, высоким темпом работы. И я очень рад, что у нас есть там добрые друзья, прекрасные артисты.
Утром мы прощались с Мадрасом, городом искусств, городом-садом, безалаберным, но очаровательным, с его узкими сельскими улицами и живыми, веселыми людьми... На аэродроме нас провожало много новых друзей. А уже через десять минут я пытался записывать свои впечатления от Мадраса. Под нами было три тысячи метров воздуха и несколько сот метров горько-соленой воды Бенгальского залива. А впереди - Бхубанесвар, столица штата Орисса...
Орисса
Но где же он, этот город? Пыль, степь, ветер, жалкие кусты, кучка маленьких домов с плоскими крышами. Вдалеке серое унылое здание двухэтажной больницы. И совсем одиноко стоит прекрасный, как и всегда в Индии, отель для туристов. Вокруг - цветы, несколько деревьев, а дальше - почти пустыня. Тишина, глушь...
В большом отеле никого нет, кроме нас, и после шумных дней Бомбея и Мадраса мы наслаждаемся покоем и одиночеством. Мое ухо разболелось еще больше после той высоты, на которой летел самолет, и мне пришлось обратиться в больницу. Сегодня воскресенье, и там нет приема. Но дежурный врач, хотя и не специалист-ларинголог, сделал все, чтобы остановить воспалительный процесс. Я не заметил особой разницы между нашей районной больницей и тем лечебным учреждением, в котором я лечился в Индии. Во всяком случае я был очень благодарен врачу, который помог мне. Но ехать в этот день куда-нибудь не было ни сил, ни желания. Мы лежали в своих комнатах, просторных и прохладных. Это был первый отдых за последние три недели.
Когда стемнело, мы вышли в степь, пошли по асфальтированной дороге по направлению к одиноким огонькам вдали. Рискуя заблудиться, мы дошли до центра города. Он представляет собой небольшой гостиный двор с пятью-шестью лавками, где продаются парфюмерия, мыло, кустарная обувь, изделия из шерсти... И ни одного покупателя. Чего и кого ждут в эту ночь коммерсанты Бхубанесвара? Приход такой большой группы покупателей, как мы, не произвел никакого впечатления. Орисские купцы не зазывали нас в лавки и не расхваливали свои товары, - во всем апатия, тишина, мрак.
Мы вернулись в отель. Было девять часов вечера. Вокруг -черная ночь и мертвое молчание. Даже цикады и кузнечики молчат. А может быть, их вовсе нет в этой пустыне? И как попали сюда мы, четверо?.. Я заснул со странным ощущением полной оторванности от всего мира.
Утром за нами приехал старый драндулет туристской компании Mercury Travels. Мы поехали в Пури, маленький приморский городок в семидесяти километрах от
Бхубанесвара. С первым чудом Ориссы мы встретились всего через четверть часа езды. Это опять группа скальных храмов удивительной архитектуры. Первый из них сооружен две тысячи двести лет назад царем Ашокой. Единственным украшением этого просто и грубо вырубленного в скале храма является тринадцать изображений Будды, маленьких и примитивных.
Вторая пещера: смесь религии завоевателей - буддизма с местной религией - джайнизмом. Здесь статуи богов приобретают реалистический характер. Поднимаемся выше по скале, в ней маленькие кельи-пещеры площадью в полтора квадратных метра. Здесь жили святые. Еще один маленький джайнистский храм. На капителях колонн - миниатюрные изображения богов.
На самом верху холма - святыня джайнистов, действующий храм. Оставляем обувь у входа и вступаем на большой двор, который, собственно, и есть храм. Здесь до сих пор сходятся тысячи паломников. В высокой часовне за железной решеткой - громадная из черного мрамора статуя Махавиры - главного вероучителя джайнистской религии. В этой скульптуре обнаженного гиганта есть то, что мы привыкли считать стилизацией и модерном. Но, очевидно, наше представление о грани между подлинным и стилизованным искусством весьма приблизительно.
Впервые в Индии мы увидели, что скалы, деревья и скамьи вокруг храма изрезаны подписями побывавших здесь людей. Это напомнило наши курортные места в Крыму и на Кавказе и неприятно поразило. Больше нигде мы этого не видели. Во всех достопримечательных местах Индии, как правило, царит образцовый порядок.
Мы спустились с холма к автомобилю. В изнеможении от жары я сел в тень баньяна.
По пыльной дороге бродили куры, прошла женщина с вязанкой хвороста на голове. В полуземлянке напротив меня зажегся огонь, потом другой, третий. Я подошел к открытой двери и увидел келью брамина. Он зажигал свечи перед лубочной олеографией Кришны. Я стал наблюдать за этим черным бородатым человеком и приготовил свою фотокамеру. Брамин разложил на подносе цветы, потом стал посыпать лепестками какой-то поднос на полу. Одним глазом он уже следил за мной. Из соседнего дворика вдруг раздался отчаянный крик. Я оглянулся. Старая и тоже, очевидно, "святая" женщина кричала брамину, что я наблюдаю за ним. Он что-то ответил ей, и она успокоилась. А он продолжал свое священнодействие.
Я навел на его келью фотоаппарат, но он повернулся ко мне спиной. Я тихо позвал: "Мистер!". Брамин повернулся, не переставая шептать, вероятно, молитву. Я жестом попросил разрешения снять его. Он не прервал своего шепота, но сделал страшное лицо, поднес палец к губам, требуя тишины, и продолжал молиться. Я вынул из кармана рупию и бросил ее к ногам брамина. Он покосился на монету, и его молитва стала более умиротворенной. Я показал ему, что нужно повернуться к свету. Продолжая молиться, он выполнил все мои указания. Съемка состоялась.
Пустынный пейзаж становился все более живописным по мере приближения к океану. Подъехав к Пури, мы поняли, что вознаграждены за всю утомительность путешествия. Даже среди отличных туристских отелей Индии отель в Пури выделялся комфортом, уютом и прекрасным месторасположением. Первозданная тишина лежала над океаном, пустынным пляжем и чудесным цветником,
окружавшим отель. Вдалеке виднелась рыбачья деревня. Жаркое солнце делало океан серебристым, переливчатым или ослепительно синим.
Когда мы собрались на террасе отеля, усевшись в глубокие кресла, то решение пришло само собой, без дискуссий: здесь нас никто не знает, мы еще ни с кем не встречались, да и какие театральные дела могут быть в этой глуши, среди девственной природы? Два дня полного отдыха, без встреч, гирлянд, автографов, речей и обсуждений! И мы
перестроились на отдых... Купание здесь изумительное. Мы спускались в море прямо по белым ступеням отеля, проходили по раскаленному пляжу и бросались в кружевную гигантскую волну... Нас окружал покой, а перед экзотикой Пури меркло все виденное до сих пор.
По установившейся традиции, осмотр города начали с храма. Это тоже какое-то святое место индусов, куда собираются пилигримы со всей страны. Храм - целый городок, обнесенный высокой стеной. Внутрь его нас не пустили. У ворот храма лежали, сидели, стояли иссушенные на солнце паломники в запыленных разноцветных хламидах, с женскими прическами и ярко раскрашенными лицами, на которых все же можно было уловить выражение священного трепета. Громадная толпа нищих атакует каждого появляющегося вблизи, особенно европейца. Между нищими толкаются маленькие толстые черные коровы с венками желтых цветов на рогах. Они, в сущности, тоже нищие, только привилегированные.
