Александр Громов. Государственное дело : Рассказы. - Самара: Русское эхо, 2011. - 128 с. - 500 экз.
Верите ли вы, что, если пройти крестным ходом по изнывающим от засухи полям, непременно случится долгожданный дождь? Пожалуй, если бы Громов написал рассказ об этом, развязка выглядела бы искусственной. Но он написал о том, как крестный ход меняет людей, в нём участвующих. Ненадолго, но открывает в них новую глубину - а в самую первую очередь меняет священника, укрепляющегося в вере: это повествование автору удалось без натяжки. Рассказы Громова хочется назвать православными - безо всякой иронии, так как важен в них не антураж, а смысл. Человек жаждет поверить в Бога, он, перефразируя Тютчева, даже и просит этой веры - но просить мало, надобно потрудиться. Громов назидателен, куда же без этого в сборнике, который называется "Государственное дело"! Но его умное назидание не опошляет собственную цель, и за одно это автору стоит сказать спасибо.
ПОЭЗИЯ
Лев Лосев. Стихи . - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2012. - 600 с. - 2000 экз.
Это самое полное издание стихов Льва Лосева, литературоведа, ленинградского поэта-эмигранта, скончавшегося в 2009 году. Лосев обратился к поэзии в 37 лет, перед этим тяжело болел. Поэтому его стихи - творчество зрелого, сложившегося мужчины: умного, наблюдательного, язвительного и притом сентиментального. Их можно назвать эталонными эмигрантскими стихами: кажется, не было другого такого бередящего лосевский талант события, как отъезд из СССР. Эмиграция не обратила его в "европейца без гражданства"[?] Он, конечно, преподаёт русскую литературу американцам, он охотно и много посещает европейские музеи, но кажется, что он живёт в двух измерениях, всегда дер[?]жит в уме "самый северный город Европы". Время от времени в его стихах появляется и русская провинция, но выдаёт в Лосеве человека, мало с ней знакомого. Однако тонкость, чувство меры, самоирония спасают Лосева от фальши и оставляют просто хорошим поэтом.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Евгения Иванова. Александр Блок : последние годы жизни. - СПб.: Росток, 2012. - 608 с. - 1500 экз .
В январе 1918 года Александр Блок создал поэму "Двенадцать", стихотворение "Скифы" - и оставшиеся ему три года жизни более стихов не писал. В этом же месяце он написал статью "Интеллигенция и революция" и с тех пор развивал эту тему в новых критических статьях, составивших солидный сборник. Хорошо зная Блока-поэта, мы совсем не так близко знакомы с Блоком-критиком, а между тем именно эти работы характеризуют эволюцию его мировоззрения в последние годы жизни. Книга Евгении Ивановой - объёмное и тщательное исследование контактов и трудов Блока в послереволюционные годы. "На советскую власть" он работал много: и в издательстве "Всемирная литература", и в режиссёрском управлении БДТ, состоял членом различных литературных комиссий - и, однако, умирая, так и не смог получить разрешение на выезд из России для лечения. Иванова показывает, как иссякали надежды и менялись рассуждения поэта; это знание важно и для понимания мотивов и финала его поэтического творчества.
МЕМУАРЫ
Любовь Шапорина. Дневник : В двух томах, с комментариями. - М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 1000 экз.
Дневник Любови Васильевны Шапориной начинается в 1898 году, когда ей - девятнадцать. А заканчивается в 1967-м, в год её смерти. Это целая эпоха в истории России. "Дневнику" повезло наконец увидеть свет - и не повезло с рецензентами. Признавая масштаб исторического свидетельства, они снисходительно говорят о "наивном патриотизме институтки", истово любившей Россию. Между тем это была женщина, создавшая первый в СССР театр марионеток, художница и переводчик, друг Ахматовой и Лозинского. В отличие от многих "ненаивных" она никогда не обольщалась жестами власти, видела насквозь фальшь пропаганды, пережила блокаду Ленинграда, открыто ходила в церковь и всё время вела дневник, который мог стоить ей жизни. Беря за доказательство его интимные, предельно искренние строки, рецензенты говорят об "иррациональном антисемитизме" Шапориной - и это о женщине, никогда не встречавшей этого обвинения в жизни, гневно осудившей "дело врачей". Увы, публикация "Дневника" рассказала нам нечто важное не только о XX веке, но и о нашем времени.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Людмила Дунаева. Дождь . - М.: Никея, 2011. - 80 с. - 10 000 экз.
