Ознакомительная версия.
– Разбирайте, мужики, потолок, желаю на крышу!
Бабушки-старушки головами покачивают, но не осуждают.
Сами же когда-то такими же были – огневыми, задорными.
Как бы не гремела свадьба, приходит ее тихий час: пора бесед. Говорят о делах житейских, об устройстве молодых, об их месте в колхозе и прочем. Кто-то делает робкую попытку оценки сегодняшней свадьбы: удалась ли? Да чем запомнится? За одно прогнозируют, чья очередь следующей.
Тут можно услышать откровенные суждения по злободневным вопросам. Затрагиваются иной раз и политические темы. В тесном кругу, отгородясь от окружающих шумом, можно поговорить по душам: выяснить отношения, распутать узелок старой обиды, получить совет или заручиться поддержкой в своих намерениях, предприятиях.
Легко и шутить за свадебным столом. Только, чур, не переборщить.
– Ты человек бывалый, – вкрадчиво говорит плотник Егор куму Ивану. Он знает за своим сродственником привычку всех, кого ни попадя, озадачивать каверзными вопросами. – Ответь, пожалуйста, почему передняя ось на телеге завсегда стирается быстрее задней?
Похоже, Иван в затруднении. Пробует отшутиться:
– Кучер спереди сидит. Задом своим давит на ось.
Шутку оценили. Отгадчика похвалили.
В женской половине более приземленный разговор.
– Мой-то кроссвордами увлекся. Энциклопедии читает. Кругозор уже такой, что дальше и некуда.
– Кто ж тебе по хозяйству пособляет? – спрашивает золовка Полюшка мужнюю сестру, известную своей домовитостью.
– Иногда отвлекается. Да у нас же и помощников полон двор.
К разговору подключилась соседка справа:
– А наш к телевизору присох, как банный лист.
– Пусть лучше к телевизору, чем к молодухе.
Одна из собеседниц пригорюнилась, остальные рассмеялись.
– А споем-ка, что ли? – предлагает Ольга Злобина, невестка Пелагеи Ивановны. Тоже звонкоголосая певица, а в работе знатная ударница. Не дожидаясь общего согласия, первая и начинает.
Как наши ребята охотнички были,
Как наши ребята чечеток ловили.
Песня жанровая, бытовая. И вот как дальше развивался песенный сюжет:
Родила наша чечетка аж семь дочерей —
Дарью и Марью, Арину да Марину,
Степаниду, Салманиду, а седьмую Катерину.
И пошла наша чечетка в селе торг торговать.
Счастливые, ясноглазые сидели в красном углу молодые. Нынче их день. Все для них. Не только родня, а и люди посторонние стараются хоть в малом им угодить, украсить праздник, чтобы стал незабываемым этот исторический день возникновения новой семьи.
В разгар гулянья еще один гость пожаловал – сам председатель колхоза Николай Прокофьевич. Речь его была короткая, но содержательная:
– Молодым совет да любовь. Остальное найдется и приложится.
И сделал широкий жест. На хрустальное блюдо выложил сберегательную книжку с весомым вкладом.
– От души. На обзаведение.
За что прилюдно был удостоен поцелуя входящей в свою роль молодой хозяйки.
В тот вечер долго гомонилось большое село. Молодежь вообще чуть ли не до утра по улицам колобродила. Старики тоже долго не могли глаз сомкнуть. Вспоминали, перебирали по дням свои цветущие годы.
С тех пор с десяток лет минуло. Значит, именно столько и не был я в родных и дорогих сердцу местах.
Тут же вдруг звонок в дверь. Открываю. Мать честная! На пороге гость нежданный, но желанный: земляк, друг юности.
Славный выдался вечер. Всех мы вспомнили, иных же и помянули. Между прочим, я спросил друга-кореша: так ли звонко и весело гуляют нынче в Иловке свадьбы? Насупился мой гость. После паузы с горькой усмешкою изрек:
– Такие мероприятия нынче в диковинку. Случаются, ну раз-два в году. Да и то норовят сыграть свадебку под сурдинку, по-тихому. Дабы ни себя, ни близких не вводить в большие расходы. Денежки-то видим мы теперь только по телевизору.
Свадьбы «под сурдинку» – вот до чего дожили! В старое время этак гуляли людишки ущербные или доведенные до крайней нужды. Теперь же такое стало в обычае. Так куда же всех нас занесло?
Мои земляки-донцы в подобных случаях говорят:
– Вертайте оглобли назад.
Али еще определенней:
– Распрягайте, хлопцы, коней!
Ведь если и дальше так пойдет, забудем свое прошлое, в том числе и обряды предков. Есть такая опасность.
