источников водоснабжения, то журнал опубликовал мое выступление.
Журнал был подарен Белову. Он прочел мое выступление, а также небольшое стихотворение на задней обложке журнала, написанное депутатом Маргаритой Баржановой, вырвал эту обложку и вернул мне. На ней была прикреплена чистая новогодняя открытка, на которой Василий Иванович выразил свое негативное отношение к творчеству политика.
Стих и впрямь был не только плох по смыслу и рифме, но и, как указывает Белов, явно смахивал на стихи Маяковского:
Господин Президент,
хочу Вас порадовать:
Во власти у нас
на любом этапе
По подъему рождаемости
работа адова
Будет делаться
И делается
Уже!
Безусловно, подражание поэту Маяковскому вышло весьма неуклюжим и бездарным. Передавать критические замечания коллеге я не стал, так как узнал, что поэзия не входила в круг ее увлечений.
Дорогой, незабвенный Анатолий Николаевич!
Почему ты все время забываешь, что я ездил в Сирию, а не в Ливию, что деньги я давно получил? Галя этот факт подтвердит. Кстати, я кланяюсь и ей, и твоему сыну, и твоему другу, который выпрямил стену, и Стекольщикову.
Каково живется? Я все еще скриплю, хоть и рука не пишет, и лечусь мазями (с пиявками и пчелиным ядом).
Еще надеюсь приехать в столицу и встретиться с тобой и со Ждановым. Привет Бабурину. Троица.
В. Белов.
Кошена дарю тебе.
Письмо доставлено на мой Борисоглебский адрес 17 июня 2006 года. Оно написано от руки. Приписка о том, что Белов дарит мне книгу Кошена, касалась второго письма, точнее, бандероли, в которой лежали второе письмо, отпечатанное на компьютере, касающееся отзыва о поездке Белова в Америку и Сирию, и сама книга Огюстена Кошена «Малый народ и революция». Белову так хотелось, чтобы я ее изучил и вооружился нужной информацией, что он решил подарить мне понравившееся ему французское исследование причин революции.
Деньги, которые Василий Иванович получил под видом гонорара, я выслал ему на лечение. В тот день, когда он звонил мне, чтобы сообщить об их получении, я был в командировке. И он сообщил о том моей жене Гале.
С лидером трезвеннического движения в России, ученым-технарем и моим помощником на общественных началах Владимиром Ждановым я познакомил Василия Ивановича лет пять-семь назад в моем кабинете. В конце прошлого года мы вновь все трое встретились на моем думском рабочем месте. Беседа шла на разные темы, но больше времени Жданов занял у писателя расспросами о том, как добиться запрета на пропаганду алкоголизма в России.
У меня на столе лежала папка с газетными публикациями Белова. Я достал статью «Жить надо по-человечески. Вернее, по-божески…» и попросил Василия Ивановича подписать ее борцу за народную трезвость. Автор размашисто расписался в углу и подчеркнул важный абзац. В нем как раз речь шла о борьбе с алкоголизацией населения: «…Очень тревожит рост преступности, пьянства, – писал Белов, – от алкоголя погибает столько людей, что даже страшно подумать. Какой высокой чести удостоена в Москве алкогольная отрава! Венечке Ерофееву поставили сразу два памятника… Сколько у нас алкоголиков? Эти цифры держатся в секрете. Сколько дебильных детей, мы тоже не знаем. Женская распущенность поистине безмерна! Когда очнемся, когда отрезвеем, может быть, узнаем, кто это все подстроил. СПИД и наркомания тоже вызваны пьянством. Откуда все это взялось? Идет плановое уничтожение России.
…А наше телевидение?.. Сплошь убийства и драки. Ну разве можно смотреть хоть так называемые «эротические» фильмы нормальному человеку? Я много раз бывал во Франции, в Италии – ни в Риме, ни в Париже, ни в провинциях такие фильмы не пропагандируют. Туда, где демонстрируется подобная продукция, нормальные и порядочные итальянцы и французы просто не показываются. Они для этого слишком брезгливы и щепетильны.
Возьмите Германию, там то же самое. Несколько вечеров подряд во франкфуртской гостинице я смотрел местные и американские телепрограммы – такой густопсовой порнографии, как у нас показывают, ни разу не было.
В Японии действует с полдюжины дневных и ночных телепрограмм – ничего подобного нет и в помине».
Статья Белова была опубликована 21 августа 2001 года в газете «Советская Россия».
Дорогой Анатолий Николаевич!
Я издал бы эту книгу Огюста Кошена для всех депутатов.
…При поездке в американские штаты с большой группой журналистов и писателей судьба счастливо свела меня с семейством Милицы Александровны Холодной и ее отцом священником Александром. М.А. Холодная была и есть редактор журнала, претендовавшего на возрождение России. Журнал так и называется – «Русское возрождение». В нашей группе было много известных в те годы людей. Мы направлялись в некую школу при православном братстве. Тогда еще не было ни нового собора Христа Спасителя, ни разговоров о его восстановлении. Впрочем, разговоры-то уже были…
М.А. Холодная знакомила меня с братьями Хлебниковыми – Павлом и Михаилом, один из которых в скором времени был убит, и даже публиковала меня в своем журнале. Братья Хлебниковы приезжали в мою деревню Тимониху, искали себе невест, ездили на лошади Фауста Степановича Цветкова. Теперь нет ни Фауста Степановича, ни Павла Хлебникова… Я был тогда депутатом в Москве и, пользуясь этим, восстанавливал церковь на родине. Оказался активным свидетелем горбачевской перестройки и сопутствующей ей стрельбы из танков.
Братья Хлебниковы подарили в нашу восстанавливающуюся церковь два роскошных подсвечника, Владыка Вологодский и Устюжский Максимилиан приезжал в Тимониху и служил литургию. Мне до сих пор непонятно, кому помешал Павел, по-моему, следствие идет до сих пор… Много событий, печальных и радостных, случилось в те скачкообразные годы. Лучше бы не вспоминать совсем, но как не вспомнить? Один за другим умирают друзья. Вот, например, не стало Клыкова Вячеслава Михайловича. Не стало многих и многих…
Надо сказать, что я не успеваю осмысливать события. Вспоминаю поездки на Валаам, на Афон и в Сирию.
Кстати, сирийская поездка была не одна. А я постепенно становлюсь все более верующим. Гнусный слух о том, что Иисус Христос был сыном римского легионера, существовал давно, этот слух продолжает существовать и даже совершенствоваться в наше время в фильмах.
После второй поездки в Сирию я все больше узнавал о святой Фекле. Их, оказывается, было несколько. Одну из них звали не Феклой, а Теплой. В православном церковном календаре за 1999 год я, грешный человек, обнаружил несколько святых дев с этим именем, что и приводило меня в смущение. Наконец я догадался, что имя Текла и Фекла одно
