И представьте себе, имена 190 участников битвы дошли до нашего времени из шестивековой с лишним дали и приведены в книге. Есть даже две женщины: Дарья Иоанновна Федорова, княжна Ростовская, что сражалась под именем княжича Дмитрия, и Феодора Ивановна, тоже княжна Ростовская. Трое из участников битвы причислены к лику святых: сам князь Дмитрий Донской, схимонах Александр Пересвет из обители Сергия Радонежского, зачинатель битвы, павший в поединке с ордынцем Челубеем, тоже павшем замертво, и Андрей Ослябя, брат Пересвета и такой же схимонах из той же обители, сражавшийся и павший в Передовом полку.
А ныне церковь наша, награждая таких милостивцев земли русской, как Гусинский, приветствуя святейшими устами по случаю даже полуюбилея таких печальников наших, как электрический чайник Чубайс, не находит возможным почтить память ни одного участника битв под Москвой или Сталинградом, под Курском или Кенигсбергом, Будапештом или Берлином. Да просто и ни одного имени не смеет назвать. Мало того, ещё и внушают нам по телевидению с амвона, что фашистское нашествие-то было справедливым наказанием советскому народу, как и гибель "Курска", и убитые дети Беслана, и авария на Саяно-Шушенской ГЭС, и пожары этого лета... И еще несколько слов князя Дмитрия Ивановича из "Задонщины": "Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущих. Пойдём, брат Владимир Андреевич, в свою Залесскую землю к славному граду Москве и сядем, брат, на своём княжении, а чести мы, брат, добыли и славного имени".
И ОЧЕНЬ меня всегда волновало и печалило то, что последовало за этим. И пошли братья в славный град и сели на своём княжении, а всего через два года после великой победы нагрянула орда хана Тохтамыша и захватила град Москву, и обратила его в руины и пепел, и увела неисчислимые толпы невольников. Как же это могло произойти?
Некоторые историки умалчивают о том. Так, Б.Г.Пашков пишет: "Москва была взята в осаду татарами, и на четвертый день они хитростью взяли её, всё уничтожили" (Русь. Россия. Российская империя. М.1994. с.136). Какой хитростью? Молчок. Или вот В.И.Буганов: "Несмотря на героизм защитников, ордынцы с помощью обмана захватили Москву". На войне хитрость и обман — обычное дело. Но что же именно было тогда. И такая ли уж большая хитрость?
Олег Рязанский указал Тохтамышу удобные броды на Оке. А когда пал Серпухов, князь Дмитрий Иванович отбыл в Кострому собирать войско. За ним и митрополит Киприан. А что было собирать? А.Соколов пишет с горечью: "Оскудела Русская земля отважными князьями, искусными воеводами, стойкими воинами. Большинство их осталось на Куликовом поле. А хуже всего, что между князьями вновь начались ссоры и пререкания".
Трудно сказать, разумно ли поступил князь, оставив столицу. С одной стороны, ведь Александр Первый тоже не был в Москве, когда на неё шёл Наполеон, а Кутузов и вовсе сдал её на разгром и сожжение. Но, с другой, ведь за Дмитрием последовал не только митрополит, а потянулись ещё и знатные да богатые. Это возмутило москвичей, решивших защищать город. Они ударили в набат, собрались на вече и решили вооружаться и не выпускать никого из столицы. Пытавшихся выехать закидывали камнями и отбирали имущество. Ах, как это похоже на памятные октябрьские дни 41-года!.. Именно так было на шоссе Энтузиастов, ведущем на восток из столицы. А тогда, между прочим, великий князь всея Руси Иосиф Виссарионович стольный град не покинул, а издал мужественный приказ: "Сим объявляется, что с 20 октября 1941 года в городе Москве вводится осадное положение ..."
И в те далёкие августовские дни город стал спешно готовиться к обороне. Дело возглавил молодой князь Остей, внук великого правителя Литвы Ольгерда и сын Андрея Ольгердовича Полоцкого, героя Куликовской битвы. За короткий срок город хорошо подготовили к защите. День за днем ордынцы штурмовали его, но под градом стрел, камней, кипящей воды и смолы — всё тщетно! Тогда-то отчаявшийся Тохтамыш и пошел на хитрость. Он возгласил москвичам: "Даёшь ускорение! Больше социализма! Нет зон, закрытых для критики! Вперёд, Россия! Удвоим ВВП!"
Нашлись два братца — суздальские князья Василий и Семён, тогдашние Познер да Сванидзе, которых послал хан в Кремль. Они божились, крест целовали, на партбилетах КПСС клялись: "Верьте хану! Ничего не бойтесь! Он добра Руси хочет. Азия нам поможет..." И что же? "Увы, им поверили! — пишет А.Соколов, — в покинутой князьями, лучшими боярами и митрополитом Москве не осталось ни крупных полководцев, ни достойных дипломатов. Не искушенные в коварстве москвичи во главе с отважным, но недалёким Остеем дали себя обмануть".
