Люди, всецело посвятившие свою жизнь «зарабатыванию денег» и при этом считающие данный род занятия наиболее ценным, при всем кажущемся их прагматизме, представляют собой совершенно законченных идеалистов. Более того, их радикальный идеализм, т.е. убежденность в абсолютной ценности денег и необходимости обладания как можно большим их количеством, представляет собой изданный момент самое мощное религиозное течение (в прямом смысле этого слова) со своей кастой жрецов и миллиардами верующих фанатиков. Возникнув на Западе, оно, благодаря своей универсальности, постепенно завоевывает мир. Деньги — это самый хитрый и самый властный бог, к которому огромное количестволюдей ежедневно обращается в своих помыслах и устремляется в своих деяниях, т.е. они молятся и совершают ритуальные действия, не осознавая того, что именно они делают. Парадокс состоит в том, что деньги не воспринимаются как бог, но вместе с этим к ним относятся как к единственно истинному богу, который сошел с небес в повседневную, обыденную жизнь, полную грязи, крови и страдания, дабы вознаградить избранных райскими кущами прямо на грешной земле. То есть деньги не обещают всем вечного блаженства, но они гарантируют своим ревностным адептам рай посреди ада.
Там, где появляется культ «золотого тельца», все остальные религии превращаются в пустой набор ритуальных действий и мыслей, из которых вытекла жизненная сила живой веры. Деньги требуют ежедневного служения при полной отдаче сил и времени. Они дают надежду на «спасение» в земном аду лишь тем, кто посвящает им всю свою жизнь без остатка, презрев других богов. Нажива, подстегиваемая потребительским психозом, не терпит формального к себе отношения, она поглощает человека целиком, подчиняя себе его мысли, чувства и поступки, заставляя просыпаться и засыпать с мыслью о себе. Колоссальный по своей мощи аппарат пропаганды непрерывно формирует должным образом в сознании западного человека отношение к потреблению и деньгам. Чтобы в этом убедиться, необходимо просто обратить внимание на сюжеты фильмов, книг, смысл статей в газетах и журналах для массового потребителя. Фактически в них все мысли и действия людей, так или иначе, обусловлены жаждой обогащения. Ни одна религия мира не обладает подобной возможностью круглосуточно распространять свое учение по всему миру, непрерывно вербуя новых сторонников.
Если обыватели, отдавшие психическую и физическую энергию обогащению составляют паству, которая с фанатичным рвением поклоняется Мамоне, то члены олигархических кланов—жрецы этого земного бога. При этом их материальное могущество основано не сколько на особом значении денег для современной экономики, сколько на той власти, которую они получили благодаря неутолимой жажде наживы сотен миллионов людей. Именно поэтому свои ценностные предпочтения они пытаются навязать как можно большему количеству людей.
«Золотой телец», извратив человеческую природу, превратил, не по содержанию, но по форме, отбросы общества в «олимпийцев», и те, помня о своей действительной сути, отдали ему на заклание весь мир, зная, что только так они смогут сохранить свое привилегированное положение. Нотам, где целые народы приносятся в жертву наживе, имеет место не только преступление, но и явное сумасшествие, прикрываемое кровожадной рациональностью. Если человеческое счастье и даже сама жизнь оказываются менее ценными, чем некий артефакт (деньги), возведенный ущербным сознанием затравленного изгоя на вершину абсолютной ценности, то здесь прежде всего имеет место психопатологическое расстройство, а уже потом порожденное им преступление.
Отношение к деньгам как к некой наивысшей, абсолютной ценности безусловно представляет собой сверхценную идею. С точки зрения психиатрии, сверхценные идеи — это «суждения, которые возникают в связи с реальными событиями, но затем приобретают в сознании незаслуженно большое преобладающее значение, сопровождаясь исключительно сильным эмоциональным напряжением» [81, с. 39]. В данном случае имеет место неадекватно сильная реакция человека на определенный объект реальной действительности (в данном случае — деньги). Размышления, связанные с ним, занимают почти полностью все его сознание. Вместе с тем в таком состоянии человек, в минуты просветления, еще способен на адекватность. Он может взглянуть на свои мысли и поступки со стороны, увидеть безумие в том, что практически вся его жизнь посвящена «зарабатыванию», бесконечной и бессмысленной гонке за кем–то придуманной фикцией. Он еще в состоянии понять, что стремление к деньгам (как главному условию безграничного потребления), выходящее за рамки удовлетворения естественной потребности в пище, одежде, жилье, обеспечении здоровья, а также духовно–интеллектуальной жизни, обретает психопатологическую природу. Неутолимая жажда обладания как можно большим количеством денег, практически полностью подчинившая себе жизнь человека, это, с точки зрения психиатрии, не более чем бред.
