Игорь Ермолов - Под знаменем Гитлера

В настоящее время все больший интерес вызывает тема сотрудничества советских граждан с германским агрессором в годы Великой Отечественной войны. Долгое время этот раздел военной истории не просто игнорировался отечественной наукой, но и был запретным. Равно как и жизнь советского населения на оккупированных германской армией территориях до сих пор не изучена должным образом. Между тем в ходе Великой Отечественной войны оккупации подверглись, если не брать Прибалтику, территории пяти союзных республик. Только в РСФСР были полностью или частично оккупированы 12 краев и областей. Причем за линией фронта оказалось около 40 % населения Советского Союза. Общее количество населения СССР, вынужденного прожить под гитлеровской оккупацией два, а то и три года, составило не менее 80 миллионов чел., из них населения РСФСР — около 30 миллионов чел.

В ходе оккупации среди части населения РСФСР возникло такое весьма болезненное для истории нашей страны явление, как коллаборационизм (от франц. collaboration — сотрудничество, совместные действия). Под коллаборационизмом следует понимать любую форму добровольного сотрудничества с врагом в ущерб интересам своего государства, проявившуюся в период военных действий.

В данной работе к коллаборационистам отнесены следующие категории советских граждан:

1. Сотрудники органов местного самоуправления, созданных на оккупированных территориях СССР и способствовавших проведению «восточной» политики гитлеровской Германии.

2. Руководители, технический персонал и работники промышленных и торговых предприятий, работа которых была направлена на удовлетворение потребностей германской армии.

3. Сотрудники органов полиции, судов и учреждений юстиции, созданных с целью поддержания так называемого нового порядка.

4. Работники сферы обслуживания, здравоохранения, образования и социального обеспечения, деятельность которых в той или иной мере способствовала осуществлению интересов Германии в занятых областях Советского Союза.

5. Служители религиозных культов, способствовавшие осуществлению оккупационной политики.

6. Журналисты оккупационных средств массовой информации, руководители и участники партий и движений антисоветского толка, работники сферы искусства.

7. Бойцы и командиры воинских формирований, действовавших в составе, а также в союзе с германскими вооруженными силами.

Исходя из этого, значительное место в данной работе отведено гражданскому коллаборационизму.

В последнее время интерес историков к данной теме заметно возрос, что явилось закономерной реакцией на политику длительного замалчивания фактов сотрудничества советских граждан с врагом. Как, впрочем, и вся Вторая мировая война до сих пор остается малоизученным событием отечественной истории. Будучи написанной под идеологическим прессом тоталитарного режима, история Второй мировой представляет ряд ее событий в преломленном свете, такими, какими их хотелось бы видеть существовавшему в СССР строю.

Так, отечественная историческая наука освещала, в основном, два аспекта оккупации: жестокости нацистов по отношению к населению и факты сопротивления оккупантам. Что касается советских граждан, оставшихся за линией фронта, за ними признавалось лишь два права:

1. Уйти в леса и вести партизанскую войну против немцев.

2. Умирать с голоду под гнетом оккупантов либо быть ими расстрелянными, замученными.

Все, что не вписывалось в рамки принятых в советское время норм, было принято считать сотрудничеством с врагом. Так, после освобождения оккупированных территорий войсками Красной армии уголовному преследованию подвергались не только бойцы и командиры антисоветских воинских формирований, но и служащие органов полиции, обеспечивавшие правопорядок в населенных пунктах, работники органов местного самоуправления. Деятельность руководителей низовых структур (сельских старост, волостных старшин), а также работников школ, больниц, культурных учреждений, промышленных предприятий, хотя в большинстве случаев и не подпадала под уголовное преследование, тем не менее считалась коллаборацией с врагом и подвергалась моральному осуждению.

По указанным причинам всякая попытка объективно исследовать коллаборационистские процессы на оккупированных территориях СССР немедленно пресекалась, так как вопрос о жизни наших соотечественников за линией фронта принято было считать раз и навсегда решенным. Интересно, что попытки направить представление о жизни наших сограждан в период оккупации в нужное политическое русло проводились еще в период войны, непосредственно после освобождения оккупированных территорий от немцев. Так, секретный приказ по 11-й армии героя Советского Союза генерал-лейтенанта Майкова гласит: «При размещении частей и подразделений в населенных пунктах обращать особое внимание на недопустимость общения красноармейцев с освобожденным от фашистского ярма местным населением. Именно этим путем личный состав частей и подразделений получает совершенно неправильную и идущую вразрез с общими политическими установками Верховного командования информацию, об условиях жизни населения под игом фашистских захватчиков»[1].

Несмотря на значительные изменения в политике нашего государства, а также последовавший за этим пересмотр официального отношения к ряду событий советского периода, историческая оценка некоторых моментов военных лет в целом осталась такой, какой она была в сталинские времена. Все, что не вписывается в «прокрустово ложе» официальных догм, часто принято считать «очернительством истории».

По названным причинам коллаборационизм, явившийся довольно болезненным событием истории военных лет, в течение всего советского периода отечественными историками не подвергался детальному изучению. Между тем можно согласиться с мнением немецкого историка К.Г. Пфеффера, что «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам». Таким образом, замалчивание столь важной проблемы военной истории, как коллаборационизм, сделало ряд страниц истории Второй мировой войны труднодоступными для понимания и правильного научного осмысления. Это касается практически всех сторон жизни советского населения в период оккупации, в том числе экономики, инфраструктуры, религиозной жизни, судебной и правоохранительной, а также особенностей оккупационного режима и самоуправления, созданного на временно захваченных территориях. Немало вопросов порождает и партизанское движение, его особенности.

Боязнь поколебать миф о морально-политическом единстве советского народа в Великой Отечественной войне[2] приводила к тому, что в фундаментальных трудах и справочных изданиях по истории Второй мировой войны, изданных в доперестроечный период, отсутствовали отдельные статьи, главы, посвященные коллаборационизму[3]. Кроме того, до недавнего времени отечественные авторы освещали, в основном, одну, наиболее яркую сторону коллаборационизма — его проявление в военной сфере, лишь в некоторой степени упоминая о других его формах[4].

В трудах советских авторов сотрудничество наших сограждан с врагом представлено как удел отдельных личностей, одиночек. То есть коллаборационизм в лучшем случае упоминался не как на явление, а как недоразумение, крайне не свойственное советскому народу[5]. Так, некоторые авторы указали, что в период оккупации с гитлеровцами хотя и сотрудничали русские, никакого отношения к советскому народу они не имели, так как являлись эмигрантами, носителями белой идеи. Так, JI.B. Котов указал, что «на руководящие посты в этом аппарате (в органах местного самоуправления. — И.Е.) назначались прибывшие в обозе гитлеровской армии белоэмигранты, в том числе члены белогвардейской организации «Национально-трудовой союз» (НТС), находившейся на службе у фашистов... Они всячески помогали германской армии... Но советские люди не мыслили свободы своей Родины без ее верных сынов-коммунистов»[6]. В другом фундаментальном труде по истории войны приводится следующее разъяснение: «Верными лакеями фашистов в проведении всех мероприятий по порабощению народа и уничтожению советских патриотов были буржуазные националисты... в том числе националистическое отребье, прибывшее в обозе гитлеровской армии»[7].

Некоторое исключение составляла лишь литература, описывавшая работу советских органов госбезопасности во время войны[8].