В одном пункте позволю себе не согласиться: как так неискушенные в коварстве? Это после почти двух-то веков ига?.. О, Русь моя!.. И что последовало? Продолжу цитату: "В тот же день 26 августа около пополудня открылись городские ворота. Из Кремля вышла торжественная процессия. Впереди шёл князь Остей. За ним следовало духовенство во главе с настоятелями монастырей и протопопами кремлёвских соборов, неся иконы, кресты и хоругви. Тут же были оставшиеся в Москве бояре, купцы, весь цвет города с богатыми дарами хану. Но как только процессия отошла от Фроловских ворот (ныне ворота Спасской башни. — В.Б.), татары схватили Остея и убили. Затем напали на Крестный ход. Изрубив священников, чернецов, игуменов — всех, кто вышел из города, ордынцы ворвались в Кремль... Началась бойня. Не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. По словам летописца, в городе воцарились "рыдания и вопль мног, и слёзы, и крик неутешаемый, и стенания многие, беда нестерпимая, нужда ужасная, страх и ужас, и трепет, и дрожание, и срам, и насмешки над христианами от татар". То есть всё то, что ныне мы видим и слышим не в Москве только, а по всей Руси, за исключением маршрутов, по которым путешествуют и шествуют Путин и Медведев. Единственное отличие состоит в том, что у Тохтамыша не было телевидения и газет для глумления над христианами.
Или кто сомневается? Тогда ещё одна цитата: "Сибнефть" была приобретена Абрамовичем на залоговом аукционе за 100 миллионов долларов. А потом государство, продавшее лакомый кусок общенародной собственности за бесценок, выкупает ёй по цене в 130 раз дороже!" Это не из "Задонщины", это не летописец Пимен, а советский академик Олег Тимофеевич Богомолов, член КПСС с 1950 года. О чем он сказал, как не о немыслимо богатом преступном даре кремлёвских князей хану Тохтамышу? Если одного этого примерчика об иге кому-то мало, то пусть хотя бы посмотрят по телевидению передачи, в которых не красуются Путин и Медведев.
Так что ж, бесполезна была победа на Поле Куликовом? О нет! Это же первая такого масштаба победа. Весть о ней дошла даже до немецких земель. Прав Вадим Кожинов: "В 1237 году на Русь обрушилась концентрированная мощь всей Азии". Как в 1941-м — концентрированная мощь почти всей Европы. И по своему значению Куликово поле можно поставить в один ряд со Сталинградом. Народ и его войска обрели веру в себя и увидели: врага можно бить! его можно изгнать! Другое дело, что в первом случае в силу множества причин потребовалось ещё сто лет до того дня, когда Иван Третий порвал басму хана Ахмата и уже навсегда выставил из Кремля его послов, а во втором врага вышибли с Советской земли, и всего через два с небольшим года он подписал басму под названием "Безоговорочная капитуляция".
МЫ ПОЕХАЛИ в моё родное Рыльское. Это было недалеко. В памяти всплывали, казалось бы, давно забытые названия соседних или недалёких деревень: Ростово, Набережное, Малёвка, Крамское, Чудновка, Грачевка, Крючок, Запхаевка... Происхождение некоторых названий мне когда-то объяснил рыльский краевед Александр Васильевич Казанский. Он рассказал, что у царя Алексея Михайловича были земли по Сейму в районе Рыльска, что в нынешней Курской области, и Кром. Они были сильно перенаселены, и царь немалую часть своих крепостных, среди которых были и мои предки-однофамильцы, переправил на Непрядву и в верховья Дона. Так возникли моё Рыльское и соседняя деревня Крамское. Выходит, деревенькам-то не менее 350 лет. К слову сказать, Александр Васильевич, царство ему небесное, по ревизским сказкам Тульского областного архива составил мне мою родословную по отцу и возвел её к Степану Феопентовичу Бушину, жившему в 1703 -1752 годы, т.е. во времена Петра и Екатерины…
Подъезжаем к Рыльскому. Вот на окраине церковь. Это новостройка, и она мне не понравилась, какая-то приземистая, чужая. На её месте стояла стройная красавица ХVIII века. Её зимой 1941 года разрушили немцы. После второго или третьего курса Литинститута летом мы приехали погостить в Рыльское с моим другом Евгением Винокуровым, впоследствии известным талантливым поэтом. И приходили сюда посмотреть на развалины. На одной сохранившейся стене сияли золотом имена земляков, погибших на японской войне. Мой дед тоже был на той войне, и однажды в амбаре я нашел среди разной деревенской утвари тесак, привезенный с сопок Маньчжурии, по которым и мне в августе 1945 довелось топать.
