За Баниасом, на крутом отроге стоит замок времен крестоносцев Субейба. Балинас (включая Субейбу) – крайняя северо-восточная застава, граница между крестом и полумесяцем, вся история которой свидетельствует о нечуждости крестоносцев. Она много раз переходила из рук в руки, и одно время ее занимали (с 1126г.) знаменитые ассасины – секта измаилитов-убийц. Ассасины – испорченное “гашишин”, “гашишники”: считается, что с помощью гашиша духовный глава измаилитов, Старец Горы, добивался безоговорочной верности и готовности идти на смерть, которой отличались его подданные.
Еретики-измаилиты находились в сложных отношениях с мусульманскими и христианскими правителями. Одно время мусульманские владыки Сирии благоволили к ним, и в благодарность измаилиты убивали вождей крестоносцев. Но затем измаилиты стали убивать и непокорную мусульманскую знать, и властителям Дамаска пришлось бороться с этим врагом. Особенно рьяно взялся за измаилитов самый рыцарственный из воинов ислама, Салах ад-Дин эль Айюби, или просто Саладин, как его звали христиане.
Рассказывают, что однажды Саладин, пробудившись в своем шатре, нашел на столике у изголовья кривой кинжал измаилитов. Он велел утроить караул, но на другую ночь его разбудил сам Старец Горы. Они долго беседовали, и в результате Саладин убедился, что измаилиты не хотят его убить, хотя могли бы, и отменил казни. Так измаилиты сохранили свой особенный, полуавтономный статус. Старец Горы принимал у себя и христианских владык. Посетил его и Ричард Львиное Сердце. В его честь Старец приказал своим покорным юношам кончать самоубийством на глазах гостя один за другим, пока христианский король не попросил Старца остановить побоище.
Измаилиты-ассассины сыграли черную роль в судьбе региона. Они убивали сильных и динамичных правителей и поддерживали слабых и никудышных. Они раздували пожар войны между крестоносцами и миром ислама. Можно провести много параллелей между политикой израильтян и ассассинов – активное использование индивидуального террора, политические убийства применяются израильтянами повсеместно. Любой сколько-либо заметный палестинский политический лидер оказывается на мушке израильских ассассинов. Другая параллель – израильтяне, как и ассассины, заинтерсованы в поддержании мусульманско-христианского конфликта. Во время войны Ирана и Ирака израильтяне передавали сторонам разведданные, полученные от американской разведки, и способствовали затягиванию войны. Моссад тренировал одновременно Тамильских Тигров и сингальских боевиков Сри Ланки, чтобы война не утихала. В настоящее время американские евреи – сионисты разжигают пожар священной войны между христианским миром и миром ислама.
В те годы эту сатанинскую роль играли ассассины. Они привели бы наш регион к гибели, но мусульмане и христиане объединились и заключили союз против исмаилитов. В тяжелом бою ассассины были разбиты и отброшены, но окончательно с этой чумой 13-го века справились лишь монголы. После поражения, нанесенного монголами, измаилиты стали обычными гражданами региона и навсегда утратили свои политические амбиции.
Война с асассинами заложила основы дружбы между Дамаском и Иерусалимом. “Баниас стал местом встреч и совместных охотничьих облав для мусульманских и христианских рыцарей” (Бенвенисти). Это показывает, насколько укоренившейся в нашем районе была держава крестоносцев. Крестоносцы были не более “нездешними”, чем хиджазец Омар или каирцы Фатимиды, или прежние, византийские правители Палестины.
К приходу крестоносцев тень Византии еще не исчезла с горизонта Палестины, не исчезла и сама Византия – мощное христианское государство оставалось в нескольких десятках миль к северу, и ее разрушили впоследствии неразумные крестоносцы. Христианские Константинополь и Антиохия были надежным тылом христианским Акке и Яффе. Если поначалу норманнов можно было считать чуждым элементом, к концу периода крестоносцев в их рядах трудно было найти чистокровного европейца – вожди франков переженились на армянских и греческих княжнах, а франки попроще – на местных селянках.
