За короткий период нанесен значительный ущерб панораме Кремля, Красной площади и Китай-города из-за строительства в прибрежной части Замоскворечья крупномасштабных объектов, обезобразивших эту часть города и образовавших в ряде мест непроницаемый "фронт" застройки перед кремлевской панорамой.
Никаких мер воздействия в отношении непосредственных разрушителей памятников и руководителей города со стороны служб охраны памятников, правоохранительных органов и руководства страны не принимается. И этому есть свое объяснение.
Контролирующие и надзорные органы столицы, в числе которых: Инспекция государственного архитектурно-строительного надзора (ИГАСН), Объединение административно-технических инспекций (ОАТИ), Мосгосэкспертиза, Москомнаследие и Прокуратура г. Москвы, а также существовавший до недавнего времени территориальный орган — Управление по Центральному федеральному округу Росохранкультуры, — либо входят в состав московского Правительства, либо от него зависят. Как правило, они работали в связке, подыгрывали друг другу, превратившись по существу в бюро по регистрации пожеланий инвесторов и Правительства Москвы. Многие годы перечисленные организации в интересах руководства города закрывали глаза на творящееся в столице беззаконие, продвигая разрушительные проекты реконструкции исторически значимых территорий.
ПрактиЧески все уничтоженные памятные здания исчезли с карты Москвы после того, как попали в собственность частных лиц, акционерных обществ и различных коммерческих структур. Заявленное в ходе передачи этих памятников приспособление их под "культурное" использование оказалось блефом, поскольку собственники зданий были заинтересованы, прежде всего, в значительном выходе полезных площадей и освоении подземного пространства, что гарантировало рентабельность реконструируемого объекта, но полностью исключало его физическую сохранность. Московское руководство и городские службы были прямо заинтересованы в таких собственниках и потворствовали им как потенциальным плательщикам в городскую казну.
Безынициативные Министерство культуры и Росохранкультура предпочитали вообще не вмешиваться в столичные разборки, смотрели на происходящее сквозь пальцы, не посягая на авторитет и пасуя под напористостью столичного мэра. Нередко эти организации оказывали прямое пособничество в сносе памятников заказчикам работ на этих объектах и инвесторам, либо не принимали мер противодействия в случае возникавшей угрозы объектам культурного наследия. Немалую роль в "зачистке" Москвы от ее памятников сыграл и Московский комитет культурного наследия — государственный орган оперативного контроля за охраной, реставрацией и использованием памятников столицы. Фактически Москомнаследие, за исключением двух случаев, обеспечивало прикрытие любых противоправных действий руководства Москвы, руководителей стройкомплекса, префектов административных округов и их протеже — застройщиков. В нарушение предоставленных полномочий Москомнаследие разрешало снос объектов государственной охраны, выдавая соответствующий документ на их разборку, — вопреки требованиям Закона, допускающего снос памятника лишь по особому в каждом отдельном случае Постановлению Правительства России. Именно так, без каких-либо правительственных постановлений, были снесены дом А.И. Герцена на Сивцевом Вражке и дом Трубецких по улице Усачева, дом 1.
Широко использовался и механизм научно-методического сопровождения сноса, обеспечивающий юридическую "чистоту" уничтожения госохранных объектов. Главная роль разрушителей в подобных случаях отводилась Научно-методическому и Малому реставрационному советам Москомнаследия. Наиболее употребительным приемом при рассмотрении этими органами проектов реставрации стал метод "сохранения" памятника путем его "разборки с последующим восстановлением", обеспечивающий поэтапный снос объекта. Процедурными и протокольными манипуляциями Москомнаследие добивалось полного сноса памятника, после чего принималось решение о его "воссоздании" индустриально-строительными методами. Новым решением отстроенный "памятник" выводился из списка охраняемых объектов.
Подобные ухищрения, узаконивавшие "стерилизацию" заповедных территорий, проводились в интересах бизнеса, обеспечивая ему свободу маневра на землях историко-культурного назначения. Именно таким образом был оформлен снос "Ректорского дома", памятника архитектуры XVIII-XIX веков деревянного дома по 1-му Казачьему переулку, 6, и других.
