Чир привело меня в безумный восторг, так это – позиция крестьянства. Вот победа наша, действительно выстраданная! Столько насмешек, издевательства пришлось партии перенести из этого вопроса! И вы с полным правом можете сказать себе, что, если бы не настойчивость партии в этом пункте, если бы не ее предварительная работа, – степень сознательного отношения крестьянства была бы совсем другая.
Страна подымается, рвет рабские оковы, и сквозь мрак мы видим отблески зари восходящей над Россией свободы. Ужас захватывает душу при мысли о той страшной цене, которой куплена эта заря, о чудовищно тяжких жертвах, понесенных народом. Вечным позором да ляжет на продажные головы виновных эта ответственность за эти жертвы, и да будут они вечным укором тем, кто не препятствовал шайке куртизанов и авантюристов терзать исстрадавшуюся и измученную страну. Тем больше мужества и гражданской честности требуется в этот великий момент от тех, кто стал на защиту интересов и свободы народа, тем больше испытаний вас ждет впереди, товарищи Партии социалистов-революционеров!
Много будет попыток предать и продать народ за чечевичную похлебку, которую умирающий режим готов уступить буржуазии, и на плечах народа и революционеров, самоотверженно вынесших всю тяжесть борьбы, устроить свое мещанское благополучие. Отойдет от вас холодные к интересам трудового народа, попытаются прийти ищущие популярности, трусливо прятавшиеся раньше. Партия не будет жалеть о первых и отвергнет вторых. С надежным компасом – свобода и счастье трудового народа – социалистическо-революционная партия пробьется сквозь ряды открытых врагов и лицемерных друзей!
С твердой верой в политический такт, мужество и самоотверженность социалистическо-революционной партии, в силу и стойкость трудового народа, мы бодро глядим в будущее России».
Азеф опять встал во главе эсеровского террора и опять уже не все докладывал Герасимову. Азеф понимал, что если он с товарищами убьет царя – его казнит охранное отделение, а если он сорвет цареубийство – его двойную игру определят товарищи. Чтобы оттянуть развязку, Азеф решил выдать уже победно конкурирующего с ним «Карла», чья звезда в 1906 году ярко взошла на обширном имперском террористическом небе.
В середине лета 1906 года из Прибалтики в революцию пришел письмоводитель судебного следователя Рижского уезда Альберт Трауберг. В июле были казнены Лев Зильберберг с товарищами по Боевому комитету при Центральном комитете Партии социалистов-революционеров и в эсеровские террористы со всей империи пошли молодые люди, читавшие и перечитывавшие предсмертные письма жене-соратнице «Ирине» отчаянного Льва, сменившего само Азефа во главе имперского революционного террора:
«Я умираю, глубоко сознавая, что должен умереть. В прошлом много-много пережито прекрасного, счастливого, чудесного. Мы все умираем по донной мерке. Мы из мертвецкой.
Я счастлив – ты не здесь, не в тюрьме. Я счастлив – ты думаешь обо мне. Это облегчает мне последние дни и облегчает конец. Я оброс черной бородой и волосы стали длинные. Я их ношу так, как ты любила – вверх. Иногда, в полузабытьи, мне кажется, что милая рука проводит по ним.
Я отказался видеть дочку. Для каждого человека есть предел духовных страданий. Это выше моих сил, мой предел. Я не могу. Когда я представляю себе ее, эту маленькую девочку, которую так люблю, я не могу. Я знаю, что и я, у которого ни один человек, кроме тебя, не видел слез, что и я заплачу, как она, ребенок, при жандармах.
К предстоящему концу отношусь спокойно, и ни один из этой своры, окружавшей меня последние пять месяцев, не мог бы сказать, что когда-нибудь заметили во мне хотя бы малейшее волнение. Посылаю тебе траву и лучшие образцы бедной флоры нашего крепостного двора для прогулки, я их засушил для тебя.
Мое последнее и страстное желание, чтобы у нашей девочки была бы мать, с которой она бы жила и росла. А когда она выросла бы, ты ей показала бы те прекрасные страницы твоей тетради и рассказала бы ей, как я любил тебя. Ты бы сказала, что я расстался с самым большим для меня, – с этой великой любовью, с жизнью, – в борьбе против горя и страдания других.
Прощай, друг, прощая, милая, прощай, любимая. Прощай. Это ужасное слова как будто носится в воздухе и, как звук колокола, замирая, становиться все тише и тише.
Прощай.
Петропавловская крепость, 8 июля 07 года».
