Так газетные иллюстрации передавали облик Элис Мартин и Джорджа Пейнтера.
Допрос Пейнтера начался ближе к рассвету, после 4-х часов утра — в то время, когда человек, лишённый сна, испытывает наибольшее утомление и упадок сил. Допрос вели капитан Хейс (Hayes) и инспектор-детектив Хатавэй (Hathway).
Пейнтер повторил свой первоначальный рассказ о продолжительном пребывании в баре, о том, как за 4 минуты до полуночи вышел из него и некоторое время шёл по ночному городу в компании собутыльника, как явился в свою квартиру около 00:15 или чуть позже. Первоначально он отправился на кухню, где потратил около 10 минут на лёгкий перекус, поскольку чувствовал себя голодным. В квартире стояла полная тишина, и он пребывал в твёрдой уверенности, что Элис спит. Допрашиваемый настаивал на том, что ничего не знал об убийстве жены до тех самых пор, пока не прошёл в спальню.
На вопрос об отношениях с Элис Мартин мужчина заявил, что любил её и никогда не поднимал на неё руку. По его словам, их отношения были добросердечными и очень мирными.
Сказанное вступало в прямое противоречие с показаниями жильцов дома № 86, которые в общих чертах уже были известны допрашивавшим. Капитан Хейс заявил Пейнтеру, что тот останется под стражей, и он обратится к окружному прокурору с предложением об оформлении ордера на арест.
Судебно-медицинское вскрытие показало, что смерть Элис Мартин последовала около полуночи с 16 на 17 мая в результате тупой травмы головы. Женщина оказалась сильно избита, на лице были отмечены многочисленные травмы, характерные для боксёрских поединков — перелом нижней челюсти в 3-х местах, рассечения обеих бровей, выбиты оказались 6 зубов, обширные кровоподтёки на скулах и шее. Потерпевшую явно душили, но душение оказалось кратковременным и не стало причиной смерти. Преступник не пользовался подручными средствами и явно полагался на крепость рук. Вообще же, телесные повреждения, по мнению судмедэксперта, свидетельствовали о крайней ярости нападавшего, который явно не владел собой. Врач предположил, что женщину избивали на полу и положили на кровать либо после смерти, либо в состоянии агонии, когда нападавший сообразил, что зашёл слишком далеко.
Что же касается полового акта до или после наступления смерти, то… ничего похожего судмедэкспертиза не обнаружила. Это выглядело до некоторой степени странно, но детективы чикагской полиции не стали ломать голову над подобным пустяком.
Хотя преступление выглядело раскрытым, от этого оно не становилось менее пикантным.
Полиция в общих чертах выяснила обстоятельства жизни Джорджа Пейнтера. Тот родился 24 февраля 1854 года в Бруклине, штат Нью-Йорк в семье методистского священника. Отец его сделал хорошую церковную карьеру и 7 лет возглавлял методистскую организацию на территории штата. Он хотел, чтобы 3 сына пошли по его стопам, но что-то пугающее было и в нём самом, и в том, что он делал, во всяком случае, ни Джордж, ни его братья интереса к христианскому вероучению не выказали и выбрали светскую карьеру. Крайне раздосадованный проявленным сыновьями безразличием к Вере, отец отказался оплачивать их образование — хотя и имел такую возможность — в результате чего юный Джордж был вынужден податься в паровозную мастерскую в городе Саут-Норвалк (South Norwalk), штат Коннектикут, в ученики механика.
Впрочем, работать по специальности Джордж не стал, и в 1876 году — в возрасте 22 лет — он открыл аптеку на Бродвее, главной улице Бруклина. Не имея медицинского образования, он не вёл торговлю лично, а лишь занимался административно-финансовой стороной работы заведения, но бизнес у него вроде бы шёл неплохо. Однако через несколько лет произошло нечто, чего полицейским никто объяснить не смог или не захотел. Джордж лишился своего дела в Бруклине и в 1879 году переехал в Чикаго, дабы начать в нём жизнь «с чистого листа».
