Много ли толку в задабривании индийцев (которые к тому же всё равно будут больше в руку американцам смотреть, потому что они богатые), если мы в своей стране будем создавать законное недовольство своих собственных граждан?
Нет, дорогие товарищи, давайте-ка вначале ещё раз внимательно всё подсчитаем, и, возможно, тогда окажется, что мы очень уж с хлебным экспортом размахнулись, что экспортный фонд завышен и его надо урезать в пользу внутреннего потребления.
Ну, а если после всех оценок окажется, что резервы есть, тогда и решим всё окончательно.
Вот как мыслил Берия.
И разве он мыслил неверно?
И что интересно — вроде бы все остальные поддерживали Молотова и Микояна, но перевесило мнение одного человека — Берии.
Почему?
Не потому ли, что прав был как раз он?
И, конечно, эта его постоянная правота, это умение подойти к вопросу всесторонне, коллег Берии не могли не раздражать, потому что они так комплексно мыслить не умели — они полагались всегда на товарища Сталина. А вот Берия отдавал Сталину должное, но и своим умом жить умел.
Лишь после ареста Берии 1 июля 1953 года было принято Постановление Совмина СССР «О заключении торгового соглашения с Индией и переговорах о продаже Индии пшеницы».
Как видим, вместо трезвого сталинского и бериевского расчёта в жизнь страны начинала входить щедрая хрущёвская помощь кому угодно вне страны за счёт советского народа — во имя мифических «политических выгод». В брежневские времена эта линия выродилась в поддержку сомнительных африканских «лидеров», даже не всегда камуфлирующих свою примитивность псевдомарксистскими фразами.
В сталинские директивы, в русле которых предпринимал свои инициативы Берия, Хрущёв и хрущёвцы начинали вносить свои, разрушительные для СССР, коррективы.
С одной стороны, и после смерти Сталина официальным системным ориентиром для СССР остались директивы XIX съезда. Добыча угля должна была возрасти на 43 %; производство электроэнергии — на 80 %; паровых турбин — в 2,3 раза; гидротурбин — в 7,7 раза; нефтеаппаратуры — в 3,5 раза; крупных металлорежущих станков — в 2,6 раза.
Предусматривались дальнейшая мощная электрификация и строительство за пятилетку ряда крупнейших ГЭС, должны были развиваться и развивались машиностроение, судостроение, станкостроение, лесная и лесохимическая промышленность, лёгкая и пищевая промышленность.
Намечалось новое огромное строительство всех видов. За пятилетку парк экскаваторов должен был увеличиться в строительстве примерно в 2,5 раза, скреперов — в 3 раза, бульдозеров — в 4 раза, кранов передвижных — в 4,5 раза.
Должны были капитально расшириться все основные морские порты СССР, порты Дальнего Востока.
Где наполовину, где на две трети, а где и в разы должна была вырасти продукция пищевой и лёгкой промышленности. В сторону личного потребления разворачивались оборонные отрасли, например, производство радиоприёмников и телевизоров предполагалось увеличить в два раза.
И всё это были реальные, взаимно увязанные и не раз подсчитанные и пересчитанные цифры, выполнение которых должно было увеличить общий потенциал страны примерно на 60–70 процентов.
С другой стороны, почти сразу после убийства Сталина и затем — убийства Берии приоритеты начали незаметно смещаться в сторону всё большего экспорта сырья во имя экспорта.
Отдельно я остановлюсь на нефти.
По директивам XIX съезда её добыча должна была возрасти на 75–80 процентов. И я особо обращаю внимание читателя на то, что по сталинским директивам добыча нефти должна была возрасти лишь в немного большей степени, чем валовое производство.
И это было понятно! Зачем добывать намного больше нефти, чем можешь её переработать и пустить на нужды страны? В то же время нефть была одной из главных статей советского экспорта, и поэтому добывать её надо было больше, чем требовалось самим.
Но больше — на десяток-другой процентов, а не в разы — как в случае планирования роста производства остродефицитных цветных металлов, строительной техники, оборудования энергетики, новых товаров народного потребления и т. п.
Такой — сбалансированный — рост добычи нефти Сталиным и Берией и планировался, на уровне до 80 процентов.
Сталин в своей речи на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа Москвы 9 февраля 1946 говорил — как о важнейшей перспективной задаче — о необходимости увеличения ежегодной добычи нефти до 60 миллионов тонн. При этом Сталин сказал, что на решение этой задачи пойдёт, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше, и прибавил: «Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать».