Смелый и настойчивый, с железным характером Альберт Трауберг, он же «Карл», он же «Иван Иванович» с помощью Петербургского областного эсеровского комитета создал «Летучий боевой отряд Северной области» и в том же полугодии 1906 года расстрелял генералов Мина и Павлова, и ранил адмирала Дубасова. Штаб отряда «Карла», динамитная мастерская, школа террористов, с полным моделированием политического убийства, включая бомбометание, револьверные залпы и удары кинжалом, находились в Финляндии, в Або. Каждый шедший на дело террорист оставлял свою автобиографию и фотографировался в собственной фотографии для истории. «Карл» лично отобрал своих боевиков, дружных аскетов, старавшихся жить даже не на партийные деньги, а на собственные заработки.
«Карл» построил выполнение террористических актов в виде выпадов, налетов, коротких ударов. Его агенты и сочувствующие сообщали отряду, где и как можно убить сановника, боевики приезжали из Финляндии, убивали и опять скрывались за границу, укладываясь в несколько часов. Особое отношение у «Карла» было к тюремному начальству, в 1907 году почему-то решившего, что с революцией в империи закончено навсегда, и поэтому можно в застенках спокойно доводить революционеров до смерти.
По приказу из Петербурга в имперских тюрьмах в 1907 году вводился очень суровый режим, с суровыми карами в отношении к политическим заключенным, включая невозможные ранее телесные наказания. Количество забитых и погибших уже в тюрьмах революционеров стало намного больше, чем их товарищей погибало на эшафотах, и на насилия против арестованных революционеров ответили убийствами тюремщиков, и их было десятки.
В течение 1906–1907 годов отряд «Карла» застрелил избивавшего заключенных начальника Алгачинской каторжной тюрьмы Бородулина, начальника петербургских «Крестов» Иванова, начальника тюрьмы Гудима, начальника Читинской каторги Метуса, а в октябре 1907 года член «Летучего отряда» Евстолия Рогозинникова, студентка Петербургской консерватории по классу фортепиано, из револьвера в упор застрелила начальника Главного тюремного управления генерала А.Максимовского. Когда террористку привезли в Петербургское охранное отделение к Герасимову, обвешенная под одеждой бомбами, Рогозинникова чуть не взорвала центр имперского политического сыска. Все трое боевиков «Карла», убившие тюремщиков, были быстро повешены по приговорам военно-полевых судов, но тюремное начальство стало вести себя совершенно по-другому, не очень желая попасть под эсеровские револьверы и бомбы.
«Карл» действовал не только открытыми нападениями, но практиковал и «каскадные теракты», поражавшие общество смелостью и неожиданностью. Совместно с группой инженера Белоцерковцева, контролера-механика петербургского участка Северо-Западной железной дороги, имевшим доступ на все посты по линии Петербург-Варшава, «Карл» задумал взрыв императорского поезда. Белоцерковец составил подробный план «Высочайших выездов на поездах и автомобилях», и отметил на всех маршрутах наиболее удобные места для взрыва Николая II или других высших имперских сановников. «Карл» и Белоцерковец встречались только на конспиративной квартире. Случайно в ней прислуга обнаружила две бомбы, которые в нарушение всех партийных инструкций оставила член группы Белоцерковцева, и сообщила в полицию. В засаду попали и Белоцерковец и «Карл», но Альберт Трауберг непостижимо скрылся из явки во время предварительного допроса.
Весной 1907 года погиб отряд Никитенко, и «Летучий боевой отряд Карла» перешел в непосредственное распоряжение Центрального комитета Партии социалистов-революционеров, поручившего его вниманию Азефа. С этого момента у «Карла» начались неудачи.
«Летучий отряд» подготовил покушение на военного министра Редигера, установив связи с некоторыми из писарей Главного штаба. По четвергам в военном министерстве проходили заседания Военного совета, на которых всегда присутствовал министр.
Утром 19 июля из Финляндии в Петербург приехали террористка и боевик из отряда «Карла». В столовой на Вознесенском проспекте, против военного министерства, штабной писарь подал ей условный знак столовым ножом, что министр на Военном совете в здании министерства. Террористы пошли на места, выбранные для стрельбы и были взяты полицией, отобравшей у них четыре браунинга с запасными обоймами.
Вскоре после этого провалился план взрыва петербургского градоначальника генерала Драчевского, вдруг не появившегося на месте, где его ждали два члена отряда «Карла» с бомбами. Все неудачные теракты были утверждены и одобрены Азефом.
