не он, Малыш, а Просперо перекрасится в негра и сбежит на ней.
— Да, у всех теперь с экономикой плохо. Пандемия, — выдохнул Малыш Тибул.
— Но кто-то должен ответить за то, что у нас не всё так хорошо, как должно быть.
— Можно что-нибудь придумать.
— Я уже придумал, — ответил Просперо.
В этот момент Юлиус Калибан достал пистолет с длинным стволом и, брезгливо улыбаясь, прострелил голову Просперо. Дуумвир откинулся в кресле. Изо рта у него торчала куриная ножка.
— Что дальше? — спросил Малыш.
— Дорогой друг Тибул, у нас настоящая буря, — ответил Калибан. — В столице народ вышел на улицы. Сами понимаете. Народу нужна жертва, и это вы. Его-то уже давно забыли, он давно в тени. Наш дорогой друг Просперо был готов к побегу, для него даже изобрели специальную летающую машину. Не поверите, он собирался превратиться в негра.
— А вы, Калибан?
— Зачем мне бежать, дорогой друг? Государственная гвардия вечна. Вы ведь знаете, у нас даже мундир не меняется. А вам нужно подготовить речь.
Малыш Тибул засунул в рот кусок копчёного мяса и задумался. Речь. Верно, речь. Говорить много не придётся, если много болтать, выйдет какая-то ржака. Да он всё уже придумал. Надо успеть сказать, что все они поправятся.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
04 мая 2021
История про то, что два раза не вставать (2021-05-05)
Дневников на войне я не вёл.
Леонид Брежнев, «Малая земля»
Не сказать, что теперь литература в нашем народе очень популярна, не говоря уж о литературной жизни. Не так много людей интересуется литературными премиями, и они обычно на следующий год забывают не только расклады, но и результаты этих соревнований. Но хотим мы это признать или нет, премии — пока главный инструмент привлечения внимания к книге. Так или иначе, те люди, что проглядывают длинные и короткие списки литературных премий, сразу обнаружили в них книгу нынешнего министра обороны. Сперва она появилась в списке одной петербургской премии, а теперь — московской (обе на всю страну, чтобы никого не обидеть). Поэтому любознательная общественность стала обсуждать дважды длинносписочную книгу.
Дальше — http://rara-rara.ru/menu-texts/voennaya_kniga
Кстати, из невошедших наблюдений.
Военные мемуары делятся на две группы — книги, написанные профессиональными военными и те, что созданы людьми, попавшими на войну часто случайно, в молодости.
Война, как известно, дело молодых.
И часто оказывалось, что это время осталось единственным значимым в жизни человека. Он и интересен заезжему журналисту тем, что воевал, хотя рождены дети, а то и поседели внуки.
Как-то, двадцать лет назад, интервьюировал стариков-ветеранов. Я до сих пор благодарен этим государственным деньгам (но что стало с текстами, ума не приложу). Там были люди разных званий, от рядовых до генералов. С теми генералами, что выпали по списку мне, было интересно. Часто ветеран говорит так, будто читает невидимую газету времён его молодости. Так делали и те, кого выслушивал я, но этот газетный завод у них быстро кончался. То есть просто не хватало ресурса, а потом они говорили что-то интересное. А потом я спрашивал, как грелись, что было на обед, кто им чинил сапоги. И под конец, когда они рассказывали сокровенное (это было давно, старики тогда ещё пили водку), я говорил, что честно покажу им текст (И присылал, но нескольким можно было уже только на могилу принести, а некоторые и вовсе были уже в блаженном непонимании). Но чаще всего эти люди махали рукой, им нечего было терять, они и присягали-то другому государству. В одних просыпалось желание вставить пистон давно мёртвым начальникам, а в других — хвастовство романом со связисткой. Просто в какой-то момент они понимали, что всё это некому больше сказать. Я был не интервьюером, а чем-то вроде почтового ящика. Правда, один старик, бывший на войне сержантом, хотел мне свой орден подарить, и я еле от этого отбился.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
05 мая 2021
Радиостанция им. Коминтерна (День радио. 7 мая) (2021-05-07)
Странник вошёл в деревню в воскресенье, в тот момент, когда её обитатели шли из церкви.
Церковь была далеко, на взгорке, и разделяла её с деревней топкая болотистая низина.
«Вот и не поймёшь, деревня у нас или село», — говорили мужики, но быстро остывали к такой абстрактной материи, как административное деление.
Деления и вычитания у них и так хватало на очередной год новой власти.
Бог прятался от них по углам, и кажется, лишь поглядывал на окрестности с колокольни, ни во что не вмешиваясь.
Одним словом, ходило в церковь всё меньше и меньше народу, к тому же на краю жидкой грязи стоял комбедовец Трошка и считал всех проходящих, выставляя в своей бумажке палочки.
Комитеты бедноты давно отменили, но посланные в город сообщали об этом как-то неуверенно.
Так и остался Трошка властью. Да все тут были власть, хотя, если с другой стороны посмотреть, то никакой власти вовсе и не было.
Власть здесь была природная — как болота покроются ледком, так надо теплее одеваться, а как болота оттают, и забулькает в них весенняя жизнь, так надо раздеваться.
Жители ходили взад-вперёд по деревянному тротуару, потому что пока не грянут морозы, течёт между домами жидкий суглинок. А как грянут морозы, поедет мироед Прохор по зимнику в уезд, да вернётся с запасом и ещё съездит, да снова — потому что запас нужен на полгода. Животину режь зимой, репу храни до весны, самогон прячь от Трошки. Летом работай, зимой спи побольше. На этом указания от неутомимой природной силы кончались.
И вот в деревню пришёл странник.
Был он одет в старую студенческую шинель, фуражку с дыркой в околыше, а за спиной тащил что-то угловатое в брезентовом мешке.
Дойдя до местных жителей, странник поклонился да спросил, кто даст ему кров.
Крестьяне молчали. Весенний ветер шевелил волосы местных жителей, а странник смотрел на них весело и добродушно, но не трогался с места. Оттого все хорошо успели рассмотреть и его кучерявую бороду, и потёртую шинель, и фуражку с дыркой в околыше.
Наконец, вышла из
