В листовке, подписанной командиром военного участка города Одессы корпусным генералом А. Сон и разбросанной самолетами еще 13 августа перед началом наступления на Одессу, говорилось: «Всем бойцам. Многочисленная румынская армия окружила город Одессу. Для того чтобы избавиться от жидов и коммунистов, еще до начала штурма советую вам сдаться в плен».
Штурм, о котором шла речь в листовке, имел своей наивысшей точкой 20–21 августа. 22-го, когда мы ушли на тральщике в Одессу, и в следующие дни, когда мы были там, штурм еще продолжался, но, несмотря на ожесточенные бои, положение начинало стабилизироваться. Самая критическая точка развития событий осталась уже позади.
72 «Наконец наш тральщик стал выходить из Севастопольской бухты»
Тральщик, на котором мы шли в Одессу, назывался «Делегатом». Это была старая потрепанная грузовая моторная шхуна водоизмещением в 2 тысячи тонн, с ходом в 9,1 узла. Комиссия мобилизационного отделения штаба флота в июле 1941 года даже отказалась было принять «Делегат» от Азовского пароходства, написав: «Ввиду неисправности рулевого управления, больших дефектов по механической части „Делегат“ в состав военно-морского флота принят быть не может». Но, видимо, потом обстоятельства вынудили переменить это решение, и «Делегат», числясь тральщиком, пробыл в составе Военно-морского флота до 27 октября 1941 года. В этот день он потонул в Керченском порту «во время бомбежки порта в результате близких взрывов и прямого попадания бомбы».
За полтора месяца до своей гибели, 15 сентября 1941 года, «Делегату», как свидетельствуют документы, удалось отразить «атаку шести пикирующих самолетов, которые сбросили на корабль двадцать две бомбы. Бомбы упали вокруг корабля, осколками ранено четыре человека. Личный состав тральщика мужественно отражал налет вражеских самолетов». Вот и все, что я мог узнать о судьбе этого маленького, мобилизованного во флот гражданского судна, которое три месяца, вплоть до своей гибели, исправно, в меру своих сил несло военно-морскую службу.
О капитане «Делегата» документы позволяют сказать несколько больше. Во время рейса, которым мы шли, и вплоть до самой гибели «Делегата» тральщиком командовал Валерий Николаевич Ушаков, торговый моряк, призванный из запаса в звании младшего лейтенанта. Ушаков, по сведениям, не до конца мною проверенным, кажется, был отдаленным потомком своего знаменитого однофамильца и во всяком случае потомственным моряком. Его отец тоже был капитаном военного и торгового флота. Ушаков родился в 1912 году, с семнадцати лет плавал матросом первого класса, а потом, окончив Одесский морской техникум, плавал на торговых судах третьим, вторым и старшим помощником капитана. В его автобиографии сказано, что он «был во всех странах света, кроме Австралии». «В 37–38 сидел в тюрьме в Испании на острове Майорка, в числе экипажа парохода „Зырянин“». «За время войны имел контузию 27 октября 41 г., был ранен в колено левой ноги 19 апреля 42 г. и в голову 24 сентября 42 г.».
Ровно через месяц после того, как Ушаков был контужен, в момент гибели «Делегата» он стал командиром плавбазы «Львов». На этом санитарном транспорте Ушаков, как свидетельствует его боевая характеристика, совершил с 28 ноября 1941 года по 1 апреля 1943 года сто двадцать один рейс и перевез на нем 34 тысячи человек, из них 23 тысячи вывез из Крыма. В своей автобиографии Ушаков, после упоминания о ранениях и контузии, написал: «Имею диплом капитана дальнего плавания». Но ходить после войны в дальние плавания ему не пришлось. Как свидетельствует личное дело Ушакова, став в 1945 году командиром отряда учебных кораблей, он умер 3 ноября 1946 года, тридцати четырех лет от роду, находясь в звании капитана 3-го ранга. Медицинского заключения в деле не оказалось, и мне остается лишь гадать, что было причиной ранней смерти этого отличного моряка, говоря о котором его начальники не скупились на самые превосходные аттестации. Была ли это одна из тех несчастных случайностей, от которых никто не избавлен, или поздний результат контузии и ранений сорок первого и сорок второго годов?
Сейчас, просмотрев документы Военно-морского архива, я убедился, что тогда, 20 августа в Севастополе нам сказали правду: 21 августа, в тот день, когда мы рассчитывали выйти на «Делегате», ни одно военное судно в Одессу действительно не пошло.
