Ознакомительная версия.
И вот, когда этот подполковник не дождался группы, броню приказал загнать в лес, и давай орать: «Эй, вы где? Выходите!». Стало темнеть, он начал пускать осветительные ракеты. Его счастье, что я в это время вместе с бандитами, которые меня гоняли, был на другом конце леса. Я видел ракеты, но думал, что это «духи» резервы подтягивают, тогда мне хана. Кое-как ушёл оттуда. И этот мой куратор бросил взвод мальчишек, подумал, что раз связи с ними нет, сами придут, собрался и уехал.
«Даже рука к пистолету потянулась…»
— Я забрал у них больных, взял МТЛБ, чтобы сделать рывок до своей базы, к тому времени в группе было двое раненых, и им нужна была срочная эвакуация. Пришлось отправлять через село. Старшим отправил старшего лейтенанта Гену Бернацкого. Сказал ему, чтобы он валил отсюда со своей дырявой рукой и прихватил Седого в госпиталь. А обратно чтобы за группой прислал мою броню. Приезжает броня, а с неё Гена прыгает: «Я уколов боюсь!». Доехали до базы. А там мой куратор — чай пьёт! Я был в шоке. Даже рука к пистолету потянулась!
И тут часовой сообщает, что со стороны леса едет машина. Оказалось, что как только мы уехали оттуда, «духи» тот взвод атаковали, они бросили всё и побежали. А у них оружия и боеприпасов было — все машины забиты. И всё оружие побросали. Собрал их, построил, они плачут: «Вот вы только уехали, они полезли!». — «А что у вас там осталось?». Они как начали перечислять, что оставили, сколько винтовок снайперских, пулемётов, ящиков с минами. — «А почему не заминировали? «Монки» же у вас были!». — «А мы не знаем как!». — «А зачем тогда их брали?». — «А нам дали!». Ужас! Просто детей отдали на растерзание. И ни одного контрактника с ними.
«Завывали, как собака Баскервилей…»
Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты:
— Наконец, потемну, выбрались к позициям нашей пехоты, с которого были незамедлительно обстреляны. Мне опять повезло, успел упасть, а вот бежавшему рядом товарищу чуть не отстрелили репродуктивные органы. Лежавшие впереди товарищи, помянув всех вплоть до гвоздя, на котором висит их семейный портрет, убедили пехоту, что пришли свои. После чего смогли вызвать броню, отправить раненых и отправиться на заслуженный отдых.
Не успели раздеться, как со стороны блокпоста полетели ракеты, а вскоре показались и пехотинцы, атакованные теми, кто охотился на нас. Пришлось собираться и ехать на выручку. Особого сопротивления мы не встретили. «Духи» быстренько рассосались по окрестным канавам и оттуда давили на психику, завывая, как собака Баскервилей.
«Патронов мы не пожалели…»
Александр Соловьёв:
— Пришлось опять штурмом брать эти окопы с пацанами. Собрал эту бригаду, попросил на блокпосту МВД пару БМП, мне дулю: — «Куда ты на ночь глядя прёшь! Наша задача — дорогу защищать!» — «Да кому нужна ваша дорога! Кто по трассе будет ночью ехать?» — «Нет, у нас приказ». Так мне машин на блокпосту и не дали. Взял свои БРДМ, БТР и пехотную «мотолыгу», на подходе дали залп осветительных ракет, а потом и из всех машин. Патронов мы не пожалели. Все стволы собрали из окопов, гранатомёты, боеприпасы. «Контрабасы» мои хорошо работали, понимали с полуслова. Вытащили технику, подобрали оружие, ящики, что «духи» уже для погрузки приготовили. Загрузили раненого солдата-пехотинца, и пару трупов убитых «духов» для отчётности. Надо было быстро уходить, потому что «духи» могли контратаковать. А связи здесь не было никакой.
Когда наконец-то добрался до базы своей группы, меня всего трясло. На броне стояла радиостанция Р-142, её-то «духи» заглушить не смогут. Вышел в эфир, запросил авиацию в квадрат, где обнаружил базу бандитов. Корректировщик спрашивает: «Какие бомбы использовать? — «Вакуумные!» — «Какие конкретно вакуумные?» — «А какие есть?» — «Двухсотки и пятисотки». — «Давай пятисотки!». (500-килограммовые авиабомбы — авт.)
Часов в шесть-семь утра вижу — бомбардировщик летит, сбросил бомбу, я ещё залез на броню посмотреть. Взрыв было видно километров за пять. Связался и с артиллерией — «Град» туда начал лупить. А жмуриков на пристрелку стрелкового оружия повесили, для молодых бойцов пехоты, чтобы не боялись больше.