Любителей старины и русского фольклора хочу успокоить. Свадьбу Дуси и Ваняты – со всеми «черемониями» и прибамбасами – записал я «от» и «до» на магнитофонную пленку. Находится она в радиокомитете, на улице Пятницкой. Ей гарантировано вечное хранение. Так что имейте в виду: есть на худой конец законсервированный образчик.
Значит, не все еще потеряно.
СТРАШНО ЛИ В КОЛХОЗЕ БЫЛО?
Наша Машенька успешно перешла в третий класс. И стала приносить из школы вопросы один трудней другого.
Как-то отвела меня в другую комнату. Сделав большие глаза, полушепотом спросила:
– Дедушка, правда, что ты был колхозником?
Я не стал отпираться, признал данный факт своей биографии. В доказательство показал личную трудовую книжку.
Быстро-быстро своими пальчиками она все до последней странички перелистала. Некоторые записи перечла по складам. Дрогнувшим голосом спросила:
– Признайся. Страшно в колхозе было?
Чтобы Машеньку успокоить и утешить, рассказал о своей прошлогодней поездке в село, где еще остались кое-какие родовые наши корни. Да и колхоз худо-бедно, однако еще функционирует.
В Придонье ожидалось цветение садов. Эту пору люблю больше красного лета. Но прошлый раз в природе в один час все переменилось. Задул знобкий северян. Уже набухшие цветочные почки скукожились. Над ними автоматически сомкнулись жесткие створки.
День-другой на улицу глаз не кажу, наслаждаюсь дворовой работой. Во вдовьем хозяйстве тетушки дел скопилось невпроворот. Так что мои ладони скоро стали шершавыми, как наждак, а держаки инструментов глянцевыми.
С утречка Екатерина Ильинична послала меня к Колядинам за солеными помидорами. Едва переступив порог избы, был я ошеломлен новостью:
– Слыхал? Попов-то наш отличился.
Село, похоже, вдосталь наговорилось, уже известны разные подробности. А тут вдруг объявляется незнайка.
Всех опередил второклассник Сергуня:
– Наш дядя Коля спас колхозное добро!
Захар с укором глянул на сынка: куда, пострел, поперед старших лезешь. Бабушка выпроводила выскочку из кухни да еще и шлепка дала.
Золовка Дуся дипломатично уладила конфликт:
– Правда-правда, Николай совершил похвальный поступок.
После чего все вместе, чтобы ничегошеньки не упустить, принялись выкладывать подробности ночного происшествия.
В маршрутном листе Попова было записано: заехать на растворный узел стройбазы. Загрузиться бетоном и ехать к животноводческому городку, где дорожники ремонтировали подъездные пути. Дело было к вечеру. Очередь уже рассосалась. Мастер, шутник и балагур, крикнул с верхотуры: «С тебя, брат, причитается. Одна гуща досталась». Колян ответил в том же духе: «В долгу, мол, не останемся». И с хорошим настроением выехал из ворот.
Пока куролесил по улочкам райцентра, мысля явилась: сократить путь, выиграть время. Переехав мост, взял круто влево.
С ходу одолеть подъем на Алексеевскую гору не смог. После захода солнца полотно покрылось коварной ледяной коркой. То была летняя дорога, по весне ее размывали дожди и талые воды. Одна ямина оказалась ловушкой. Самосвал нырнул в нее как субмарина, по самый бампер. Следом и мотор заглох.
Колян впал в транс. Пропали куда-то даже крепкие слова, приберегаемые для крайних случаев. Кого винить? Самого себя! Да и дорога-то кружная, нечего было рассчитывать на подмогу.
Пока зачищал контакты свечей и проверял систему зажигания, стало совсем темно, ветер переменил направление. Со стороны Тихой Сосны подул колючий норд-ост. Заполнившие ямину гравий с мегрелем образовали монолит. «Морозец-то кстати», – подумал Попов. Но следом и тревога явилась: от холода бетон быстрее коченеет и схватывается. Потом его из кузова просто так и не выпростать. Значит, отбойным молотком придется по крохам отколупывать. Во смеху-то в Иловке будет. Село коллекционирует разные истории, особенно смешные. Накомедивший становится объектом шуток, розыгрышей. Долго потом в компаниях припоминают позорный случай: не со зла, а хохмы ради. Пусть потом ты стал уважаемым в селе человеком али шишка в районном масштабе, все одно не застрахован от подковыристого юмора земляков.
Такие гусли-мысли вертелись в башке Попова, пока руки безотчетно дело делали. Наконец мотор ожил. Машина с первой же попытке вырвалась из плена, будто истекло назначенное время колдовства и морока.
Теперь уж наш водила ехал словно по минному полю, осторожно объезжая рытвины, промоины, боясь расплескать груз. «Еще немного, еще чуть-чуть», – вертелись на языке слова запетой песенки. Под колесами уже чувствовался асфальт.
Ознакомительная версия.
