На протяжении тысячелетий крестьянство жило в виртуальной изоляции, будучи информационно оторванным от широкого мира, а очень часто — и от ближайшего селения. Проходили месяцы, а то и годы, прежде чем до них доходили сведения, которые были им насущно необходимы: знание, которое могло бы спасти ребенка от болезни или смерти; знание о земледелии; знание о ценах на их продукцию; знание, без которого они все глубже и глубже погружались в бедность, все дальше отставая по уровню жизни от городского населения.
Это молчание теперь наконец нарушают технологии, которые несут образы, идеи и информацию и предоставляют им право принять или отвергнуть их, а также сокращают время, необходимое для искоренения бедности.
Стратегия, приблизительно очерченная на страницах этой книги, нацелена не только на преображение деревенской жизни, а на радикальное уменьшение опасного давления на города из-за все увеличивающегося наплыва крестьян, бегущих в поисках спасения от невыносимого существования, — давления, которое в любой момент может привести к взрыву.
Перспектива новых возможностей, происходящие сегодня перемены, хороши они или дурны, несут с собой луч надежды, и это может быть самым важным, самым вдохновляющим изменением.
Каждый день повсюду в мире на нас обрушиваются бесконечные, повторяющиеся описания ужасов нищеты. Фотографии умирающих от голода детей. Манифесты благотворительных и правительственных организаций. Резолюции ООН. За вроде бы правильно звучащими фразами чиновников или членов неправительственных организаций ощущается глубокая безнадежность. И беспомощность.
Беднякам не нужны чужаки, чтобы узнать о том, как тяжка их участь. И если мир желает им помочь, он должен заменить неэффективные стратегии, ускорить развитие новых революционных инструментов и вместо убийственного пессимизма вооружиться разумной надеждой.
Индустриализация, прокатившаяся по миру в XVIII–XIX веках, изменила способ распространения богатства и благосостояние людей на планете. Революционное богатство, как мы увидим далее, сделает то же самое вновь — самым поразительным для нас образом.
Часть десятая
НОВЫЕ ТЕКТОНИЧЕСКИЕ СДВИГИ
Глава 44
НОВЫЙ СЮРПРИЗ ОТ КИТАЯ?
Три трагедии XX века — Первая мировая война, Вторая мировая война и холодная война — ознаменовали собой последние вершины индустриальной эры и привели к уникальному столкновению волн богатства, которое мы сегодня наблюдаем.
Вторая волна системы богатства отступает. И наоборот, система богатства Третьей волны, зародившейся в Соединенных Штатах, по прошествии нескольких десятилетий докатилась через Тихий океан до берегов Азии и преобразила ее. В ближайшие годы мы станем свидетелями того, как эта волна омоет берега Латинской Америки, а также Африки. Первые признаки уже налицо.
За фасадом этого преображения мира, как мы показали, таятся беспрецедентные изменения на уровне глубинных основ богатства. Яснее всего это вырисовывается в феномене исторического подъема Азии и великого пробуждения Китая.
Несмотря на то что упоминания Азии все чаще встречаются в сводках финансовых новостей, Азия остается недостаточно понятой и на Уолл-стрит, и в Вашингтоне, где по сложившейся исторической традиции и в силу географического положения привыкли больше смотреть в сторону Атлантического океана, чем Тихого.
Развернувшаяся после трагических событий 11 сентября антитеррористическая кампания заставила Америку обратить особое внимание на Афганистан и Пакистан. Однако в период 2001–2005 годов, когда США провели переговоры о свободной торговле с 20 разными странами, из них только одна находилась в Азии.
Критически оценивая это обстоятельство, один из американских сенаторов напомнил, что Азия «в последнее десятилетие является родиной шести из десятка самых быстро развивающихся экономик, пяти из десятка приоритетных торговых партнеров США и, кроме того, родиной более чем половины населения планеты». К этому можно было бы добавить, что Азия является еще и родиной большинства проживающих в мире мусульман, а также регионом, в наибольшей мере окруженным ядерными вооружениями.
