Но прошло время, когда мы, по словам святейшего патриарха Алексия II, перепутали европейские краны и вместо чистой воды присосались к западной канализации. Так началась "перестройка" ставропольского комбайнера, точнее, уголовное осквернение всех основ жизни под видом свободы, которые сразу же болезненно сказались на языке, который есть мерило и личности, и общества, и государства. При этом русский язык сам стал первым объектом изощренной и подлой атаки.
Главным врагом русского языка, и не его одного, стал медиабизнес. Сам этот исчерпывающий и убийственный термин принадлежит бывшему президенту Владимиру Путину. Именно так обозначил он занятие телевизионщиков, когда в связи с юбилеем второго канала его верхушка была приглашена на встречу в резиденцию Бочаров Ручей. Президент Путин имел основание на такой неологизм. Телевизионщики сами в 2001 году на своем съезде торжественно объявили о своем вхождении в рынок со всеми последствиями и признали телевещание также родом бизнеса. При чём тут свобода слова — осталось тайной.
Так народился еще один род бизнеса. Именно бизнеса, а не дела, не предпринимательства, даже не промысла или ремесла. Бизнес — именно это сладкое слово ласкает слух рыночников как порождение воровской эпохи с его словесными помоями, залившими страну чужими словами, нравами, понятиями, нечто вроде бубонного поветрия, вроде "ток-шоу" вперемежку с "кофе-хаузами", "макдональдсами", "саммитами", "Сити" и рекламами, которыми залеплена Златоглавая, как нечистотами, — все это с фальшивой подсветкой и иллюминацией для "пипла", который всё "схавает".
В эпиграфе из Тургенева слова "как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома", вдвойне актуальны. Дома крадут детей тысячами, убивают людей среди бела дня, воруют на всех уровнях, лгут, ежегодно заливают землю святой Руси кровью миллионов убитых в утробах матерей младенцев, пьют, сквернословят, разводятся и пускают слюну при мысли о турпутевках за рубеж — этих новых социальных знаках безродных плебеев. В такой атмосфере слова Тургенева о величии русского языка, а значит, и породившего его народа, мучительны для неудачников, застрявших в "этой стране".
Но еще никому на свете не удалось обмануть в слове. И для человека, склонного ко лжи, это серьезный повод ненавидеть словесность. Рано или поздно правда обнажается. Потому-то "в начале было Слово, и слово было у Бога", и слово есть высший дар человеку от творца. Он, этот дар, непостижим, правдив и таинственен. Экран так же беспощадно обнажает фальшь, как и слово. Если бы говоруны из телебизнеса или политологи догадывались о разоблачительных свойствах экрана, они никогда бы не полезли в объектив.
Медиабизнес глуп, как и всякий бизнес, поклоняющийся корысти и прибыли. Корреспондент и его хозяева не понимают, что слова, над которыми они иронизируют, произнесены не начальником Третьего отделения Собственного Его Величества канцелярии генералом Бенкендорфом (кстати, героем 1812 года), не министром, или, упаси Боже, Сталиным, а великим художником, который и сейчас входит в пятерку самых читаемых в мире писателей.
Спрашивается, что он вам плохого сделал, кроме того, что гениален и благороден?
Очень важно, что ни у одного из этих недругов русского языка не хватает кишки продолжить вслух тургеневскую характеристику родного слова. Вы никогда не услышите слов "правдивый и свободный", ибо они убийственны и разоблачительны для клеветника. "Великий и могучий" он с кривой усмешкой еще может выдавить, но не более. Признай он "эту страну" и "этот народ" и порожденный им язык великим, могучим, правдивым и свободным, и телебизнесмена разорвет от перегрева, оставив смрад. А чтобы не признать этого никогда, он включает иронию и сопутствующую ей двусмысленность.
ИРОНИЯ — явление всегда разрушительное и отчуждающее человека от явления, о котором он повествует. Если правда — от Бога, то ирония всегда от Его противоположности, от лукавого. Можете ли вы представить себе ироничного Христа? А вот для Иуды ирония органична, как и для Мефистофеля. Ирония всегда с подглядкой, всегда двусмысленна и всегда смотрит снизу вверх, она, в отличие от сарказма, не предполагает силы и равенства сторон. Ирония действует исподтишка и с кривой улыбкой — она классический настрой рабской натуры. Ирония — эмоция шулерская и вожделенная "юмористами". После девяностых годов, казалось, эта зараза пошла на убыль и гнездится в основном на НТВ, где даже в новостях глуповато усмехаются, острят и хихикают, превращая новости из великой державы в род пошлого не то капустника, не то балагана. И никто их не одергивает, ведь медиабизнес — вне контроля и критики. Кстати, разлагающей рабской иронией пронизаны все новостные передачи.
