Многознаменательно, что величайшее из произведений Льва Толстого развенчивает то последнее воплощение героического духа в истории, в котором недаром находили неотразимое обаяние все, кто в демократии XIX века сохранил искру Прометеева огня – Байрон, Гёте, Пушкин, даже Лермонтов и Гейне. Наполеон превращается в «Войне и мире» даже не в нигилиста-Раскольникова, даже не в одного из чудовищных «бесов» Достоевского, все-таки окруженных ореолом ужаса, а в маленького пошлого проходимца, мещански самодовольного и прозаического, надушенного одеколоном, с жирными ляжками, обтянутыми лосиною, с мелкою и грубою душою французского лавочника, в комического генерала Бонапарта московских лубочных картин. Вот когда достигнута последняя ступень в бездну, вот когда некуда дальше идти, ибо здесь дух черни, дух торжествующей пошлости кощунствует над Духом Божиим, над благодатным и страшным явлением героя. Самый пронырливый и современный из бесов – бес равенства, бес малых, бесчисленных, имя которому «легион», поселился в последнем великом художнике, в слепом титане, чтобы громовым его голосом крикнуть на весь мир: «Смотрите, вот ваш герой, ваш бог, – он мал, как мы, он мерзок, как мы!»
Все поняли Толстого, все приняли этот лозунг черни. Не Пушкин, а Толстой – представитель русской литературы перед лицом всемирной толпы. Толстой – победитель Наполеона, сам Наполеон бесчисленной демократической армии малых, жалких, скорбящих и удрученных. С Толстым спорят, его ненавидят и боятся: это признак, что слава его живет и растет. Слава Пушкина становится все академичнее и глуше, все непонятнее для толпы. Кто спорит с Пушкиным, кто знает Пушкина в Европе не только по имени? У нас со школьной скамьи его твердят наизусть, и стихи его кажутся такими же холодными и ненужными для действительной русской жизни, как хоры греческих трагедий или формулы высшей математики. Все готовы почтить его мертвыми устами, мертвыми лаврами, – кто почтит его духом и сердцем? Толпа покупает себе признанием великих право их незнания, мстит слишком благородным врагам своим могильною плитою в академическом Пантеоне, забвением в славе. Кто поверил бы, что этот бог учителей русской словесности не только современнее, живее, но с буржуазной точки зрения и опаснее, дерзновеннее Льва Толстого? Кто поверил бы, что безукоризненно-аристократический Пушкин, певец Медного Всадника, ближе к сердцу русского народа, чем глашатай всемирного братства, беспощадный пуританин в полушубке русского мужика?
Нашелся один русский человек, сердцем понявший героическую сторону Пушкина. Это не Лермонтов с его страстным, но слабым и риторичным надгробным панегириком; не Гоголь, усмотревший оригинальность Пушкина в его русской стихийной безличности; не Достоевский, который хотел на этой безличности основать новое всемирное братство народов. Это воронежский мещанин, прасол,[168] не в символическом, а в настоящем мужицком полушубке. Для Кольцова Пушкин – последний русский богатырь. Не христианское смирение и покорность, не «беспорывная» кротость русской природы, – народного певца в Пушкине пленяет избыток радостной жизни, «сила гордая, доблесть царская»:
У тебя ль, было,
В ночь безмолвную
Заливная песнь
Соловьиная.
У тебя ль, было,
Дни – роскошество.
Друг и недруг твой
Прохлаждаются.
У тебя ль, было,
Поздно вечером
Грозно с бурею
Разговор пойдет, —
Распахнет она
Тучу черную,
Обоймет тебя
Ветром-холодом,
И ты молвишь ей
Шумным голосом:
«Вороти назад!»
«Держи около!»
Закружит она,
Разыграется! —
Дрогнет грудь твоя,
Зашатаешься;
Встрепенувшися,
Разбушуешься, —
Только свист кругом,
Голоса и гул…
Буря всплачется
Лешим, ведьмою,
И несет свои
Тучи за море.
