92 «…я улегся… чувствуя, что лодка стопорит ход и производит какие-то эволюции»
Как объяснил мне теперь бывший штурман Л-4, а ныне капитан 1-го ранга Б. X. Быков, наше тогдашнее положение осложнялось тем, что лодка была вынуждена маневрировать возле берега, на очень малых глубинах, буквально проползая «на брюхе» по грунту и оставляя за кормой мутный шлейф поднятого винтами ила. И все это делалось в непосредственной близости от наблюдательных постов противника.
93 «Штурман лодки Быков, совсем молодой парень… сидя в своей штурманской кабине, вычислял обратный курс»
Бориса Христофоровича Быкова, судя по запискам, я считал тогда совсем молодым — гораздо моложе себя. На самом деле он был почти моим ровесником: мне должно было вскоре стукнуть двадцать шесть, а ему — двадцать пять.
Быков, так же как и Поляков, провоевал на Л-4 практически всю войну и только в ноябре 1944 года перешел на другую подводную лодку командиром.
94 «Впоследствии… выяснилось, что как раз… в этом квадрате моря был потоплен… корабль… груженный боеприпасами…»
История того, как мы догоняли надводным ходом и обстреливали какой-то небольшой корабль, вдруг исчезнувший после нашего второго выстрела, не стала для меня окончательно ясной и сейчас, через двадцать пять лет.
Вот как она записана в вахтенном журнале за 9 сентября 1941 года. Пожалуй, это будет интересно тем, кто прочел соответствующее место в записях.
9 сентября, вторник
6.00 Оставили район позиции. Легли на курс возвращения в базу. Идем в надводном положении.
13.05 По пеленгу 35° обнаружен силуэт корабля. Боевая тревога! Срочное погружение!
13.07 Погрузились на перископную глубину, начали маневрирование для выхода в торпедную атаку. Полный ход.
13.36 Обнаруженный корабль — двухмачтовое парусное судно.
14.19 Дистанция до цели увеличивается. Ввиду невозможности занять позицию для торпедного залпа принято решение атаковать парусник артиллерией.
14.23 Всплыли в надводное положение. Полный ход под двумя дизелями.
Артиллерийская тревога! Носовое орудие готово к стрельбе.
14.55 Открыт артогонь с предельной дистанции.
15.10 Цель исчезла. Артстрельба окончена.
15.47 Прибыли в район, где находилась цель, ничего не обнаружено. Отбой артиллерийской тревоги.
17.23 По пеленгу 335° самолет. Срочное погружение! Погрузились на глубину 30 м (глубина, на которой лодка не просматривается с воздуха). Начали маневрирование по уклонению от атаки самолета.
18.43 Всплыли на перископную глубину, горизонт и воздух чист.
Документального подтверждения данных нашей агентурной разведки о потоплении корабля противника я в архиве не нашел. Очевидно, какие-то сведения на этот счет в Севастополе были, иначе бы они не попали в записки, но достоверность их остается под вопросом.
95 «Я прожил два дня в Севастополе, ожидая возвращения Халипа и Демьянова из Одессы… Сведения из Одессы в эти дни были тревожные…»
Сведения соответствовали действительности. Под Одессой шли ожесточенные бои на южной окраине Дальника, где в августе стоял штаб Петрова. В 287-м стрелковом полку у Балашова, как об этом упоминает в своих мемуарах адмирал Азаров, к этому дню оставалось всего 150–170 человек. Командование Одесского оборонительного района в своей телеграмме в Ставку и в штаб флота настаивало на усилении Приморской армии хотя бы одной дивизией (через несколько дней эта дивизия была дана) и сообщало, что за один день 12 сентября в Одессе только учтенными в госпиталях ранеными было потеряно 1900 человек.
96 «Поляков, видимо, недолюбливал корреспондентов и с моим присутствием на лодке примирился только к середине плаванья»
Командир Л-4 капитан-лейтенант Евгений Петрович Поляков плавал на лодке почти всю войну, до лета 1944 года. Все ее последующие походы были совершены под его командой. За время плавания на лодке Поляков был награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени. А в мае 1945 года, командуя к этому времени дивизионом подводных лодок и находясь в звании капитана 2-го ранга, был награжден орденом Ушакова 2-й степени и орденом Британской империи. В 1941 году, когда мы встретились, Полякову был тридцать один год.
