Это был конец для Н-1… Прислушавшись к рекомендациям головного института, Кузнецов приступил к модернизации двигателя, оценив все преимущества многоразовой конструкции. В течение года был изготовлен и прошел огневую проверку первый отечественный ЖРД фактически в многоразовом исполнении. К пятому пуску все двигатели были доведены. В необходимости такой же модернизации ступеней убедить главного конструктора Мишина не удалось. Исчерпав кредит доверия после четырех аварийных пусков, правительство закрыло «Лунный проект».
2
Юрий стремился жить активно. Строил смелые жизненные планы. Время для него летело стремительно. После гибели Комарова пилотируемых полетов не было, но Юрий упорно готовился к своему, очередному, он ведь являлся дублером у Владимира. На другой день после защиты дипломного проекта в инженерной академии имени Жуковского, 18 февраля, Гагарин, выступая перед коллективом сотрудников газеты «Известия», на вопрос: «Когда вы снова полетите в космос?», ответил: «Обязательно полечу! Я не мыслю себе жизни без авиации, без полетов, без космоса!» Это была правда.
На рассвете 2 марта, как член Государственной комиссии, Юрий улетел на Байконур для участия в запуске автоматических «Зондов». Он поднялся в салон транспортника, поздоровался с экипажем, попросил разрешения у командира о занятии правого пилотского кресла. Надевая шлемофон и поудобнее усаживаясь на место второго летчика, Гагарин, с блеском в глазах, сказал:
– Как прекрасна наша профессия! Хочу летать и летать. Вернусь с космодрома – буду много летать. Разрешение получено!
С утра 6 марта у Юрия – особая работа. Он прихватил на космодром верстку книги «Психология и космос», написанную совместно с профессором Лебедевым. Это было, по существу, первое в мире исследование, соединившее в себе взгляды на актуальную проблему космонавта и ученого. Юрий пообещал вернуть верстку в издательство «Молодая Гвардия» в конце месяца и старался сдержать слово, используя каждое «окно» в работе.
Конец первой декады марта у Гагарина всегда был в особом почете. Как-никак женский праздник и рядом его день рождения. Он позвонил в Звездный, поговорил с дочерьми, потом с Валюшей, которая находилась в это время в больнице. Ближе к полудню отправил телеграммы матери и сестре в Гжатск. Прямо с почты позвонил в Звездный и поздравил с праздником Валентину Терешкову, первого коллегу из женской группы, которую с первого знакомства особо опекал Главный конструктор.
Вечером 10 марта Юрий вернулся домой. Позвонил жене в Москву, пообещал на другой день приехать. Потом допоздна читал Лене и Галочке интересную книжку Чуковского. Когда дочери улеглись спать, заместитель начальника Центра подготовки космонавтов разобрал накопившуюся за время отсутствия почту, изучил предстоящие летные упражнения.
В погожее утро 13 марта Гагарин занял наконец пилотское кресло в «спарке». Налет составил в этот день почти два часа. Он совершил несколько полетов по кругу, а закончил упражнение контрольным полетом в закрытой кабине. Инструктор Александр Устенко, опытный летчик, особенно придирчиво проверял технику пилотирования, ведь Юрию предстоял вскоре самостоятельный полет. Но полковник Гагарин работал четко и грамотно. Упражнения выполнял с изяществом.
Летный порыв Гагарина пытался сдержать генерал Каманин. «Главный куратор» космонавтов от командования ВВС был обеспокоен высоким темпом учебных полетов. 23 марта Николай Петрович пригласил к себе Гагарина на беседу.
– Я тоже летчик, Юрий Алексеевич, и отлично понимаю твое стремление быть в надлежащей форме, – доброжелательность и забота сквозили в голосе уважаемого наставника. – Но меня тревожит набранный тобой темп. Три летных дня в неделю – это очень много. Возможны перегрузки.
– На то мы и космонавты, Николай Петрович, чтобы выдерживать любые перегрузки, – улыбнулся в ответ Гагарин. – Заказано ведь десять «Союзов», и мы обязаны научить их летать. Этому учил нас Сергей Павлович.
Тут генерал Каманин понял, что уговорами ничего от Юрия не добиться, и переменил тему разговора:
– Как чувствует себя Валентина? Когда ты встречался с женой в последний раз?
– Вчера встречался, Николай Петрович. Чувствует она себя получше, на следующей неделе собирается вернуться домой, – четко, по-военному, доложил Гагарин.
– Ты с кем-нибудь из медперсонала уже разговаривал о дальнейшем лечении жены? Может, ей полезней съездить на пару месяцев в Крым? Там уже совсем тепло.
