— Здесь две тысячи, полторы тысячи ваши, а 500 рублей за боевое крещение.
— А нельзя ли боевое крещение компенсировать Джинсом? — поинтересовался Исаак Абович.
— Нельзя, — отрубил авторитет, — у нас честная организация, а не магазин, где торгуются.
После этого Андрей Севастьянович, попрощавшись, вышел из кафе. На прощание он сказал, чтобы они передали привет Виктору Палычу в Одессе.
Приехав к дяде Мойше, первым делом Исаак Абович позвонил в Одессу Тихому. Новости, которые он услышал по телефону, повергли его в шок. Он вышел из комнаты, шатаясь и держась за сердце.
— Аркаша, это конец, мы опять потерпели фиаско. Оказалось, что милиция арестовала Мамеда и закрыла один из его цехов. Тихий, опасаясь ареста, решил свернуть на время свою деятельность и советует нам переждать до лучших времен, так как менты будоражат город в поисках поставщиков.
Послушав умного совета, одесситы так и сделали. Только спустя полгода, в марте 1985-го, докупив во Львове еще ткани, они доставили 250 метров в Одессу и постарались продать А. А. Чер-ниговцеву. Но они продали всего 60 метров по цене 55 рублей, и их прибыль составила 2200 рублей. Остальное продать не удалось — их арестовала милиция, которая давно уже следила за подпольными теневиками, такими как Тихий и Черниговцев.
Суд над Исааком и Аркадием состоялся 31 января 1986 года под председательством судьи Тюпало. Суд приговорил за необоснованное обогащение Точиловскош Аркадия Исааковича к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества, Точиловского Исаака Абовича к пяти годам с конфискацией имущества. Кроме того, взыскано в пользу государства 8800 рублей.
Глава СVI
Грешки налоговиков
Несколько лет назад в здании налоговой инспекции произошел случай, который всколыхнул всю Одессу. Доведенный до отчаяния жестокими поборами налоговиков предприниматель решил уничтожить вымогателей и самого себя, тем самым продемонстрировав обществу протест против системы налогообложения, вызвавшей снижение жизненного уровня народа. Лопаются, как мыльные пузыри, небольшие частные предприятия, не выдерживающие пресса налоговых и фискальных служб. Тысячи людей каждый месяц остаются без работы, пополнив армию бомжей.
Зайдя в кабинет налоговой инспекции, предприниматель облил бензином и поджег трех работников налоговой инспекции и самого себя. Сгорели несколько помещений, а этот человек стал символом борьбы против больших налогообложений.
Кроме того, архивы областного суда свидетельствуют о том, что коррупция среди работников налоговых служб процветает. Приведем один из таких многочисленных примеров за 1998 год.
Главный государственный налоговый ревизор-инспектор отдела документальных проверок физических лиц ГНИ в Жовтневом районе города Одессы Яков Михайлович Орентлихер вместе с государственными налоговыми инспекторами этого же отдела Дмитрием Михайловичем Киселевым и Владимиром Юрьевичем Моисеенко 15 августа 1998 года проводили проверку отдела косметики магазина «Детский мир».
Арендатором этого отдела являлся частный предприниматель А.Л. Камушников.
Налоговики зашли в отдел косметики как обычные покупатели и, рассматривая ассортимент товаров, заметили, что молодая девушка-кассир не выдала покупательнице чек за покупку помады и тонального крема.
Ревизор тут же подошел к кассиру, вынул из кармана свое служебное удостоверение и попросил вызвать администратора. Кассир, понимая, что попалась на горячем, а это сулит большие неприятности, сказала, что администратора нет, но она позвонит своему директору и обо всем ему расскажет.
Орентлихер в присутствии инспекторов составил акт о нарушении кассовой дисциплины. Второй экземпляр акта оставили кассиру Е. А. Кириченко и строго предупредили, чтобы она в ближайшее время связалась с арендатором, который должен явиться к сотрудникам ГНИ.
Частный предприниматель Камушников был «очень рад» проверке налоговиков и составленному ими акту. 17 августа 1998 года он отправился в ГНИ.
Он зашел в кабинет, где находились Яков Михайлович, Дмитрий Михайлович и Владимир Юрьевич, представился и рассказал, по какому поводу пришел.
Арендатор попытался объяснить нарушения в своем отделе как большую ошибку молодой кассирши, которая проявила невнимательность и рассеянность, не выдав чек покупателю за покупку. Конечно же, для налоговиков такие «отмазки» ничего не значили; и они стали популярно рассказывать частному предпринимателю, какие страшные убытки он понесет, тем более что они планируют там провести более тщательную и основательную проверку.