И символизм пьесы вдруг необъятно расширяется, делается пророческим: кажется, что певец говорит уже не о случайной смерти поэта от пули Дантеса, а о более трагической, теперешней смерти Пушкина в самом сердце, в самом духе русской литературы:
Где ж теперь твоя
Мочь зеленая?
Почернел ты весь,
Затуманился…
Одичал, замолк…
Только в непогодь
Воешь жалобу
На безвременье..
Так-то темный лес,
Богатырь Бова!
Ты всю жизнь свою
Маял битвами. Не осилили
Тебя сильные,
Так дорезала
Осень черная.
В настоящее время мы переживаем эту «черную осень», этот невидимый ущерб – убыль пушкинского духа в нашей литературе.
площадь Синьории
Церковь Флорентийского собора (1420–1436) с восьмигранным куполом. Арх. Филиппо Брунеллески.
Создан во 2-ой половине XV в. В середине XVII в. в нем была организована картинная галерея.
Холм на юге Флоренции.
Река, на берегах которой расположена Флоренция.
(фр.) griffon от (греч.) gryps – в античной мифологии крылатый лев с орлиной головой
итальянское обозначение о. Киркира на северо-западе от материковой Греции, в котором сохранились архитектурные детали храма Артемиды (ок. 590 до н. э.)
итальянское название о. Закинтос, входящего в группу Ионических островов
(Пелопоннес), полуостров в южной части Греции
центр области Лакония
официальное название Спарты как государства
(Тенарон), мыс в Лаконике, где, по преданию, находилась пропасть, являвшаяся входом в подземное царство.
Афинский Акрополь построен на скале удлиненной формы с плоской вершиной.
остров и город между Аттикой и мегарским побережьем
(Сунион), мыс на юге Аттики, к юго-востоку от Афин.
Афина-Паллада, греческая богиня мудрости, покровительница городов.
Пирей – порт Афин в заливе Сароникос.
Поэма А. Н. Майкова «Жрец» (1848, 1858).
Парфенон – мраморный храм Афины (447–438 гг. до н. э.); построен Фидием.
монументальные крытые ворота Афинского Акрополя (430-х гг. до н. э.)
(Панафинеи) – основной праздник в честь богини города Афин, сопровождавшийся торжественным факельным шествием, музыкальными и атлетическими состязаниями и завершавшийся жертвоприношениями.
холм Палатин (или Палапий) – самый знаменитый из семи холмов Рима
Храм (449–421 гг. до н. э.), расположенный недалеко от Пропилей на выступе скалы.
второй после Парфенона храм Акрополя (421–406 до н. э.), посвященный Афине и Посейдону
В Саламинском проливе в 480 г. до н. э. греки одержали победу над персидским флотом, которая привела к объединению греческих государств.
мрамор из отрога Пентеликон (Брилесс) горы Парнет на северо-востоке от Афин.
орнамент в виде ломанной под прямым углом линии
(Гиметт) – равнина в районе Афин.
«День гнева, этот день обратит мир в пепел» (лат.)– начало католической заупокойной мессы.
море – (греч.)
Анадиомена – «Рожденная из пены».
Премьера «Антигоны» состоялась в Московском Художественном театре 12 января 1899 г.
(Тесей) – отец Ипполита, ставший виновником смерти сына из-за наговора своей жены.
Трагедия Эврипида «Ипполит» в переводе Д. С. Мережковского.
мачеха Ипполита, влюбившаяся в своего пасынка
христианство
Марк Аврелий и конец античного мира (фр.).
верховный жрец (лат.).
Римский мир, т. е. мир под властью Рима. (лат.)
бог Антонин (лат.)
Благочестивый (лат.)
выдерживай и воздерживайся (лат.)
Народ, населявший центральную часть Апеннинского полуострова. Цивилизация этрусков предшествовала древнеримской.
представители философского направления, возникшего в IV в. до н. э., проповедовавшие упрощение жизни, отказ материальных благ, желаний и т. д.
товарищ, наставник (лат.).
Пунические войны (264–241; 218–201;149 – 146 гг. до н. э.) велись между Римом и Карфагеном за господство в Средиземноморье.
