Появление должности товарища морского министра вскоре вызвало необходимость создания подсобного органа для организации переписки самого министра, так как Канцелярия министерства оказалась подчинена его товарищу, а при министре остались лишь два адъютанта и чиновник для поручений. 11 декабря 1906 г. была создана Канцелярия морского министра[121]. По повелению Николая II на исполняющего должность чиновника особых поручений IV класса при морском министре полковника по Адмиралтейству В.А. Штенгера были возложены обязанности начальника вновь образованного учреждения. Какого-либо документа, регламентирующего круг обязанностей новой канцелярии, не существовало, и она вела те дела, которые поручались ей министрами[122].
Попытки А.А. Бирилева выяснить ближайшие задачи, стоящие перед его ведомством, не увенчались успехом. В царских манифестах об этом говорилось в самых общих чертах: «…первой священной обязанностью Морского ведомства я ставлю безотлагательное обеспечение морской обороны берегов во всех наших водах, а затем уже в зависимости от средств воссоздание боевых эскадр»[123].
С весны 1905 г. в Морском министерстве начался сбор записок с предложениями по реформированию ведомства. Оказалось, что вопрос о создании органа оперативно-стратегического руководства флотом больше всего интересовал молодых морских офицеров, в отличие от высших руководителей ведомства, пытавшихся начать реформирование с хозяйственно-технических учреждений.
Довольно любопытна записка конца октября — начала ноября 1905 г., автором которой был начальник чертежной (конструкторского бюро) Обуховского завода, полковник морской артиллерии В.А. Алексеев[124]. Он предлагал создать особую Инспекцию боевой готовности флота, возложив на нее задачи стратегического руководства и тактической подготовки флота, заведование Академией Морского Генерального штаба, которую еще предстояло создать, участие в выработке общей военной политики государства, разработку судостроительной программы, распределение кораблей по флотам и эскадрам, ведение разведки, оценку деловых качеств офицеров флота, одним словом — обязанности Генерального штаба[125]. Возглавлять ее должен был генерал-инспектор флота с восемью помощниками, назначенными им самим: по общеморской части, по тактике и стратегии, по артиллерии, по минному делу, по кораблестроению, по механической части, по портовым сооружениям и по интендантской части. Еще восемь офицеров должны были избираться в состав Инспекции на кораблях «закрытой баллотировкой». Сходство названия должности генерал-инспектора флота с одноименными должностями военного ведомства не должно вводить в заблуждение: предлагаемая В.А. Алексеевым Инспекция боевой готовности флота была прообразом будущего Морского Генерального штаба, тогда как сухопутные генерал-инспекторы отвечали за боевую подготовку соответствующего рода войск. «Ее значение можно определить так, — писал В.А. Алексеев. — Инспекция по отношению к Морскому министерству должна занимать такое же место, как Государственная дума будет занимать в общем строе государственного управления, — нетрудно видеть, что и причины учреждения Думы и Инспекции одни и те же: борьба с самоуспокоением и самообманом, одинаково приведших к катастрофам»[126]. Позднее, летом 1906 г., после разгона I Думы, В.А. Алексеев приписал на полях: «Это сравнение с Государственной думой было сделано вскоре после 17 октября, когда так свято и искренне верилось, что народные представители, призванные царем к совместной работе, исцелят и обновят нашу родину»[127].
Решающее влияние на реорганизацию морского ведомства оказала не вышеприведенная записка, а сформулированные в декабре 1905 г. лейтенантом Александром Николаевичем Щегловым (1875–1953) соображения, изложенные в записке «Работа штаба по опыту русско-японской войны». Эта работа была впервые издана в открытой печати только в 1941 г.[128] Данная записка была не первым литературным опытом молодого офицера, еще в ноябре 1902 г. он изложил свои взгляды на функции МГШ в связи с обращением начальника ВМУО ГМШ А.А. Вирениуса к управляющему Морским министерством, о котором упоминалось выше. А.Н. Щеглов предложил свое понимание различий между планом войны (составление которого вошло бы в компетенцию МГШ) и планами операций, которые «требуют творчества начальников на местах»[129].
