— Вы только ростом мáленьки, а так — Вы дама.
(жене зубн<ого> врача, крохотной)
* * *
Я свечек не ем вообще.
* * *
Мур: — Мама, у нас черти в ванной завелись. Я слышал, как они сейчас: и-и-и! Совсем мáленько. За печкой. Совсем тоненько. Подите послушайте.
* * *
Мёдон, 8-го ноября 1930 г.
* * *
(NB! Здесь какой-то большой пропуск — сейчас еще не напала на след: с 14-го апреля 1930 г. по 8-ое ноября 1930 г. — ни одной записи о Муре и ни одной собственной. В большой тетради — зеленой — нет, д. б. в какой-нб. записной книжке. Ни одной записи за всю Савойю: немыслимо. Но — пока — продолжаю.)
* * *
Мур — 31-го дек<абря> 1930 г.
— Не понимаю: зачем жена нужна?
— Чтоб в доме порядок был.
— Но ведь мама есть.
— Мамы умирают (объясняю возраст).
— А зачем еще жена нужна?
— Чтобы был близкий человек, который тебя пожалеет. Ну, у тебя горе, например. Кому расскажешь?
— Гостям расскажу.
— Но гостям твое горе неинтересно, они как раз ходить перестанут.
— Тогда совсем не говорить.
* * *
— Но я все-таки не понимаю — зачем жена нужна?
— Чтобы дома кто-нибудь ждал вечером. Вернешься домой — никого нету.
— Позову гостей.
— Но нельзя ж каждый вечер — гостей (и т. д.).
— А еще зачем жена нужна?
— Чтобы скучно не было одному.
— Но жена — своя. (Лукавая улыбка) Вот если бы новая жена каждый раз…
(Последняя запись 1930 г. — 31-го дек<абря> 1930 г. Мёдон.)
* * *
1931 г.
Встреча Нового Года у И<звольских>. Е<лена> А<лександровна>, ее мать,[74] Маруфф, дядюшка, гр. Комаров[75] (Мур: Графка Маруффка), Ел. Ник.,[76] С., Мур, я.
Мур в гостях спит и просыпаясь в камине находит: красный лакированный мяч в синей сетке, маленький поездок и розовые вязаные башмаки для Мумсика.
Спим вместе на огромном поперек себя шире и<зволь>ском диване, под розовым атласным одеялом.
(Аля в своем первом розовом вечернем длинном шелковом платье — с Л<ебедевы>ми на вечере Кр<асного> Креста.)
Дай Бог — в Новом Году — всем здоровья, всем — успешного ученья
— мне
— дописать в этом году,[77] устроить французского Мóлодца и — новую дружбу.
(Алина приписка: — Аля мне связала чудный коричневый берет из chenille.[78])
* * *
(К 1-му дню русск<ого> Рождества дописана главка Обед и начата Елка — окончена 10-го янв<аря> 1931 г.)
* * *
Мур: — Англичане украли у французов Бикó.[79]
Я: — Это французы у англичан украли.
Мур: — А что англичане за это французам сделали?
Я: — Что ж им сделать?
Мур: — Война может произойти.
* * *
…Вьются бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…[80]
* * *
— Хорошо, Мур?
Мур: — А как они визгают?
(визгают — лязгают)
* * *
— Нехорошее слово французы придумали: ТЭТ[81] — голова. Точно — зад.
* * *
— А беси любят машины?
* * *
Я — кому-то:
— On ne doit pas traiter les riches plus mal que les pauvres. Mais — c’est tout (ce qu’on leur doit).
A м. б., еще суше: — On ne doit pas plus maltraiter un riche qu’un pauvre.[82]
* * *
…On les a parfois sans aimer, mais quand on les a — on les aime.[83]
Мёдон, 16-го января 1931 г.
* * *
…По имени звала мать,
По имени будет звать
Жених: — Оля! Милая!
А не по фамилии…
* * *
(Невошедшее. Гаданье кончено в канун русск<ого> Крещения.)
* * *
…Как — а вот и не додам! —
Подносимую к губам
Руку — вот и оближись! —
Вдруг оттягивала вниз…
* * *
Мур — 27-го января 1931 г.
— Мур, не беги так — еще нос себе расквасишь!
— По крайней мере квас будет, если нос расквасю.
* * *
— Иисус Христос не был женат?
— Нет.
— Холостяк, значит?
* * *
Письмо Мура — 18-го февраля 1931 г.