Именно ирония приниженных порождает анекдоты, которые в нашей бесправной жизни находят расцвет. Целое десятилетие почти каждая бездарь из телебизнеса просила собеседника рассказать анекдот или выпытывала, какой анекдот у него любимый, чтобы похихикать вместе. Интерес и даже страсть к анекдотам — верный признак отсутствия чувства юмора.
Можете ли вы представить Гоголя, рассказывающего анекдотец, или Чехова, хохочущего над анекдотом?
О сатанинской природе иронии хорошо осведомлен Пушкин. К Вольтеру, тогдашнему властителю дум российских полуобразованных помещиков и офицеров вроде "декабристов", поэт относился с беспощадной дворянской отстраненностью. Важнее всех писаний энциклопедиста Пушкин считал то обстоятельство, что "Вольтер был палками бит". Собеседник королей был оскорблен вельможей Роганом. Когда же энциклопедист явился к тому домой требовать удовлетворения поединком, вельможа просто велел слугам отогнать начитанного простолюдина Вольтера палками. Что те охотно и исполнили. Пушкин о трудах Вольтера писал, что тот свой "разрушительный гений" принес "в жертву демона смеха и иронии". Понимал ли Вольтер, что дворянин Роган проявил свое сословное право на иронию с помощью палок на спине философа-насмешника?
Государство, дух и язык призваны развиваться в единстве, чтобы защититься от всякой напасти. Русские правители очень хорошо чувствовали эту взаимосвязь и потому так упорно преследовали кривляющихся скоморохов как явление антихристианское и враждебное церкви, устоям самой жизни. В грамоте, посланной в Сибирь архиепископу Тобольскому царем Алексеем Михайловичем, читаем: "…скоморохов с домрами и с гуслями и с волынками и со всякими игры, и ворожей, мужиков и баб… в дом к себе не призывали… и никаких бесовских див не творили и всяких бесовских игр не слушали… А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные бесовские сосуды и ты б те бесовские велел вынимать и, изломав те бесовские игры, велел жечь"
Воспеваемые "хохмачами" скоморохи были далеко не безобидной братией. Кроме обычного плутовства, краж, разврата и других пороков, им сопутствующих, они нередко выполняли роль разведчиков.
Ныне "…собираютца скоморохи и смехотворцы со многими бесчинными игроками… и веселятца бесовским веселием с плясанием и песньми нечистыми, аже сквернят человека и в последнюю поревают погибель…"
НЫНЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ из месяца в месяц почти круглосуточно на нашей телеэстраде "по действу диаволю… сатанинские песни припевати гласом и руками во длани плескати и ногами скакати". Такая эстрада в лошадиных дозах вперемежку со смехотворцами, церебрально-конвульсивными певцами и оголённо блеющими крашеными блондинками "веселятца бесовским веселием", и каждый день уничтожают русскую культуру, язык, народную нравственность и само государство.
И все это на фоне миллионов сирот, забитых панелей, воровства и пьянства, на фоне наркомании, разводов, абортов, безвестных могил, ждущих молитв, богослужений и очистительного, возрождающего покаяния и сыновьей любви. Как говорил у Гоголя несчастный сумасшедший Поприщин, женщина полюбила беса, "она выйдет за него, выйдет". И вышла, и рванула в секс-туры.
Язык объединяет людей, но он же, язык, способен стать страшным инструментом вражды и расчленения общества. Лучше всего это видно на примере внедряемого последние двадцать лет слова "чиновник" с отрицательным значением, как когда-то засаживали в атеистическую подкорку слово "царизм". При советской власти, с отменой чинов и табели о рангах, из обихода совершенно исчезло слово "чиновник". Никто его не употреблял. И медиабизнес, попав в руки "демократов", начал внедрять слово "чиновник" со всеми низменными оценками. В стране народилась как бы многомиллионная армия новых "врагов народа". До 1917 года чиновники делились на классы. Теперь, не восстановив ни границ, ни социального положения государственных служащих, всех воров, мошенников, карьеристов вперемежку с честными работниками стали огульно мазать словом "чиновник". Так создается вновь тоталитарное сознание погромщиков. То, что раньше обозначалось словами "буржуй", "эксплуататор", "кровопийца", "мироед", теперь называют словом "чиновник". Эту практику нельзя не признать общественно опасной и угрожающей существованию государства. Самое прискорбное, что эту наживку для слабоумных заглатывают почти поголовно власть предержащие, то есть те, против кого и направлено слова "чиновник" с отрицательным зарядом. Недавно, в апреле 2010 г., Святенко — дама, занимающаяся безопасностью, сказала в интервью третьему каналу о "высших чиновниках из МВД". Даже для дамы из сферы безопасности они уже не генералы, не офицеры, не руководящие сотрудники, но "чиновники из МВД".
