г) Трудъ мамки есть чисто половая функція, взятая въ наймы. О немъ не къ чему и упоминать въ числѣ доходностей женскаго самостоятельнаго труда. Менѣе противный, a потому и болѣе благосклонно принимаемый обществомъ трудъ мамки, по существу своему, – такая же соціальная болѣзнь, какъ и проституція, и, подобно ей, также представляетъ собою «торговлю поломъ».
д) Трудъ модистки имѣетъ хорошую цѣну только тогда, когда ставитъ конечною цѣлью половое украшеніе женщины. Маши, шьющія женскую одежду, зарабатываютъ 30–50 копеекъ въ день. Бѣшеныя деньги платятся работницамъ не одеждъ, но туалетовъ, доводящихъ мужскіе умы до восторга. Такимъ образомъ цѣнцость труда модистки исходитъ изъ полового же источника, и опять-таки растетъ постольку, поскольку модистка содѣйствуетъ половому успѣху:
Не одѣнешься лучше камелій
И богаче французскихъ актрисъ.
е) Г. А – тъ обмолвился дивною характеристикою женскаго труда въ фразѣ: «кухарки, въ самомъ дѣлѣ за повара, оплачиваются выше плохихъ поваровъ». Совершенно вѣрно. Нельзя быть болѣе мѣткимъ и правдивымъ! Но г. A – тъ врядъ-ли когда-нибудь видалъ, чтобы кухарка въ самомъ дѣлѣ за повара оплачивалась, какъ въ самомъ дѣлѣ поваръ. То же самое, – прошу дамъ не обижаться на сравненіе, – надо сказать о беллетристкахъ, художницахъ, переводчицахъ; очень хорошія изъ нихъ удостаиваются цѣниться наравнѣ съ очень плохими беллетристами, художниками, переводчиками или даже немного выше. Прекрасная работница стоитъ въ одной цѣнѣ съ никуда негоднымъ работникомъ: это справедливо! По мнѣнію г. А – та, это – благополучная постановка женскаго вопроса?!
Одна фраза въ статьѣ г. A – та очень непріятно меня удивила и даже покоробила. Это – упрекъ за подпись псевдонимомъ: «побоялся выступить безъ забрала, несчастный!» Знаете ли, счастливый безъ забрала, – старому литератору, къ тому же также пишущему подъ псевдонимомъ, испускать такія восклицанія какъ будто и неловко бы.
Проработавъ въ журналистикѣ чуть не четверть вѣка, пора бы знать, что авторъ часто «опускаетъ забрало» не потому, что «боится». Иногда забрало столько же пріятно опускать, какъ надѣвать желѣзную маску…
1903.
Въ «Новомъ Времени» (No отъ 30 апрѣля 1903 г.) я нашелъ фельетонъ г. A – та, отвѣчающій на мое возраженіе.
Г. A – тъ подвергаетъ критикѣ мое положеніе, что необходимое возможно. «Чтобы спасти женщинъ отъ бѣлаго невольничества, необходимо сравнять ихъ экономически съ мужчинами, а, если необходимо, то это и возможно». Разбивая мою «счастливую идиллію» по механическимъ законамъ спроса и предложенія, г. A – тъ оставляетъ женщинѣ только двѣ дѣятельности, въ коихъ она необходима и незамѣнима: рожать дѣтей и кормить ихъ грудью. То-есть – признаетъ женщину существомъ исключительно и фатально половымъ, что я и выяснялъ о г. A – тѣ въ возраженіи своемъ, изобличая присутствіе полового элемента во всѣхъ женскихъ профессіяхъ, выставленныхъ г. A – томъ въ примѣръ успѣшвыхъ и хорошо оплаченныхъ.