В архивных записях о прибытии судов в Одессу записано, что транспорт «Грузия» и тральщик «Делегат», груженные боезапасом, пришли в Одессу 23 августа в 16.40. Видимо, в данном случае это просто описка. Наш «Делегат» пришел в Одессу утром, не в 16.40, а в 6.40.
73 «…между капитаном и комиссаром шло обсуждение того, как лучше взяться за электрика»
В списках судового состава «Делегата» указано, что замполитом на нем был старший политрук Леонид Иванович Ерпылев, а электриком Епистрат Аристархович Бабурин. Вот имена двух остальных действующих лиц того эпизода с мнимой «сигнализацией» немцам, о котором я рассказываю в записках. Собственно говоря, по судовому списку электриков на «Делегате» числилось два, но один из них оказался краснофлотцем действительного срока службы, то есть молодым человеком, а стыдил нас за нашу «шпиономанию» человек, по тогдашним моим представлениям, пожилой — краснофлотец запаса Бабурин.
74 «Одессу защищало значительно меньше войск, чем это думали и до сих пор думают те, кто там не был»
Представление о количестве сухопутных войск, оборонявших Одессу, я получил тогда из разговора с членом Военного Совета Приморской армии Михаилом Георгиевичем Кузнецовым. Упомянув его имя, хочу сказать несколько слов о его последующей судьбе. В 1941 году ему было тридцать семь лет. После Одессы он был членом Военного Совета армии в осажденном Севастополе. Потом некоторое время был членом Военного Совета Воронежского фронта, а осенью 1943 года, когда была освобождена Черниговщина, вернулся на партийную работу секретарем Черниговского обкома партии.
Как можно судить теперь по документам, Кузнецов откровенно обрисовал нам тогда положение и состав наших оборонявшихся на суше частей. Но мне хочется дополнить это некоторыми документальными данными, характеризующими соотношение сил под Одессой.
В «Отчете Черноморского флота по обороне Одессы», составленном штабом Черноморского флота, сказано, что «части Одесского оборонительного района общей численностью около трех стрелковых дивизий с весьма ограниченными техническими средствами борьбы сковали на подступах к Одессе большую и лучшую часть всей румынской армии, в составе: 1, 2, 3, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 21-й пехотных дивизий, 27-й и 37-й резервных дивизий, 1-й гвардейской, 1-й пограничной, 1-й кавалерийской дивизий». В этом же отчете справедливо указывается, что «если бы Одесса была сдана противнику без боя, то он мог бы все его действующие на подступах к ней силы использовать для своих основных ударов в направлении на Донбасс».
К 19 августа, ко дню образования Одесского оборонительного района, его сухопутные войска насчитывали 34500 человек. Эта цифра приводится в «Истории Великой Отечественной войны» и проходит через ряд документов.
В «Отчете Черноморского флота по обороне Одессы», о котором я уже упоминал, говорится, что, «по заявлению Антонеску, потери румынской армии под Одессой составляли: 20 тысяч убитых, 70 тысяч раненых, 15 тысяч пропавших без вести — всего 111 тысяч человек».
Мы тоже за время обороны Одессы понесли тяжелые потери. Я не нашел в документах цифры убитых, но цифра раненых там есть; Приморская армия с 12 августа по 15 октября потеряла раненными 33367 человек. К этому следует прибавить потери флота на двенадцати потопленных за эти три месяца в районе Одессы транспортах, средних и малых военных кораблях и катерах, на береговых батареях, а также в полках и отрядах морской пехоты, в которых за период обороны Одессы в общей сложности воевало восемь тысяч моряков-добровольцев.
Как я уже говорил, соотношение сил под Одессой в среднем выражалось в цифрах четыре к одному. В двадцатых числах августа оно было еще невыгоднее для нас, а потом несколько исправилось к лучшему. На протяжении последующих месяцев обороны флот доставил в Одессу еще одну стрелковую дивизию, несколько тысяч бойцов морской пехоты и довольно значительное пополнение, а всего около 50 тысяч человек. Эта цифра делает особенно очевидным, что без поддержки флота и снабжения по морю Одесса, разумеется, не смогла бы так долго держаться. Доставив в город свыше 50 тысяч солдат и моряков, флот за это же время вывез оттуда 31 тысячу раненных и 189 тысяч человек гражданского населения. К этому надо добавить те несколько десятков тысяч человек, которые обороняли Одессу до последнего дня и были полностью вывезены оттуда при эвакуации.
К тому времени, когда было принято решение об эвакуации, Одессу обороняло больше войск, чем в 20-х числах августа, и оборона ее была устойчивее, чем когда бы то ни было. Вопрос об эвакуации был решен в связи с общей обстановкой на всем Южном фронте, где немцы захватили к этому времени Мариуполь и начали бои за Крым.