В 1960 году он был уволен из военно-морского флота по состоянию здоровья: сказались годы войны, многочисленные военные и послевоенные сложные плаванья — тысячи часов, проведенные под водой. Но оторвать этого человека от моря оказалось не так просто. Он и до сих пор в свои пятьдесят шесть лет ходит в дальние плавания капитаном-наставником на гидрографических и рыболовных судах.
97 «…возникали дополнительные сложности. По сводкам, немцами еще не был взят Херсон и ничего не сообщалось о форсировании ими Днепра, а нам… придется начать писать о боях на подступах к Крыму»
Говоря о сложностях с публикацией наших материалов из Крыма, я даже скорее приуменьшал их, чем преувеличивал. Всю предыдущую неделю в сообщениях Информбюро появлялись почти одни и те же, ничего не говорившие фразы: «Наши войска вели бои с противником на всем фронте» или «Наши войска продолжали бои с противником на всем фронте…» — с той только разницей, что в одних сообщениях писалось просто «бои», а в других добавлялся эпитет «упорные». И то и другое, особенно по контрасту с доходившими до нас слухами о новом крупном наступлении немцев на Южном и Юго-Западном фронтах, не только не успокаивало своей лаконичностью, а напротив — вселяло в душу лишь еще большую тревогу. По сводкам нельзя было представить себе ни того, что немцы вплотную подошли к Перекопу и Чонгару, ни того, что они форсировали Днепр по всему его нижнему течению. Что касается Херсона, то сообщения о том, что мы его оставили, так никогда и не появилось. Мои опасения — как я буду писать о боях за Крым, если они вот-вот начнутся, — оказались вполне обоснованными. В моих первых очерках, опубликованных в «Красной звезде» уже в самом конце сентября, после возвращения из Крыма, пришлось вынужденно обходить всё, что могло дать представление о месте их действия. А это было нелегко по многим причинам, в том числе и психологическим.
И лишь в последнем из этих очерков, напечатанном уже в октябре, после того, как я улетел в Мурманск, впервые не было вычеркнуто слово «Крым». К тому времени немцы уже прорвались через Перекоп и заняли Армянск.
98 «На вопрос Николаева, что делается в дивизии, он ответил, что немцы вышли к станции Сальково и заняли ее…»
В связи с событиями, свидетелем которых я стал под станцией Сальково и на Арабатской стрелке, я предпочитаю обратиться главным образом к документам. Как мне кажется, они, в общем, подтверждают точность изложения этих печальных событий в моих записках.
Вот как выглядел бой под станцией Сальково в приказе № 0012 по войскам 51-й отдельной армии, отданном 18 сентября 1941 года.
«15 сентября мелкие части противника появились на участке 276-й стрелковой дивизии. В 10 часов 30 минут двум-трем танкам и нескольким мотоциклистам, только потому, что части 276-й стрелковой дивизии по-прежнему имели низкую боевую готовность, беспрепятственно и безнаказанно удалось выскочить к станции Сальково, куда подошел неизвестный эшелон с автомашинами и тракторами. Прямым выстрелом из пушечного танка противника паровоз был пробит и эшелон остался на месте.
Примерно в это же время до роты мотоциклистов вели наступление с юго-запада на станцию Ново-Алексеевка, район которой оборонялся третьим батальоном 876-го стрелкового полка, с батареей.
Занятие противником станции Сальково сразу нарушило связь по постоянным проводам со станцией Ново-Алексеевка, в результате чего командиры 276-й стрелковой дивизии и 876-го стрелкового полка потеряли связь с командиром батальона.
В течение 15-го и до 15-ти часов 16 сентября командир и штаб 276-й стрелковой дивизии оставались безучастными наблюдателями того, что на их глазах небольшая кучка врага захватила эшелон автомашин и тракторов.
Командир 276-й стрелковой дивизии не выяснил положения батальона 876-го стрелкового полка, а командир 876-го стрелкового полка тоже никаких мер к выводу 3-го батальона не принял. Только по моему требованию командир дивизии предпринял попытку овладеть станцией Сальково, вывести с нее автотранспорт и установить связь с 3-м батальоном 876-го стрелкового полка.
Около 18-ти часов вместо 16 часов 30 минут, как предусматривалось командиром дивизии, наступление батальона началось. Но плохо организованный бой не дал успеха. Наша артиллерия дала несколько очередей по своей пехоте.
В 24 часа наступление было прекращено и батальон получил приказание, оставив охранение, вернуться к утру в исходное положение».