В результате за какие-нибудь 16-18 лет был сформирован и успешно реализован социальный заказ на уничтожение заповедного центра Москвы. Чему все мы являемся свидетелями.
Отдельного упоминания заслуживает деятельность прокуратур, осуществляющих надзор за исполнением законодательства Российской Федерации. Беспредел, творящийся в деятельности по охране, использованию и сохранению культурного наследия Москвы, полностью игнорируется как московскими, так и федеральными правоохранительными органами. Обращения в Прокуратуру г. Москвы и Генеральную прокуратуру по поводу многочисленных нарушений памятно — охранного законодательства остаются, как правило, без последствий для нарушителей Закона.
Случаи уничтожения госохранных объектов прокуратура не расследует, ограничиваясь в лучшем случае переадресовкой поступающих заявлений или запросом по факту нарушения Закона в Москомнаследие. Редкие ответы прокуратуры в подобных случаях содержат изложение версии случившегося в редакции Москомнаследия — органа зависимого и подчас заинтересованного в сокрытии подлинных обстоятельств противоправных деяний. Степень виновности руководства Москвы и самого Москомнаследия в нарушении Закона прокуратуру не интересовала во всех известных нам случаях.
Сегодня с уверенностью можно утверждать, что восемнадцатилетнее пребывание Юрия Лужкова в роли хозяина стольного града нанесло невосполнимый урон важнейшей части нашего национального достояния — памятникам гражданского зодчества Москвы. За это время снесено 136 уникальных объектов культурного наследия, что значительно превышает ущерб, причиненный городу в период "сталинской" реконструкции столицы. Среди уничтоженного четыре пушкинских адреса, здания, связанные с именами писателей: Гоголя, Аксакова, Белинского, Сухово-Кобылина, драматурга Островского, поэта Аполлона Майкова, композитора Алябьева и других. Снесено несколько палат XVII-XVIII веков, десятки усадебных строений и несколько усадеб XVIII-XIX веков. Разрушены здания, выстроенные по проектам зодчих Казакова, Бове, Григорьева, Шехтеля, Щусева. Исчезли многие памятники деревянного зодчества. К этому перечню можно добавить и сотни объектов исторической застройки.
Утраты огромного числа объектов культурного наследия, случившиеся в Москве, столичные власти компенсируют широко рекламируемым вбросом в существующие учетные списки новых адресов из числа вновь выявленных памятников. При этом "старые" объекты охраны потихоньку выводятся из списков охраняемых сооружений. Таким образом сохраняется примерный количественный состав строений, находящихся под государственной охраной в качестве памятников. Так, в 2007 году на место примерно 130 уничтоженных памятных сооружений было внесено 205 новых объектов.
В ходе дискуссии о состоянии охраны культурного наследия Москвы руководство города и Москомархитектуры категорически опровергали свою причастность к уничтожению памятников. Главный архитектор Москвы А.В. Кузьмин, многие годы также отрицавший разрушение объектов культурного наследия, в конце концов, выступил с признаниями в сносе "всего 20 памятников", "порядка 20 штук" (газета "Комсомольская правда" за 29 ноября 2007 г.). А раз так, то обстоятельства и законность уничтожения названных объектов обязаны рассмотреть правоохранительные органы. Однако, несмотря на многочисленные публикации по фактам уничтожения памятников и недавние неоднократные признания в этом руководителей города, прокуратура не провела результативной проверки ни по одному из упомянутых случаев. Если учесть, что ни один из сносов госохранных объектов в Москве не был оформлен решением Правительства РФ, как того требует Закон, то названные "20 штук" — это тот минимум памятников, которые должны быть восстановлены как незаконно снесенные.
После смены столичного руководства и публичного осуждения новой командой предшествующей практики работы с культурным наследием Москвы было озвучено немало деклараций, вселявших надежду на улучшение дел в этой области. Но никакого улучшения в действительности не наступает. Стоят брошенными многочисленные памятники, как на окраинах города, так и в самом его центре. "Мерзость запустения" обнаруживаешь в самых престижных местах Москвы и, кажется, что поселилась она здесь навечно.