Когда А.Н. Щеглов писал прославившую его в морских кругах записку, ему было всего 30 лет. О высокой оценке его способностей свидетельствует то, что в двадцатипятилетнем возрасте и в чине мичмана он стал обер-офицером ВМУО, затем совершил в 1903 г. плавание в Средиземное море, будучи старшим флаг-офицером (заместителем начальника) штаба командующего отрядом, а во время русско-японской войны служил в канцелярии особого комитета по Дальнему Востоку. Как только МГШ был сформирован, А.Н. Щеглов был зачислен в его состав на должность штаб-офицера высшего оклада (он получал весьма солидное жалованье — 3300 руб. в год). Лейтенант был включен в 1-е (оперативное) отделение штаба и ему было поручено разрабатывать план войны для Балтийского театра. Это не было в новинку Александру Николаевичу — еще в своей записке 1902 г. он приводил в качестве примера приблизительный план войны именно для Балтики[130]. Кроме того, он стал заведующим Историко-архивным отделением МГШ. Через три года по существовавшим правилам А.Н. Щеглов должен был покинуть штаб и в январе 1909 г. стал морским агентом в Константинополе. После вступления Турции в мировую войну, А.Н. Щеглов получил аналогичный пост в Болгарии и Румынии, но с октября 1915 г., когда Болгария выступила на стороне центральных держав, его местом пребывания становится Бухарест. Временное правительство перевело А.Н. Щеглова морским агентом в Стокгольм. 13 декабря 1917 г. он был уволен в отставку с почти невероятной в те дни формулировкой: «с мундиром и пенсией». После отставки он уехал с семьей во Францию. В эмиграции А.Н. Щеглов входил в число сторонников великого князя Кирилла Владимировича, состоял в созданном им Корпусе императорской армии и флота, и даже получил следующий чин — генерал-майора флота. Скончался А.Н. Щеглов под Парижем[131].
В записке 1905 г. лейтенант предложил структуру нового органа морского управления. В МГШ следовало включить Стратегический отдел, подразделявшийся на отделения — Оперативное, Иностранной и русской статистики, архивно-историческое и разведочное бюро; и Мобилизационный отдел с отделениями личного состава и материальных средств. МГШ должен был состоять из одного вице-адмирала, десяти штаб— и тридцати трех обер-офицеров[132]. Обращает на себя внимание близость предлагаемой А.Н. Щегловым численности русского МГШ с его германским и японским аналогами — в первом состояло тридцать два офицера и двадцать семь чиновников, а во втором — тридцать один офицер и двадцать три чиновника[133]. Кроме того, автор записки предлагал провести «децентрализацию» управления, отделив строевую службу от административно-хозяйственной деятельности.
Несколько недель спустя А.Н. Щеглов пишет еще одну записку, посвященную уже общим вопросам организации ведомства[134]. Эта записка не была подписана, и ее принадлежность перу автора «Значения и работы штаба по опыту русско-японской войны» устанавливается благодаря ряду текстуальных совпадений. Главным в этой анонимной записке было разделение морского ведомства на три автономные части: Генеральный штаб, который должен «думать», боевой флот — «действующая сила», и управление по снабжению, обеспечивающее флот материальной частью и обученным личным составом. Эти три отрасли должны быть независимыми и контролирующими друг друга. «Начальник хозяйственной части в иностранных флотах… называется статс-секретарем по морским делам и присутствует в Совете Министров», указывал А.Н. Щеглов[135]. Понятно, что под «иностранными флотами», на пример которых ссылался автор, скрывался германский рейхсмарине, так как только в этой стране система управления флотом, подобная предлагаемой, была доведена до логического конца, да и сам термин «статс-секретарь» указывает на Германию. А.Н. Щеглов предлагал разделить судостроение и судоремонт и перевести все предприятия морского ведомства на коммерческие основания. Для согласования действий разделенных частей морского ведомства предлагалось учредить особый Военно-морской совет, а для связи между статс-секретарем и начальниками действующего флота — комиссию для испытания судов.
В записке А.Н. Щеглова было сформулировано кредо будущего МГШ. В течение нескольких лет сотрудники этого органа морского управления будут отчаянно бороться за раздел ведомства на три независимые части, причем их аргументы будут лишь повторением в различных вариантах мыслей А.Н. Щеглова.