Камушников, чувствуя за собою грешки, стал просить инспекторов отнестись к нему благосклонно и положил на стол налоговиков 300 долларов США, что значительно превышало сумму законного штрафа по данному нарушению.
Киселев открыл тумбу стола, положив туда деньги, достал чистый бланк и составил фиктивный акт от 15 августа 1998 года взамен первичного, в котором уже не были отражены нарушения финансовой дисциплины. После чего на бланке расписались Орентлихер и Моисеенко, а на месте подписи продавца расписался сам арендатор.
Вторая проверка налоговиков была 19 августа этого же года в магазине 000 «Варяг».
Орентлихер, Моисеенко и Киселев выявили значительные нарушения и составили акт о выявленных нарушениях налогового законодательства, выражавшихся в отсутствии ЭККА и ТКК, накладных на некоторый товар и невыдаче чека кассиром покупателю.
Руководителю предприятия В. Е. Варягину велели явиться к сотрудникам ГНИ, которые проводили проверку.
Варягин на следующий день с самого утра направился к налоговикам. Зайдя в кабинет, где находились Моисеенко и Киселев, он объяснил причину своего визита.
Инспекторы налоговой службы мрачно рассказали руководителю «Варяга», на какой тоненькой ниточке висит его бизнес, а после Киселев, взяв калькулятор и что-то подсчитав, пододвинул его к Варягину со словами: «Если вам подходит, то мы поможем».
Предприниматель посмотрел на табло калькулятора и увидел высвечивающуюся сумму — 150. Киселев придвинул еще и бумагу, на которой был нарисован знак доллара. Не успел Варягин что-либо ответить, как в кабинет зашел начальник инспекторов Орентлихер. Пошептавшись с Киселевым, главный налоговый ревизор Жовтневого района взял калькулятор и выбил на нем другую сумму — 200. Варягин засуетился и сказал, что зайдет после обеда, так как данной суммы у него при себе нет. Моисеенко ответил, что надо сначала позвонить, и дал ему бумагу с номером мобильного телефона.
Уже возле своего дома Варягин встретил своего знакомого Мельниченко и одолжил у него 200 долларов, пообещав отдать ему деньги через два дня.
По дороге в налоговую предприниматель стал размышлять, зачем ему платить такие деньги, если государственный штраф обойдется для него несколько дешевле. Варягин сменил путь своего движения и зашел не в налоговую инспекцию, а в Жовтневый РОВД города Одессы. Там он написал заявление на налоговиков, и правоохранительные органы начали оперативно действовать. Варягину вручили диктофон и меченые доллары, с чем он и отправился к зданию налоговой. Позвонил по данному телефону, трубку поднял Моисеенко и сказал, что сейчас подойдет. Налоговик и предприниматель отправились в кафе «Театральное» и присели за столик. Моисеенко сказал Варягину, что акт уже переписан и повода для волнения больше нет, в ответ Варягин передал ему меченые деньги. Моисеенко распрощался с руководителем предприятия и вернулся на работу.
Под кабинетом его, а также Киселева и Орентлихера, ждал большой неожиданный сюрприз — милиционеры в гражданской форме, которые задержали взяточников, изъяли меченые деньги, а также 300 долларов США и два акта по магазину «Детский мир» с противоречивым содержанием. Налоговики признались, что получили взятку от Камушникова, так как отрицать уже не было смысла, но только один Господь Бог знает, сколько частных предпринимателей положили на стол арестованных налоговиков деньги вместо законного штрафа за многие годы их работы.
Суд приговорил Киселева Дмитрия Михайловича и Орентлихера Якова Михайловича к 3 годам лишения свободы; Моисеенко Владимира Юрьевича к 2 годам и шести месяцам лишения свободы.
Глава CVII
А кто твоя мама?
— А кто твоя мама? — спросила белокурая девочка у своей новой подружки Наташи.
— Моя? А, алкоголичка, наверное, или бродяжка какая-то, не знаю, да и знать не хочу. Она меня еще в трехмесячном возрасте на крыльце больницы оставила… в кошелке какой-то. Главное — лежала я в белье кружевном, своровала, наверное, где-то. Об отце и говорить не хочу. Она наверняка и сама не знает… Ой, давай во двор пойдем, на качелях покатаемся.