Затѣмъ: «необходимо сравнять женщинъ экономически съ мужчинами». При такой формѣ императива, г. A – тъ, стоящій на мужской точкѣ зрѣнія, пожалуй, остался бы правъ, сомнѣваясь въ необходимости, мною утверждаемой. Потому что необходимо не сравнять женщинъ, но необходимо равенство женщинъ съ мужчинами, которое будетъ достигнуто, конечно, не столько потребностью мужчинъ сравнять съ собою женщинъ, сколько стремленіемъ женщинъ сравняться съ мужчипами. Я говорю не о равенствѣ, которое дадутъ мужчины, a o равенствѣ, которое возьмутъ женщины. Полагаю, что оттѣнокъ ясенъ, и онъ совершенно мѣняетъ дѣло.
Слово «необходимость» подразумѣваетъ вопросъ: для кого? Отрицая необходимость женскаго равенства въ современномъ обществѣ, г. A – тъ, – повторяю, – по-своему, по сурово, узкомужскому, правъ, потому что современный строй общества – мужевладычный, и, въ соображеніи спеціально мужскихъ интересовъ, экономическое равенство женщины – не выигрышъ, что г. A – тъ, со свойственною ему прямотою, и отмѣчаетъ. Сейчасъ повелительная необходимость равенства громко говоритъ о себѣ лишь очень немногимъ изъ мужчинъ, охочимъ пытливо заглядывать въ будущее. Но равенство уже необходимо женщинамъ, и женщины развиваютъ движеніе къ нему. A развитіе движенія, толкуя смыслъ и укрѣпляя практику равенства, сдѣлаетъ его мало-по-малу сперва выгоднымъ, a потомъ необходимымъ уже и для мужчинъ. Женскій воггросъ переживаетъ въ этомъ направленіи ту же эволюцію, что пережилъ и переживаетъ еще вопросъ рабочій, который, за XIX вѣкъ, перестроилъ соціальную систему Европы. Давно ли рабочій вопросъ почитался злѣйшимъ врагомъ и разрушителемъ государственности? A теперь государства ищутъ заключить съ нимъ союзъ, стараются нормировать ходъ его подъ своимъ знаменемъ, предлагаютъ ему опору и просятъ y него опоры для себя. Родился «государственный соціализмъ», доктрина коего, иногда не безъ успѣха, пытается сочетать, казалось бы, несочетаемое. A совершилось это потому, что необходимости рабочей силы расширились въ необходимости обществъ, построенныхъ на взаимоотношеніяхъ хозяевъ съ рабочими, и, проникая въ законъ и обычай, медленно, но послѣдовательно и упорно преобразили культурный укладъ. И творятся подобныя реформы-самоцвѣты, именно, «дѣйствіемъ одного только чисто механическаго закона спроса и предложенія», который признаетъ г. A – тъ, безъ примѣси нравственныхъ соображевій, которыя онъ, по девизу «les affaires sont les affaires», изъ разсужденій о женскомъ трудѣ удаляетъ.
Что касается необходимости для женщинъ въ мужскомъ трудѣ и въ мужскихъ размѣрахъ заработной платы, я, хотя и не люблю отступать отъ общихъ доказательствъ логическаго построенія къ частнымъ примѣрамъ, позволяю себѣ на этотъ разъ, краткости ради, указать г. A – ту на одио весьма достопримѣчательное, хотя и мало замѣченное, явленіе современной русской жизни. Въ теченіе одного 1902 года газетная хроника огласила нѣсколько судебныхъ дѣлъ о трудящихся женщинахъ, жившихъ по мужскимъ паспортамъ либо, вообще, выдававшихъ себя за мужчииъ съ цѣлью получать мужской заработокъ, пока случай не разрушалъ ихъ невиннаго обмана и ве возвращалъ ихъ на бабье положеніе. Одинъ изъ этихъ курьезныхъ процессовъ возникъ потому, что баба-рабочій осмѣлѣла въ самозванствѣ до рѣшимости «жениться». A жениться надо было затѣмъ, чтобы избавить товарку-односелку отъ мужскихъ приставаній. Подъ Кіевомъ желѣзнодорожный сторожъ оказался – давно уже пропавшею безъ вѣсти, напрасно разыскиваемою… гимназисткою!