Сверхценные идеи переходят в бред, если имеет место длительная хроническая психотравматизация. Столетиями западный человек был вынужден бороться с себе подобными за «место под солнцем». В рамках социально–политической и финансово–экономической систем западного типа он мог лишь воплощать каждым мгновением своей жизни бредовую идеологему «войны всех против всех», доказывая то, что «человек человеку — волк». Подобные идеи и их практическое воплощение в обыденной жизни создавали прекрасные условия длительной хронической коллективной психотравматизации. С течением времени в западном общественном сознании выстраивалась соответствующая картина мира, воспринятого и интерпретированного через призму тотального отчуждения людей. Можно констатировать, что к концу XX века на Западе жажда наживы достигала своеобразного трансперсонального бреда в его клинической форме. С точки зрения психиатрии, «бред — это не поддающееся коррекции установление связи отношений (между объектами — обстоятельствами, людьми, событиями) без оснований. Бредовые идеи прежде всего не соответствуют реальной действительности, вступают с ней в полное противоречие и тем не менее не поддаются коррекции [81, с. 41 ]. «При бреде… суждения больного с самого начала коренным образом расходятся с реальной действительностью, разубедить его в этом невозможно, они становятся новым — патологическим мировоззрением больного» [81, с. 40]. «С появлением бреда больной начинает уже по–иному оценивать окружающую жизнь, особенно — отношения с людьми, и по мере его развития все дальше заходит и шире простирается эта переоценка больным его взаимоотношений с окружающими. Такая переоценка «ценностей» в сознании больного при разных формах бреда… касается, в сущности, всех событий, т.е. становится универсальной и завершается формированием у больного с этого времени новой системы взглядов, совершенно нового — болезненного мировоззрения» [81, с. 41].
В данном случае патологическое мировоззрение выстраивается на сверхценной идее того, что деньги являются абсолютной ценностью, перед которой меркнут все нравственно–этические нормы, блекнет человеческое достоинство и ради которой совершаются любые преступления. При таком духовном состоянии люди искренне убеждены в том, что деньги — главное условие счастья, что за деньги все продается и все покупается, что перед блеском «золотого тельца» преклоняется весь мир, а тех, кто равнодушен к деньгам, надо уничтожать как бешеных собак, так как в мире, упорядоченном Мамоной, они самые опасные люди, несущие хаос и разрушение. Сточки зрения психиатрии, подобные мировоззренческие конструкции классифицируются как паранойяльный бред. По свидетельству специалистов: «Паранойяльный бред — это бред первичный (интерпретативный), паралогический[209] и систематизованный[210]. По содержанию он может быть самым различным, но никогда не бывает нелепым. В его построении чувствуется своеобразная логика, т.е. паралогика, над бредом в сознании осуществляется непрерывная работа, для его обоснования строится система последовательных доказательств, в качестве которых используются реальные факты окружающей действительности (интерпретативный тип бредообразования). Здесь налицо предвзятая оценка реально воспринятых фактов, их интерпретация с позиций первичного бредового суждения. <…> Именно при этой разновидности бреда стойкость, незыблемость и систематизация его достигают предела. Паранойяльный бред, завершившийся в своем развитии, может сохраняться в том же систематизированном виде в течение многих лет, всю жизнь» [81, с. 46—47].
Подводя итог, можно констатировать, что небольшим группам потомственных «менял» удалось, благодаря целенаправленным усилиям целого ряда их поколений, довести до коллективного паранойяльного бреда миллионы людей (навязав им определенные убеждения) и благодаря этому практически полностью овладеть мировой финансовой и политической властью. Каким бы невероятным это ни казалось, но паранойяльный бред, воплотившийся в универсальном патологическом мировоззрении, инфильтрировался в современную мировую экономику, политику, идеологию, культуру и т.д., утвердив себя в качестве нормы. Торгаш и меняла стали властителями современного мира.
