Интервью Павла Дурова Такеру Карлсону - Такер Карлсон

17 апреля популярный американский журналист Такер Карлсон  опубликовал на YouTube большое интервью с создателем Telegram Павлом Дуровым. «Код Дурова» подготовил полную расшифровку этого интервью.

Такер Карлсон: Telegram является одним из самых быстрорастущих и крупных приложений для обмена текстовыми сообщениями в мире. Telegram очень популярен по всему миру, включая Соединенные Штаты Америки, но очень мало известно о самой компании. Ее штаб в Дубае, где мы сейчас и находимся. Компанией владеет и управляет Павел Дуров, который также является и разработчиком этого приложения. Он положил начало Telegram несколько лет назад, но при этом практически никогда не дает интервью. Как выяснилось, он невероятно интересный человек. Мы узнали об этом на днях, когда он согласился поговорить с нами и рассказать о себе и компании. И это определенно стоит того, чтобы послушать. Спасибо, Павел, что присоединились к нам.

Павел Дуров: Вам спасибо что пригласили.

Биография и причина продажи VK

Такер Карлсон: Должен признаться, я использую Telegram, но я ничего не знал ни о вас, ни о вашей компании, и я был слегка удивлен вашей историей. Не могли бы вы заново рассказать ее для нашей аудитории? Откуда вы, как вы начали этим заниматься и почему?

Павел Дуров: Это будет длинная история.

Такер Карлсон: Ничего страшного.

Павел Дуров: Я родился в 1984 году в Советском Союзе. Это был достаточно интересный год. И тогда я мог видеть, так сказать, недостатки централизованной системы Советского Союза.

Когда мне было 4 года, моя семья переехала в Италию, где я мог сравнить то, что я видел в Турине, и то, что испытывал в Советском Союзе. И тогда я подумал, что капиталистическая система, система свободного рынка абсолютно лучше, по крайней мере для меня.

Затем я пошел в школу в Италии и в результате я стал как бы европейцем. Но затем, когда рухнул Советский Союз, мы решили вернуться в Россию. Тем не менее, в Италии я и мой брат, мы прекрасно проводили время. Его показывали в прямом эфире по итальянскому телевидению как вундеркинда, который был способен решать кубические уравнения в режиме реального времени в возрасте 10 лет. Тогда в Италии это считалось невероятным.

Такер Карлсон: Даже я не знаю, что такое кубическое уравнение, так что, да, это звучит сложно.

Павел Дуров: Когда я впервые пошел в школу, я даже не знал, как говорить по-итальянски, я не знал ни единого слова. И большинство учителей говорили, что «Этот парень не будет успешен в нашей школе». К концу первого года я был вторым по успешности, а к концу второго года я был лучшим учеником в классе. В том числе и это показало мне, что можно преуспеть, можно соревноваться. Мне нравилась эта соревновательная атмосфера.

И когда мы вернулись в Россию, всё было немного хаотично. Единственная причина, по которой мы вернулись — это потому что моему отцу предложили управлять одним из факультетов в Санкт-петербургском государственном университете (он один из самых известных ученых и писателей, которые занимаются античной римской литературой). И этот опыт действительно отличался. Но я по-прежнему им наслаждался, потому что в России в девяностых были такие экспериментальные школы, в которых вас учили всему. Например, у нас было шесть иностранных языков, у нас была очень специализированная математика.

Такер Карлсон: Сразу шесть языков?

Павел Дуров: Да, шесть языков параллельно. И была математика, которая была в школах с углубленным изучение математики, так же как и химия, уровень которой был такой, же как и в школах с углубленным изучением химии и биологии. Так что это действительно было напряженно.

Мой брат становился мировым чемпионом по математике, выигрывал международные олимпиады по математике и программированию, и делал это много раз подряд. Он был лучшим. Что касается меня, то я был самым лучшим учеником нашей школы. Я также побеждал в нескольких местных соревнованиях в различных сферах. Но мы оба были влюблены в программирование и дизайн.

Так как мы в начале девяностых привезли из Италии компьютер IBM XT, мы были одной из немногих семей в России, которые действительно могли обучаться программированию. И мы начали это делать. Я тогда был в университете и делал вебсайты моим друзьям студентам. И в результате я открыл компанию, которую позднее назвали «русским Facebook». Честно говоря, нам не нравилось, что нас так называют, потому что, на самом деле, нам удалось сделать множество вещей до Facebook, и всё это определило то, как индустрия социальных сетей развилась в последующие годы.

Компания называлась VK. Я открыл ее, когда мне был 21 год — я только что закончил университет. И по факту она стала самой большой социальной сетью, самой популярной социальной сетью в России, Украине, Белоруссии, Казахстане и многих других постсоветских странах. Я внес в это значительный вклад, потому что в определенный момент времени был единственным работником в компании. Я сам писал код, я в одиночку делал дизайн, обслуживал сервера. Это было достаточно напряженно Я даже отвечал на запросы клиентов в техническую поддержку. Почти не спал. Но это было достаточно весело. Мне тогда было 21 или 22 года.

И затем компания выросла где-то до 100 млн активных пользователей, что было достаточно много по тем временам. И где-то в 2012-м или 2011 году мы впервые столкнулись с первыми проблемами в России, потому что я все еще сильно верил в ценности свободного рынка, в свободу, свободу собраний. Поэтому, когда российская оппозиция начала использовать VK для организации больших протестов в России, когда почти полмиллиона людей выходили на протесты на главных площадях больших городов, правительство отправило нам запрос на блокировку таких сообществ. Но я отказался.

Такер Карлсон: То есть правительство просило тебя закрыть все виды коммуникации между своими оппонентами?

Павел Дуров: VK — это большая социальная сеть, где большие публичные сообщества, к которым каждый может присоединиться, каждый может читать то, что люди обсуждают, что публикуют администраторы. Они могут оставлять комментарии, делиться этим. Так что это было организационным инструментом для протестующих. И дело было не в том, что мы занимаем одну или другую сторону в политической борьбе. Мы защищали свободу речи и свободу собраний, и были уверены в правоте этого. Но это не совсем сработало с правительством и они не слишком-то были счастливы по этому поводу.

Спустя несколько лет в 2013 у нас возникла подобная ситуация, когда проходили все эти