Расцвет русского народа — именно те короткие сорок лет советского строя, когда были сломаны и даже забыты сословные перегородки, и мы стали народом-семьей, народом-общиной. Сын приходского священника Василевский становился маршалом, Королев после рабфака — академиком, Главным конструктором ракет, Гагарин после ремесленного училища — первым космонавтом. Новое "дворянство", номенклатура, честно служило и воевало, как первые дружинники князя, Илья и Добрыня. Но наступили благополучные 60-е годы, и третье поколение номенклатуры уже сильно отличалось от первых. Оно уже в массе своей пришло не из рабфака и глухих деревень, это были дети начальства. Они обрели сословное сознание и научились отделять свои сословные интересы от интересов общества и государства. И начальство, и интеллигенция стали "воспроизводиться", так что привилегии стали наследоваться.
С этого момента, кстати, начинается конфликт правящего сословия с официальной идеологией государства. Она всегда накладывает ограничения на аппетиты привилегированного сословия, напоминает о его обязанностях. Так было и в начале века — дворянство было атеистическим. Это особенно красноречиво проявилось в феврале 1917 г. — офицерство практически поголовно было антицерковным. Однако религия была весьма терпима к барству, и открытого конфликта дворянства с церковью не возникло. Иное дело — коммунистическая идеология, она была несовместима с сословными интересами верхушки советского общества. Здесь возникла именно ненависть. Уже в 60-е годы у простого человека, случайно попавшего в компанию бюрократов и партработников, крайнее изумление вызывало то удовольствие, с которым они смаковали антисоветские анекдоты. Вслед за осознанием своей ненависти началась упорная работа по разрушению коммунистической идеологии. Все, что ей вредило, находило поддержку. Все, что ее укрепляло (в том числе разумная критика), душилось. Это прекрасно видно хотя бы в кадровой политике. Вполне объяснима и ненависть к Сталину. Он, создатель номенклатурной системы, в то же время применял жестокие методы контроля над нею и ее "взбадривания" — и сам ее ненавидел ("каста проклятая"). После 1953 г. люди сталинского типа не имели уже никакого шанса подняться к руководству.
Заметим, что сначала меньшевики, потом Троцкий и еврокоммунисты, а затем и наши вульгарные марксисты выводили свои антисоветские концепции из того, что якобы номенклатура (бюрократия) превратилась в класс, владеющий собственностью, и потому враждебный трудящимся. Это не соответствует действительности. Классы довольно открыты, статус в них не наследуется (сын-балбес может жить на деньги папы-буржуя, но стать умелым предпринимателем по блату не сможет). Поэтому вырождения классовой элиты не происходит. Еще важнее для нас тот факт, что элита правящего класса является одновременно творцом официальной идеологии и государства. В отличие от сословия, она в принципе не может быть заинтересована в подрыве своей идеологии и государства и служить "пятой колонной" в войне против своей нации. В отличие от сословия, буржуазия не тяготеет к национальной измене. Советская номенклатура не была классом, она была именно сословием, которое под конец тяготилось своим государством.
Разумеется, и в дворянстве царской России, и в советской номенклатуре были честные люди, которые любили свою Родину и т. д. Но в период упадка уже не они решали дело, они вообще действовали почти как в подполье. В общем, национальная измена советской номенклатуры была потрясающе единодушной. Было бы очень интересно опубликовать список всех сотрудников аппарата ЦК КПСС последних лет СССР с указанием их нынешней должности и доходов (а также рода занятий их близких родственников).
Омерзение, которое вызывает правящее сословие периода упадка, иррационально и даже неразумно. Черная "волга" секретаря райкома вызывала злобу, а "мерседес" сопляка-ворюги воспринимается равнодушно, а то и с симпатией. Это именно неразумно, потому что тот секретарь райкома с прагматической точки зрения был все равно лучше ворюги. Но люди не следуют прагматическим расчетам, от секретаря райкома уже пахло изменой, а от шпаны на иномарках — только перегаром.