– Я разговаривал с ее лечащим врачом, а на обратном пути заехал в институт, к Евгению Анатольевичу, попросил его профессионального совета в уточнении диагноза.
– Карпов пообещал тебе помочь?
– Конечно, Николай Петрович. У нас с ним близкие, дружеские отношения.
Сроки поджимали. 24 и 25 марта Гагарин до полуночи работал над версткой книги «Психология и космос». Внимательно проверял фактический материал, вносил на полях необходимые дополнения и комментарии. А утром следующего дня он поехал в издательство, зашел к главному редактору Осипову. В долгой беседе по содержанию рукописи участвовал и редактор книги Федченко. В заключение встречи Осипов пригласил к себе сотрудников, которые участвовали в подготовке книги к изданию. Гагарин поблагодарил их за большую работу над его вторым произведением, пообещал, что непременно напишет книгу о своих встречах с Королевым. Тут Юрия словно прорвало:
– Вы не можете себе представить, товарищи «молодогвардейцы», что значил для будущих космонавтов Сергей Павлович. Лично я считал его при жизни и теперь считаю своим духовным отцом. Главный конструктор не реже раза в месяц приезжал в Звездный, непременно встречался с нами, интересовался ходом подготовки, привозил какую-нибудь интересную новость. Сам тщательно редактировал программу наших занятий, подбирал толковых преподавателей. Ему очень понравилось, когда мы всем отрядом отстояли от врачебных придирок Володю Комарова…
Тут кто-то из сотрудников издательства спросил:
– Юрий Алексеевич, а кто именно решил вопрос о первом космонавте? Кто сказал, что им должен стать Гагарин?
Тут Юрий высказался осторожно, предположительно:
– Я не уверен, что кто-то в Главном штабе ВВС, Руденко или Каманин, у нас, в Центре подготовки, знает этот вопрос совершенно точно. Официально, его решила уже на Байконуре Государственная комиссия 10 апреля. Но я убежден, что Сергей Павлович принимал в принятии такого решения активное участие, а может быть, именно он и предложил мою кандидатуру. Вам очень трудно сегодня представить, каким огромным авторитетом он пользовался повсюду – в ЦК партии, в правительстве, в Академии наук, в собственном ОКБ и на производстве, где делается ракетная техника. Его авторитет повсюду был непререкаем…
Сказав так, Гагарин на секунду умолк, посмотрел на Осипова и Федченко, а потом сказал:
– Я не ошибусь, если скажу, что никто из сотрудников «Молодой Гвардии» не был дома у Сергея Павловича. Мне посчастливилось у него быть много раз. Это – музей космонавтики в миниатюре. Я был на его даче в Сочи. Его жена, Нина Ивановна, жива. Давайте вместе к третьей годовщине со дня смерти Королева подготовим большой интересный материал. Я обещаю принять в этом издании активное участие.
В три часа пополудни, в тот же день, Юрий присутствовал на предварительной подготовке к полетам. В дневнике, вечером, он сделал короткую запись: «Разрешены полеты 27 марта в одной из авиачастей. Я в них участвую. На телевидении готовится большая передача к Дню космонавтики. Генерал Кузнецов получил письмо от руководителей Останкинского телецентра с просьбой поучаствовать в праздничном «Огоньке». Начальник Центра подготовки еще не решил, кто от нас конкретно примет в нем участие».
Вечером 27 марта, несмотря на полеты, он вместе с дочками собирался опять навестить Валюшу в больнице… Не приехал.
В тот летный день в тренировочных полетах, кроме Гагарина, должен был участвовать полковник Николаев, а полковник Леонов готовил не летавших еще космонавтов к парашютным прыжкам в соседнем квадрате. Готовились Шаталов, Волынов, Елисеев, Кубасов, Филипченко, Волков, Горбатко, Рукавишников.
В кабинете полковника Серегина на командном пункте начальник Центра подготовки генерал Кузнецов тщательно проверял летную книжку Гагарина, правильность ее заполнения, общий налет. Дал «добро» на участие в полетах.
Юрий прошел в класс предварительной подготовки. Начальник связи полка Понкратьев предложил Гагарину проверить данные запасных аэродромов в Щелково и Монино. Юрий достал планшет, сверил свои контрольные записи.
В класс предварительной подготовки вошли Серегин и Кузнецов. Командир полка распорядился:
– Проводите предварительную подготовку!
Заместитель командира Сухинин начал постановку задач. Затем выступили руководитель полетами, дежурный штурман, главный инженер и начальник связи.