Главное, Азия — это континент, где расположен Китай. До тех пор, пока США, Европа и другие страны мира не поймут, что на самом деле происходит сейчас в Китае — стране, чье истинное состояние скрыто в тумане ненадежной экономической и финансовой статистики, — им трудно будет разобраться в том, что всех нас ждет впереди; то, что происходит там, тем или иным образом радикально преобразит богатство и встряхнет всю планету.
К 2004 году Китай опередил Японию в качестве третьей крупнейшей в мире торговой державы после США и Германии. В тот же год стало известно о том, что в валютном резерве Китая находится более 500 миллиардов долларов из всего валютного запаса в мире, составляющего 3,5 триллиарда. Китай владеет почти на 175 миллиардов долларов американскими казначейскими ценными бумагами, уступая только Японии, что ставит его в положение, которое может привести к кризису всей мировой экономики, вздумай он заменить доллары на евро или другую валюту. Менее чем за два десятилетия Китай стал гигантской силой, нависшей над мировой экономикой.
Однако будет ли продолжаться этот невероятный подъем Китая? Станет ли Китай к 2020 году, как предсказывают многие наблюдатели, мировой сверхдержавой?
Чтобы ответить на эти вопросы, нам нужно проверить на адекватность те сложившиеся в массовом сознании стереотипные представления об этой стране, которые в толпе леммингов принимают за мудрость. Прежде всего следует разобраться в том, что же помогло Китаю совершить такой фантастический рывок.
Расхожие представления о Китае объясняют причину столь стремительного прогресса отказом от коммунистической идеологии и переходом к рыночной экономике. Однако этого объяснения явно недостаточно. И другие страны пытались совершить сдвиг в том же направлении, но ни одна не добилась таких успехов, как Китай. Более того, даже сегодня Китай еще нельзя назвать страной с развитой рыночной экономикой.
При использовании рыночного клише упускается из виду тот эффект просачивания, который проявил себя, когда Силиконовая долина разместила прогрессивное высокоуровневое компьютерное производство в Японии, Южной Корее и на Тайване, то есть в странах, которые, в свою очередь, открыли заводы и вложили капиталы в китайскую экономику; все это произошло еще до того, как переход Пекина к рыночной экономике стал выраженным.
Еще одну не менее важную причину впечатляющих успехов Китая можно обнаружить в том, как там применяется инновационная «двухколейная» стратегия развития.
Ставя задачу догнать Запад, китайские лидеры отдавали себе отчет в том, что это будет недостижимо, если Китай сосредоточится исключительно на развитии экономики Второй волны, в то время как Соединенные Штаты отказываются от методов Второй волны и быстро строят экономику Третьей волны. Следовательно, заключили они, Китаю требуется нечто большее, чем низкотехнологичное производство. Ему нужен собственный конкурентоспособный на мировом уровне наукоемкий сектор.
Чтобы заставить работать эту «двухколейную» политику, Китаю требовалось сжать время — в течение десятилетий совершить то, на что у других стран уходило больше столетия. Требуется также расширить свой пространственный охват. И, что самое важное, Китаю требуются передовые информационные технологии, телеком, цифровые технологии и доступ к новейшему экономически важному знанию.
Это объясняет тот факт, что с тех пор стратегия Китая сосредоточилась — не важно, намеренно или случайно — именно на трех глубинных основах, о которых говорится на страницах этой книги: времени, пространстве и знании.
В результате Китай приобрел замечательные навыки использования скорости как инструмента конкуренции в международной торговле. По словам американского правительственного чиновника Роберта Б. Кэссиди, процитированным в журнале «Бизнес уик», японским, южнокорейским и европейским экспортерам, как правило, требовалось «четыре или пять лет, чтобы занять свое место на рынке… Китай завладевает рынком так быстро, что его появление даже не успеваешь заметить». Это происходит так стремительно, что другие компании «практически не сумели за это время приспособиться к новым условиям, используя обычные стратегии, такие как автоматизация или экономия ресурсов», — пишет журнал. К тому времени, когда они справились, было уже поздно.
Установив для себя стратегические приоритеты, Китай побил собственные рекорды скорости развития.