Милые Ася и Андрюша! Мне так приятно получать посылки из России, что я даже прыгаю. Больше всего мне понравилось про водолазов[84] и про обезьян.[85] Детки в клетке[86] я читаю, самый лучший тигр. Еще мне нравится «Кто быстрее»,[87] где лошади и олени, к<отор>ые санки везут, и трамваи, и велосипеды, и машины, и пароходы, и поезда, и авионы. Я этих книжек не читаю, п. ч. я еще не особенно хорошо читаю. Читать я люблю так себе, п. ч. я еще не взрослый, когда вырасту я буду любить читать. Картинки очень хорошие. И Люди в снегу[88] тоже очень хорошие. Люблю больше всего рисовать, но и играть люблю, и чинить свое. У меня гвозди, выбиваю их, чтобы не кололось. Учусь у К<арсави>ных, хотя вы их не знаете — с батюшкой и с Лидией Николаевной.[89] Учиться так себе люблю. Пятилетку мы перевесили на другую сторону, но вверх ногами, чтобы видны были поезда, заводы, трактора пашущие и верблюды. Читаю сам слова: шахтеры — химия — и еще — нефть. <Пропуск одного слова> я боюсь, но все-таки поеду, когда будет вторая после лета зима. Я не могу послать к сожалению Андрюше ничего, п. ч. маленький. Когда-нб., когда я вырасту, я тоже буду посылать — за прошлое.
От руки: ЦУЛУЮ АСЮ И АНДРЮШУ МУР
* * *
(Сплошными столбцами поправки к Потопу.)
* * *
Мур, не хотящий спать, сам с собой, с горькой рассудительностью:
— Я не медведь, я не белый медведь, я вообще не медведь, я не этой породы, я не ем из бочки сырое мясо, я не беру мед у пчел, у меня не острые уши, а круглые, я не хожу на четырех ногах… я не сосу лапу… Это только медведи спят всю зиму, я не медведь какой-нибудь, чтобы меня укладывали на спячку, я человеческой породы, а не медвежьей, я не ем сырое мясо из бочки, я не отнимаю мед у пчел…
— и т. д. —
Мёдон, 21-го февраля 1931 г.
* * *
Мур, к<оторо>му подарили porte-bonheur[90] — пингвина:
— Пингвин-то есть, а счастье не приходит: и в поезде никогда не езжу, и кашель с насморком.
(22-го февраля 1931 г.)
* * *
Я. — Уезжает (замуж!) Е. А. И<звольская>. Разговор — какие книги взять. Все: — Библию. Я бы, кажется, нет. — «И поэтов». Я бы, кажется, — тоже нет. Я бы, кажется, Temps perdu Пруста (все икс томов!),[91] все 6 (или 8) томов Казановы — лучше восемь! — Русские сказки и былины — и Гомера (немецкого). И Mémorial — Лас-Каза.[92] Выясняется: ни одного литературного произведения, ряд сопутствующих жизней, чтобы не так тошно было жить — свою. Эккермана, конечно.
1) Эккерман 2) Mémorial 3) Гомер (две в одной) 4) Казанова 5) Пруст 6) Сказки и былины. — Седьмая придет.
* * *
(Пометка 1938 г. Гомера бы, в крайнем случае — оставила. Сказки и былины — наверное. Вместо них — Kristin Lawranstochter — и Olaf Anderssohn, Зигрид Ундсет (к<отор>ых тогда не знала)[93] — и Confessions[94] — Руссо — а седьмое (д. б. восьмое?) — весь Китай, весь мой Китай, всю полку.)
* * *
В социальном заказе оскорбителен не заказ, а его социальность. — Смоги! (на заказ) Мое дело — смочь. Но смоги непременно — на социальную. — Не хочу.
М. б. и даже наверное — всякая тема — социальная (даже Поэма конца, ибо не я одна, и т. д.) не говоря уже о других моих вещах, но 1) писала я их — не п. ч. этого хотели другие и даже не п. ч. этого — я хотела, а п. ч. они хотели (вещи!) 2) я не хочу и не должна об этом знать, но — если я даже об этом знаю — дайте мне что — и предоставьте мне — как (не написать, а отнестись), т. е. дайте мне — ничто или нечто? — и предоставьте мне (достоверно) всё.
Ибо ваше дело — чтобы я написала завод, мое дело — чтобы я его написала.
Остается еще весьма вероятный случай: что мне сейчас не хочется писать завод, п. ч. я пишу другое. Тогда — подождите, чтобы мне самой захотелось.
Иначе — плохие вещи, плохие вещи.
Если хотите, чтобы я написала завод (сейчас) держите пари, что я его не смогу написать — как бы ни захотела. Тогда — получите.
Или — лестью берите: одна ты! И докажите почему — одна ты. И — верно докажите.
* * *
(1938 г. Кажется — путаю. Соц<иальный> заказ — ведь это не заказ на обществ<енную> тему, а общественный заказ, т. е. заказ общества. А общество, соскучившись быть обществом, может заказать и на личную — и на исключительную тему. Идеал — Руссо: к<отор>ый писал только о себе (Confessions), a — но, впрочем, опять путаю: для меня Руссо — знак равенства — Confessions — для тех — Emile и Contrat Social.[95] Но, в чем права, всё им написанное, и Contrat Social, шло изнутри него, изнутри его одиночества, а не снаружи «вопросов».)