Иногда бывает, что мы недовольны близким человеком, но не решаемся ему об этом сказать, чтобы не обидеть. А он недоволен нами и тоже не решается сказать, чтобы не обидеть. Мы оба желали добра, но поняли его каждый по-своему! И вот два хороших человека, которым по большому счёту не на что обижаться, живут с тяжёлым сердцем. Не правда ли, знакомая картина? А что если эти люди, пока ещё не близкие, поговорив по душам, могли бы стать хорошими друзьями, а не поговорив - расходятся и остаются каждый со своей полуправдой? С этими превратностями общения приходится нелегко даже взрослым. Чудесная маленькая повесть Людмилы Дунаевой - это добрая, нисколько не банальная, прекрасно иллюстрированная сказка о дружбе, написанная тёплым, простым языком. А ещё - повод для тихой искренней беседы о труднопостижимой правде: добрый порыв не менее важен, чем практическая польза, но не всё, что кажется нам добром, так же воспринимается человеком, которому мы его предназначаем. Взаимопонимание - маленькое чудо, и даётся оно не сразу.
Книги предоставлены магазинами "Библиоглобус" и "Фаланстер"
Т.Ш.
Право не любить детей
КНИЖНЫЙ
РЯД
Бенуа Дютёртр. Девочка и сигарета . - СПб.: Азбука, 2011. - 224 с. - 3000 экз.
Я люблю детей и не испытываю симпатий к тем, кто исповедует нежелание их иметь (чайлдфри). Я не курю и не люблю, когда курят в моём присутствии. Судя по всему, книга французского писателя Бенуа Дютёртра "Девочка и сигарета" должна была пройти, не задев меня. Но ей непостижимым образом удалось пробиться сквозь систему моих симпатий и антипатий. Дютёртр сотворил главное чудо публичного выступления: я услышала то, что не имела желания слушать. Цитата: "В современном мире защищают только слабых. А разве обычный человек сорока или пятидесяти лет не заслуживает сочувствия?"
Но обо всём по порядку. Безымянный герой Дютёртра работает в мэрии какого-то славного старинного города. В городе ведётся беспощадная борьба за чистоту воздуха: курить можно только дома и в специально оборудованных курилках, которые есть далеко не во всех конторах. Наш герой - курильщик, хотя не заядлый. Главное, что побуждает его курить, - борьба за своё право курить. Наш герой не любит детей. И у него для этого есть основания. Дети - маленькие идолы этого города.
Начать с того, что мэр вовсю использует детей для обретения популярности у горожан. Втихомолку уволив большое число взрослых сотрудников, он создал в стенах мэрии огромный детский сад и раздул штат помощников воспитателей. Теперь коридоры этого учреждения забиты играющими детьми, которым нельзя даже сделать замечание: это будет расценено как агрессия против детства. В общественном транспорте воспитатели рассаживают детей. Дети не приучены уступать место взрослым и даже пожилым пассажирам. Более того: сами старушки, которым тяжело стоять в проходе с сумками, поглядывают на сидящих детишек с умилением. Когда наш герой едет навестить родственников жены, дети за столом постоянно перебивают взрослых своими жалобами и темами, взрослый разговор так и не завязывается.
Всё это кажется герою Дютёртра дикостью. "Когда я был маленьким, мне надо было молчать, слушаться учителей и родителей, работать, учиться, а главное, терпеливо ждать, пока меня примут в мир взрослых[?] Поколения поменялись идеалами - теперь взрослые стали завидовать детям и жалеть об утраченной непосредственности, чистоте, свежести, бодрости. Участники первых реалити-шоу уже старались вести себя не как зрелые, ответственные люди. Они охотно учились петь, танцевать, спать в общих спальнях, всенародно ссориться по пустякам и целоваться в знак примирения. Избавившись от взрослого страха показаться смешными, они кичились своей простотой перед аудиторией, тоже по большей части состоящей из малолеток, властителей рекламного рынка". Этот до боли знакомый образ - не безымянный город Дютёртра; похоже, это картина из нашей жизни.