Г. A – тъ энергически возстаетъ противъ мужчинъ, живущихъ за счетъ женскаго труда, тѣмъ паче полового: сутенеровъ, альфонсовъ и т. д. Нечего и говорить, какъ справедливо его негодованіе. Но врядъ ли законны его обобщенія, изъ негодованія истекающія:
– Какъ позоренъ тотъ мужъ, y котораго жеиѣ приходится искать отхожихъ промысловъ, конечно, при наличности дѣтской семьи! Какъ позорно то общество, гдѣ женщина обречена на трудъ поденщицы!
Первое восклицаніе попадаетъ совершенно незаслуженнымъ плевкомъ, прежде всего, въ огромную часть русскаго крестьянства и мѣщанства, въ которыхъ сотни тысячъ женщинъ ссуждены на поиски отхожихъ промысловъ вовсе не по лодырничеству мужей, a потому, что только совмѣстный заработокъ мужа и жены окупаетъ, съ грѣхомъ пополамъ, цѣну жизни и позволяетъ выростить новое поколѣніе, хотя бы и на хлѣбной соскѣ. Поднимаясь въ область трудящейся интеллигенціи, предлагаю г. A – ту вспомнить очеркъ Салтыкова о супругахъ Чемезовыхъ, лучшее изображеніе столичной четы мучениковъ бѣлаго труда, какое мнѣ извѣстно въ русской литературѣ. Не думаю, чгобы y кого-либо поднялась рука бросить камень въ Чемезова, какъ въ «позорнаго мужа», хотя супруга этого бѣдняги – въ тяжкомъ отхожемъ промыслѣ съ утра до вечера. A Чемезовы – не единичный случай, но типъ и, при томъ, наиболѣе распространенный.
Второе восклицаніе я измѣнилъ бы такимъ образомъ: – Какъ позорно то общество, гдѣ женщина обречена на трудъ поденщика за плату поденщицы!
Въ томъ, что женщина трудится хотя бы и поденщицею, нѣхъ ничего позорнаго ни для нея самой, ни для общества, въ которомъ она живетъ. A вотъ, что общество, управляемое мужскимъ строемъ, норовитъ воспользоваться женскимъ трудомъ какъ можно болѣе на даровщинку, – это, дѣйствительно, чрезвычайно позорно. И напрасно г. A – тъ старается увѣрить читателя, будто «говорить и работать въ этомъ направленіи (къ поднятію женской заработной платы), право, не стоитъ». Всякій, кто платитъ за трудъ одинаковаго достоинства женщинѣ меньше, чѣмъ мужчинѣ, тѣмъ самымъ отбиваетъ ее отъ труда, закрѣпляетъ ее половой силѣ и является безсознательнымъ, неумышленнымъ, но, все-таки, подстрекателемъ къ проституціи. Если хозяенъ хорошо платитъ женской прислугѣ и не мучитъ ее чрезмѣрною работою, онъ – уже борецъ противъ проституціи, хотя бы не состоялъ членомъ ни въ какомъ аболиціонистскомъ кружкѣ. Если хозяинъ платитъ дурно, a работы требуетъ каторжной, онъ толкаетъ служанку въ проституцію, онъ факторъ проституціи, хотя бы имя его значилось въ спискахъ всѣхъ обществъ предупрежденія, охраненія, спасенія, возрожденія и возвращенія. Всякій, не пустословно сантиментальничающій, но намѣревающійся искренно и послѣдовательно свое дѣло дѣлать, союзъ аболиціонистовъ долженъ, по-моему; начинаться круговою порукою, что участники союза будутъ оплачивать трудъ женщинъ, работающихъ y нихъ или для нихъ, не по дешевизнѣ «женскаго сословія», но по соотвѣтственвгымъ цѣнамъ мужского рынка.