Конечно, если бы не "холодная война", то советский строй пережил бы болезнь, и мы нашли бы близкий нам тип демократии. Уцелеть при номенклатуре образца 80-х годов, заключившей союз с Западом, СССР уже не мог. Недовольство трудящихся было глухим, но устойчивым — на нем можно было паразитировать антисоветским идеологам. Не было понято предупреждение Ленина рабочим — бороться с советским государством, но в то же время беречь его как зеницу ока. Убийственным выражением недовольства был бунт интеллигенции — "бессмысленный и беспощадный". Историческая вина интеллигенции в том, что она не сделала усилий, чтобы понять, против чего же она бунтует. Как крестьянский сын после университета, наша интеллигенция не просто не желала вернуться в избу — она решила ее сжечь. Она легко приняла фальшивые лозунги, подсунутые ей идеологами самой же номенклатуры. Так интеллигенция начала "целиться в коммунизм, а стрелять в Россию". И до сих пор продолжает стрелять.
ИЗ ВСЕГО ЭТОГО СЛЕДУЮТ и простые, и очень сложные выводы. Простой вывод очевиден: пока от КПРФ исходит угроза, что она снова посадит нам на шею похожих секретарей райкомов, победы на выборах она не одержит. Хотя эту позицию избирателей я считаю неразумной — по уже указанной причине. Исходит ли такая угроза от КПРФ? На мой взгляд, КПРФ как-то сумела создать образ такой угрозы — гораздо более сильный, нежели ее реальные возможности восстановить номенклатурное сословие. Но, как говорится, "восприятие важнее реальности", и люди опасаются. Гениальным было решение ельцинского режима создать депутатам комфортабельные условия. Они сразу пробудили у наследников КПСС их уснувшие было сословные инстинкты, что нанесло образу партии огромный ущерб. Если КПРФ не изменит этого своего стиля (а это не так просто), она все больше начнет восприниматься как неотъемлемая часть режима — так же, как диссиденты 80-х годов были важной частью "номенклатурного пейзажа" СССР. Но это вывод простой, он давно сформулирован и нечего на нем останавливаться.
Более сложная проблема в том, что мы не знаем, как выйти из этого заколдованного круга: реформа провалилась, наше общество не раскололось на классы. Так что "правильной" буржуазной, а затем пролетарской революции нам ждать не приходится. Слава Богу, нас не загнали в этот тупик. Если же нам удастся вернуться на путь построения солидарного общества типа советского, то через какое-то время в нем начнет восстанавливаться сословность. История повторится, хотя благодаря полученным урокам можно будет смягчить процесс. Конечно, после окончательного краха реформ страна окажется в таком же положении, как после гражданской войны в 1921 г. Значит, одно-два поколения нового "дворянства" вынуждены будут работать честно и довольствоваться малым. Но мы должны думать о проекте в целом, нельзя закладывать в него старые нарывы.
Политики оппозиции уходят от этого вопроса с помощью простой уловки: "Мы — партия Жукова и Гагарина". Допустим, так (хотя и это следовало бы еще доказать). Но ведь вопрос-то люди задают другой: "Почему партия Жукова и Гагарина превратилась в партию Горбачева и Гайдара?" Ведь это произошло на наших глазах, люди этого не забыли. Раз вожди об этом молчат, возникает разумное опасение. Может, при каждом честном борце из верхушки КПРФ уже подрастает маленький Шойгу? А Сталина-то нет и на одно поколение.
И тут еще союзники-патриоты в газете "Завтра" прямо выдвигают лозунг открытого возрождения сословий! Никаких шансов получить массовую поддержку такой проект оппозиции не имеет — воры у власти менее опасны для отвергшего сословный строй народа. Менее опасны, потому что никакого проекта у них нет — награбят и исчезнут. Молодежь, голосовавшая за Чубайса и Кириенко, вряд ли думала о частной собственности. Они сумели убедить молодежь, что не потащат ее в избу. А перспективу сдохнуть под забором у Хакамады молодежь еще не прочувствовала.
Перед нами стоит проблема, которой пока что нет ни в каком другом обществе (лет через сто она встанет и перед Китаем, если он не пойдет по пути оболванивания масс): народ с высоким уровнем образования и культуры, который не рассыпался на индивидов и не принял классового деления, перерос и сословный тип общества . В какое же государственное устройство можно "упаковать" такой народ? В 1917 г. наш народ сам задал тип власти — Советы, взявшие за образец прямую демократию сельского схода. Но поднять промышленную страну с таким типом власти было невозможно, нужны были "быстродействующие" централизованные механизмы (партия и номенклатура), а с ними возникли и привилегированные сословия. Какой же тип государства у нас возможен и желателен?
