Игорь Ефремов - Кто убил президента Кеннеди?

всем, кто помогал ему в работе над этой книгой. Моя жена, Марина, мои дочери, Лена и Наташа, не только вкладывали свой труд на всех этапах подготовки и сдачи рукописи в печать — держали корректуру, сверяли даты и имена, готовили индекс, переводили нужные отрывки и пр., — но также терпеливо выносили в течение трех лет мои рассказы об открывавшихся мне аспектах тройного убийства в Далласе и лишь изредка и очень деликатно просили перевести разговор на что-нибудь менее мрачное.

Бесценна была помощь критиков Отчета комиссии Уоррена. Сильвия Мейер (Sylvia Meagher) и Мэри Феррелл (Mary Ferrell) бескорыстно делились со мной своими знаниями, и я не думаю, чтобы кто-нибудь на свете знал о далласской трагедии больше них. Многие детали я смог уточнить, беседуя и переписываясь с Бернардом Фенстервалдом, Генри Хёртом, Пеном Джонсом, Дэвидом Скеймом, Гари Шоу (Bernard Fensterwald, Henry Hurt, Penn Jones, David Scheim, Gary Shaw).

Некоторые американцы, узнав о моем начинании, предоставляли мне книги, фото- и киноматериалы, рукописи, помогали с переводами, сводили с нужными людьми. Среди них: Seymour Becker, Richard Kait, Alice Nichols, William Odom, Daniel Orlovsky, Arthur Orrmont, Johann Rush, Ken Shatz, Alan Shaw, Lynn Visson, Craig Wright.

Своими воспоминаниями об Освальде в России и в Далласе поделились Илья Мамонтов, А. Плакс и некоторые бывшие минчане, которые пожелали остаться неизвестными.

Рукопись (полностью или в отрывках) читали Петр Вайль, Александр Гельман, Александр Генис, Сергей Довлатов, Марк Подгурский, Марк Поповский, Наташа Рохкинд, Виктор Штерн. Всем им я весьма признателен за проявленное внимание, за замечания и советы.

Книги, необходимые для работы, я брал в следующих библиотеках: Hatcher Library — at the University of Michigan, New York Public Library, Columbia University Library, Assassination Archives and Research Center (founded by Bernard Fensterwald, Jr., in Washington D. C.), private collection of Sylvia Meagher. Нечего и говорить, что без доступа к этим книжным собраниям работа над книгой не могла бы быть доведена до конца.

Шеф далласской полиции Джесси Карри приехал в этот день на службу в 8.30, и первое, что он увидел в подвальном гараже полицейского управления, была огромная телекамера. Она перегораживала проход к конторе внутренней тюрьмы, толстые кабели тянулись к ней с улицы вдоль выезда на Коммерс-стрит. Карри подозвал лейтенанта Виггинса и велел ему убрать камеру подальше

— И не давайте журналистам толпиться у самой конторы. Пусть стоят вон за теми перилами вдоль северного въезда.

Он отдал еще несколько распоряжений своим помощникам, и поднялся на третий этаж. Там тоже были установлены телекамеры, прожектора. Хотя он сам объявил журналистам накануне, что перевозка Освальда состоится не раньше десяти утра, они уже толпились здесь в коридоре, осаждали полицейских вопросами, пытались заглянуть в приоткрывавшиеся двери кабинетов. Пока их было человек тридцать, но сколько набьется через час? Если опять соберется такая же толпа, как вечером 22-го… Капитан Фриц вынужден был тогда вызывать патруль полицейских каждый раз, когда ему нужно было пробиться из своего кабинета к кабинету начальника.

— Банда, настоящая банда, — бормотал он, вырываясь от наседающих на него газетчиков, продираясь сквозь лес протянутых со всех сторон микрофонов.

Журналисты стали настоящим проклятьем для полицейских в эти дни. Но что было делать? Накануне Карри обсуждал с подчиненными план перевозки арестованного, и кто-то предложил перебросить его ночью, втихую, оставив прессу с носом. Однако никто не поддержал эту идею. И так далласскую полицию обвиняли в том, что она не сумела уберечь президента. Не доставало еще озлобить журналистов в такой момент. Они, пожалуй, начнут вопить, что задержанного пытают, стремясь добиться нужных показаний, что его прячут от прессы, чтобы он не выдал свои связи с полицией, и прочий вздор.