Падение государства крестоносцев не было неизбежным: средневековье не знало современной концепции национализма, религия правителей зачастую отличилась от религии народа, с чем мирились и правители, и народ, как, например, в Индии или Греции. Конфликт с восточными православными христианами был, бесспорно, важной составляющей в эпопее падения королевства франков. Но, если уж искать поворотный пункт в судьбе франков, я бы указал на «Ливанскую войну XII в.» – на неудачный Второй Крестовый поход на Дамаск в 1148 г.
К тому времени жители окрестных земель были убеждены в непобедимости крестоносцев. Убежденность эта зиждилась на крепком фундаменте – норманны, потомками которых были рыцари, занимались всю жизнь военным искусством, они ничего не жалели во имя улучшения военной техники тех времен – коней и мечей. Когда не было войн, рыцарские турниры не давали им обрасти жирком и заблагодушествовать. Единственным заметным врагом крестоносцев на севере был правитель Алеппо. Между Алеппо и Иерусалимским королевством находился буфер Дамаска, правители которого не знали, кого больше бояться – правителей Алеппо или Иерусалима,– и поэтому поддерживали хорошие отношения с крестоносцами.
Алеппо угрожал в основном княжеству Антиохийскому, но именно в этом месте решалась судьба региона. Падение Алеппо дало б крестоносцам Антиохии глубину, в которой они нуждались, превратило бы Дамаск в бессильный анклав, на сотни лет, возможно, ликвидировало бы мусульманскую угрозу. Была и альтернатива – вовсе не воевать и надеяться, что страх, который нагнали крестоносцы в свое время, удержит мусульман от попыток реконкисты. Но крестоносцы совершили судьбоносную, стратегическую ошибку, и в момент избытка сил пошли войной на Дамаск.
Второй крестовый поход на Дамаск был безумием, пишет Рансиман, крестоносцам следовало бы поддерживать дружбу с Дамаском и бороться с Нур эд-Дином из Алеппо. Но Дамаск был бы богатым трофеем, и в начале июля 1148 года огромная христианская армия – самая большая армия крестоносцев всех времен – вышла из пределов Галилеи, мимо Баниаса, и 24 июля расположилась в садах и рощах на краю Дамаска. Рощи и сады превратились в арену партизанской борьбы. Как и в дни Ливанской войны 1982—85 гг, партизанские атаки наносили огромный моральный и реальный ущерб армии. Через два дня христиане решили перейти в открытое место, где партизаны не смогли бы найти прикрытие. Но на новом месте не было воды, и крепостные стены в этом месте были самыми прочными. Тем временем Нур эд-Дин из Алеппо двинулся на помощь Дамаску. Через несколько дней он должен был подойти и войти в город.
Только тогда палестинские бароны поняли, какой глупостью была война с Дамаском – в результате она усилила их главного врага, Нур эд-Дина. В их стане вспыхнуло движение “Мир сейчас”. Новоприбывшие рыцари были против этого движения, но без местных баронов у похода не было шансов, и короли приказали отступать.
28 июля, на пятый день после прихода под стены Дамаска, крестоносцы пустились в обратный путь в Галилею. По дороге их продолжали атаковать арабские партизаны. Армия понесла большие потери, вся дорога из Сирии была завалена трупами людей и коней, и вонь стояла еще несколько месяцев. Но куда хуже был психологический результат отступления. До тех пор франки представлялись их соседям “неукротимыми”, как в одноименном рассказе Джека Лондона. Из Дамаска они вернулись укрощенными. Мусульмане увидели, что франков можно победить: “Легенда о непобедимых рыцарях с Запада, возникшая во время Первого Крестового Похода, рухнула. Мусульманский мир воспрял духом” (Рансиман). Поход на Дамаск возвысил Нур эд-Дина, Нур эд-Дин возвысил Салах ад-Дина, Салах ад-Дин уничтожил Иерусалимское королевство.
Сходство с Ливанской войной видно во многом: Ливан, как и тогдашний Дамаск, был буфером между правителями Иерусалима и северной мусульманской державой, это была слабая страна, боявшаяся обоих соседей, в ней погиб миф о непобедимости воинов Иерусалимского королевства, она сплотила северных мусульман против Иерусалима, обе войны завершились благодаря активному движению за мир, которое вели палестинские бароны.