«Не было мысли, что нас достанут…»
Роман Царьков, гранатомётчик:
— Мы тогда остались живы, с руками и ногами, благодаря командиру нашей группы старшему лейтенанту Соловьёву. Да, помню улюлюканье, но особенно опасно было, когда мы лоб в лоб вышли на боевиков, каких-то 50–70 метров, на «черных волков», спецназ Басаева. Вышли к своим тогда без единого выстрела. И задачу выполнили — обнаружили ретранслятор и базу боевиков. Ощущения, что ещё немного и нас возьмут — не было. Не было мысли, что нас достанут. Знал, что у меня впереди командир, дозорная группа.
Самые важные задачи были — у дозорной и тыловой группы. Замыкающими шли пулемётчики, Сашка — «Маленький танк», и Димка Сергеев. Темнота тогда была в лесу — зги не видно, самим бы не потеряться, мы шли, положив руку на плечо впереди идущему товарищу, гуськом.
От случайности в разведке никто не застрахован. А если идти и бояться — зачем вообще идти в разведку? Мы все были с нормальной психикой, учились, чтобы не растеряться в опасной ситуации, не паниковать.
«А ты что здесь?» — «Домой вернулся!»
Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант:
— В Самашкинский лес пятого февраля ходил вместе с Соловьёвым. Мне кисть руки осколком пробило, а одному сержанту-контрактнику пулей — ногу. Привезли в Керла-Юрт, в госпиталь, а там банда Бараева только что побывала, всё село разбито. Оттуда вертолётом во Владикавказ, в госпиталь. Рану обработали, и в пять утра я оттуда сбежал, и на вертушку. Борт этот оказался генерала Шаманова, пилот не хотел брать: «Иди в госпиталь! Нехрена тебе там делать, в Чечне! Иди, лечись!». Еле уговорил взять с собой. Добрался в батальон — Соловьёва встретил: «А ты что здесь?» — «Домой вернулся!».
Из наградных листов:
…Старший лейтенант Геннадий Бернацкий, командир взвода разведдесантной роты. 5 февраля его группа вела разведку в лесу в районе села Самашки и попала в засаду. Будучи раненым, шквальным огнём, умелым руководством и решительными действиями обеспечил и прикрыл отход своей группы. Представлен к ордену Мужества (по совокупности с декабрем).
9. Между жизнью и смертью
Рано или поздно такие выходы на разведку должны были кончиться гибелью или ранением. У войскового разведчика вернуться домой из Чечни без царапины шансов практически не было.
«А у самого — трещина в позвоночнике…»
Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:
— Числа шестого февраля мы поехали к Соловьёву с майором Паковым на «бэтээре», он должен был координировать действия группы. Тогда Паков зашёл: «Поехали, ты там нужна, с ребятами побудешь». Но мы не доехали… Налетели на фугас. Помню, как выехали на шоссе. Паков сидел справа от водителя, одна нога — вниз, другая на броне, я сидела сзади, ногами упиралась в башню. И — как подбросит машину! Паков кричит: «Лена! Позвоночник! Нога ничего не чувствует!». Водила вообще куда-то упал, я — перелетела внутри. Хотела уколоть Пакова промедолом — «Не надо!»
Когда мы его эвакуировали, у него была трещина позвоночника. Пришлось возвращаться в батальон — и машина ехала! Если бы мы были на БМП, то после подрыва с оторванной гусеницей — никуда, а у БТР столько колес — вот и доехали.
Приехали в батальон, переложили его на носилки. Паков отлежался в госпитале и вернулся: ну как же он батальон бросит! А у самого была трещина в позвоночнике…
Владимир Паков:
— Ничего, живые ходим, нормально. В госпитале пробыл меньше двух недель — сбежал, невозможно, такая тоска там.
Настал этот роковой день — 7 февраля 2000-го года — и для «Ромашки»…
Дмитрий Сергеев, пулемётчик разведдесантной роты:
— В тот день мы готовились в ночь в засаду, и Александр Соловьёв, взяв с собой небольшое количество народа и определив сигналы взаимодействия, отправился прокатиться по дороге на Самашки, чтобы понаблюдать тропы, по которым происходило сообщение между селом и лесом, чтобы в ночь их оседлать. Я остался наблюдать.
Николай Оксененко, старший водитель БРДМ разведдесантной роты:
— Утром старший лейтенант Соловьёв взял группу добровольцев. На мою машину сели Лебедь, Саня Серегин, Юра Курилов, Ромка-гранатомётчик, Гоша Кашигин, остальных не помню.
Не доезжая до комендатуры, остановились. Группа пошла в лес, а я ждал на трассе…
Из наградных листов:
… 7 февраля разведгруппа, которой командовал старший лейтенант Соловьёв Александр Михайлович, выполняла боевую задачу по ведению разведки в Самашкинском лесу с целью обнаружения и уничтожения баз, складов с оружием и опорных пунктов боевиков, прорвавшихся из г. Грозного.
Ознакомительная версия.