Что именно тогда произошло — непонятно, мать Пейнтера, хотя и была жива [родилась она в 1813 году], но с полицией разговаривать отказалась, а младший брат Джастин, проживавший в мае 1891 года в Чикаго, заявил на допросе, что не в курсе случившегося, поскольку в то время был в отъезде. Так себе отговорочка, родственники явно что-то скрывали от полиции! Детективы отыскали подругу убитой Элис Мартин, которая со ссылкой на последнюю заявила, будто родственники «отжали» у Джорджа бизнес, и он был вынужден разорвать отношения с семьёй.
Как бы там ни было, в том же году Джордж с женой переехал в Чикаго, где последняя через несколько лет умерла от чахотки. В Чикаго у Пейнтера дела пошли в гору — он, судя по всему, в целом был мужчина здравомыслящий и умеющий зарабатывать. В последней трети XIX столетия Чикаго активно развивался, в город стекались люди, капиталы и самый разнообразный бизнес, а потому предприимчивому человеку там было где развернуться.
В последней трети XIX-го века Чикаго на глазах превращался в ультрасовременный город, подобного которому не было ни в Старом, ни в Новом свете.
Пейнтер, имевший, по-видимому, за душой какие-то сбережения, вложился в несколько предприятий — он открыл две прачечные и аптеку. Приносимого дохода хватало на сытую и спокойную жизнь. В конце 1889 года Джордж повстречал Элис Мартин, и то, что последовало далее, разными свидетелями описывалось по-разному. Некоторые утверждали, будто Пейнтер оказался сильно увлечён изящной, остроумной и утонченной женщиной, которая оказалась тривиальной нимфоманкой, наставила Джорджу «рога», а когда тот узнал о многочисленных изменах, то стал её поколачивать и всячески тиранить. Другие свидетели описывали отношения парочки совсем иначе — никто никому не изменял, всё делалось по обоюдному согласию, Элис являлась высокооплачиваемой проституткой, и Джордж играл роль сутенёра. Или жиголо, если угодно…
В общем, Элис Мартин меняла мужчин, а Джордж Пейнтер жил при ней своей счастливой жизнью. Их отношения выглядели странными, но в действительности подобные ситуации отнюдь не редки. Просто семейные пары обычно скрывают подобные отношения от окружающих, которые на протяжении многих лет и даже десятилетий могут не догадываться об истинном характере партнёрства мужчины и женщины. В этом месте, конечно же, может возникнуть вопрос об истинной мотивации участников такого своеобразного тандема, но рассуждая на эту тему, мы рискуем очень сильно отклониться от основной темы повествования, всё-таки настоящий очерк посвящён необычному преступлению, а не необычному формату семейных отношений.
При осмотре спальни, ставшей местом совершения преступления, полицейские обнаружили нечто, что было расценено как доказательство аморальности утех, которым предавались в этом помещении. Что именно было обнаружено, мы сейчас сказать не можем, поскольку в те времена в Соединённых Штатах существовали официальные ограничения на внесение в документы широкого круга слов, предметов и понятий. Причём, кстати, такого рода ограничения существовали вплоть до начала 1970-х годов [у главного американского «профилёра» Джона Дугласа есть любопытные воспоминания о том, как он, занявшись в Квонтико бихевиористикой, учил наизусть список из 120 слов и понятий, чьё употребление в документах не допускалось. В случае возникновения крайней необходимости их использования надлежало пользоваться эвфемизмами, заменявшими эти слова. С точки зрения современных представлений это выглядит дико, но так обстояли дела ещё около полувека тому назад.]. Если в суде нужно было дать конкретные и исчерпывающие показания, связанные с сексом, то судья отдавал секретарю официальное распоряжение не вносить сказанное в стенограмму, дабы не посягать на «общественную нравственность». А если была возможность избежать подобных показаний, то судья мог заявить что-то вроде «избавьте нас от выслушивания скабрёзных деталей», и… свидетелю после этих слов оставалось только умолкнуть!