Да и не сам ли Карри издал еще в начале года приказ, обязывающий каждого полицейского всячески помогать журналистам?

Полицейское управление занимается общественными проблемами. Общество имеет право знать, что происходит в управлении. Данный приказ запрещает полицейским вмешиваться в работу журналистов и препятствовать им. Такие действия со стороны полицейского рассматриваются прессой как ущемление ее прав, и руководство Полицейского управления разделяет этот взгляд.

Вошедшие помощники донесли, что ночью было два телефонных звонка (один — в контору шерифа, другой — в ФБР) с угрозами в адрес Освальда. Неизвестные предупреждали, что около ста человек («ни правые, ни левые») полны решимости напасть на полицейский эскорт и покончить с убийцей президента. В связи с этим решили перевозить задержанного в бронированном автомобиле. Своего броневика у полиции не было — позвонили в гараж, который обслуживал инкассаторов, и сели обсуждать наиболее безопасный маршрут от полицейского управления до тюрьмы графства. Хотя расстояние было всего около мили, в таком важном деле следовало предусмотреть все детали.

Тем временем внизу началась подготовка гаража. Всем посторонним, включая журналистов и механиков, приказано было удалиться. Полицейские под командой капитана Талберта, лейтенанта Пирса и сержанта Дина обыскивали стоявшие в гараже машины, запирали лишние двери, заглядывали в шахты лифтов. Проверяли кладовые, вентиляционные трубы, лестничные пролеты. У всех незапертых дверей и у обоих выездов (южного, на Коммерс-стрит, и северного, на Мэйн-стрит) были выставлены посты с приказом никого не впускать, кроме полицейских и журналистов, предъявляющих удостоверения. Ничего подозрительного не обнаружили, если не считать мелкокалиберного ружья, забытого на заднем сиденье одной из полицейских машин.

В 9.45 капитан Талберт послал в распоряжение сержанта Дина еще около дюжины полицейских, которые должны были занять посты на перекрестках по пути следования бронированного Грузовика. Предупредив их, что они ни под каким видом не должны проговориться о намеченном маршруте, сержант указал каждому его место. Полицейские разошлись по машинам и один за другим стали покидать гараж через южный выезд.

Допрос Освальда продолжался и утром в день намеченной перевозки. К десяти часам он еще не был закончен. Толпа журналистов нетерпеливо гудела. Чтобы чем-то занять их, шеф Карри сообщил, что задержанного будут перевозить в бронированном автомобиле и что им будет позволено делать снимки в гараже. Толпа ринулась к лифтам и лестницам. Лишь небольшая часть осталась на третьем этаже — подкарауливать свою добычу на коротком участке от кабинета капитана Фрица до дверей тюремного лифта.

Около одиннадцати шеф Карри позвонил шерифу Деккеру в тюрьму графства и сказал, что у них все готово.

— Ну, хорошо. Везите его.

— Я думал, что ваши люди приедут за ним.

— Как скажете. Можем и мы приехать. Не вижу разницы.

— Хорошо. Тогда мы доставим его вам. Ждите.

Бронированный фургон прибыл к южному выезду в 11.07. Водитель осторожно подавал его задом. Потолок оказался слишком низким. Еще немного, и кузов начал задевать за бетон. Фургон остановился, заблокировав проезд. Инспектор Бачэлор вместе с сержантом Дином залезли внутрь, осмотрели все отделения. Журналисты тянулись делать снимки. Полицейские с трудом удерживали их на отведенных местах — за перилами вдоль въездов. Телевизионные камеры у тюремной конторы в глубине гаража и на улице вертелись без дела, снимали собравшуюся толпу. Еще одну камеру поспешно спустили с третьего этажа в лифте, прокатили через двойные двери внутрь гаража. Установленная на высокой треноге, чтобы можно было снимать поверх голов, она угрожающе покачивалась при движении. Полицейский Лоури вышел из ряда, помог операторам удержать шаткую конструкцию.

Наверху, в кабинете капитана Фрица, допрос обвиняемого подходил к концу. Конечно, и агенты ФБР, и секретная служба, и сам капитан Фриц имели еще сотни вопросов к Освальду. Но их можно было отложить до следующего раза. С перевозкой и так затянули.

Шеф Карри заглянул в кабинет и объявил, что грузовик прибыл и все необходимые меры предосторожности приняты.

— Какой грузовик? Бронированный автомобиль? Я впервые слышу об этом.