1946 год +15 лет = 1961 год. То есть, по директивам Сталина, к концу пятой пятилетки СССР было необходимо производить примерно 60 миллионов тонн сырой нефти. И тогдашний министр нефтяной промышленности Байбаков уже значительно позднее убийства Берии заявлял, что такой план был якобы бериевской авантюрой.
Однако Байбаков вульгарно врал.
Накануне войны СССР добывал 34 миллиона тонн нефти в год, сразу после войны — 19 миллионов тонн. А в 1960 году, когда имя Берии давно было проклято, в СССР было добыто 148 тонн нефти, не считая того, что к этому году в 15 (пятнадцать) раз возросла добыча природного газа.
Этот факт как-то по сей день не привлёк внимания исследователей, да и я сам обратил на него внимание лишь в последнее время.
А факт-то любопытный, если не уникальный! Хрущёвские коррективы сталинских директив и бериевских перспектив перекрыли эти директивы и перспективы почти в два с половиной раза!
Но каким таким чудом это всё содеялось? Почему производство нефти в СССР так резко возросло за считаные, считай, годы? Ведь для того, чтобы это стало возможным, надо было оторвать силы и средства от развития других отраслей, а ведь баланс их был тщательно взвешен перед тем, как составлять директивы на пятый пятилетний план — последний сталинский…
Так вот, не в том ли кроется разгадка «чуда», что к 1960 году годовой экспорт сырой нефти из СССР составил 17,8 миллиона тонн (12,1 % от общего производства), да, кроме того, экспорт нефтепродуктов и синтетического жидкого топлива дополнительно «потянул» на 15,4 миллиона тонн?
Непосредственно советской экономике такого огромного количества нефти, как добывалось в СССР к 1960 году, не требовалось. Контрольные цифры общего развития экономики были на уровне примерно директивных цифр, заданных ещё при Сталине (то есть прирост, в среднем, примерно на 70 %).
Так зачем добывалось так много нефти? Во имя экспорта?
Получается — да…
А кому нужен был такой гипертрофированный нефтяной экспорт? Национальной экономике СССР? Народам Советского Союза?
Не думаю…
Ловкое уродование сталинского плана создания экономической базы коммунистического строительства в СССР хрущёвскими коррективами понадобилось врагам социализма. И руками хрущёвцев эти разрушительные коррективы были сделаны.
Если бы был жив Берия, это, конечно же, не стало бы возможным. Берия всегда и во всём мыслил системно, видел проблемы в комплексе и во всех их внутренних взаимосвязях. Поэтому Берия никогда не пошёл бы на интенсификацию добычи нефти не во имя внутренних потребностей, а во имя увеличения её экспорта для расширения импорта.
Хрущёв же и хрущёвцы, включая в число последних и агентов влияния Запада, внесли в разумные сталинские директивы свои подлые коррективы и повели советскую экономику по шаткому пути зависимости как от сырьевого экспорта, так и от увеличивающегося разнообразного импорта.
Внешнеторговые связи — вещь нужная и неизбежная, но они для страны тогда благо, когда эти связи прочно обусловлены внутренними экономическими возможностями и потребностями страны.
Так было при Сталине, так наверняка было бы при Берии, но не так оно пошло при Хрущёве.
Показательно, что с газом всё было вначале иначе, чем с нефтью. Нефть можно транспортировать за рубеж в цистернах по железной дороге, в танкерах по рекам и морям. С газом — при большом экспорте — это делать сложнее. Поэтому, хотя к 1960 году добыча природного газа возросла в СССР в 15 раз, объём его экспорта в 1960 году составил всего 0,2 миллиарда м3 (0,5 % от общей добычи).
Удивляться не приходится — тогда по нашим землям ещё не пролегали трубопроводы, высасывающие из советских недр советский газ в пользу чужих земель. Могучий газовый экспорт — в дополнение в нефтяному — нам «организовали» агенты влияния Запада уже в брежневскую пору. Ещё в 1970 году СССР отправлял на экспорт всего 3,3 миллиарда м3, но уже в 1980-м — 54,2 миллиарда м3, а в 1986-м — так и вовсе 79,2 миллиарда м3.
Для справки — в 2006 году объём газового экспорта только РФ только в «страны дальнего зарубежья» составил 165 миллиардов м3 (в страны СНГ поставлялось всего 41,1 миллиарда м3).
