разговоре о названии повести, ни в требовании ее сокращения Первый зам не приводил никаких убедительных аргументов, он просто настаивал на своем, не слушая аргументов моих. А после выхода «Пирамиды» он не только не поздравил меня в связи с читательским успехом, а даже не соизволил пригласить ни на одну встречу с читателями! И было такое ощущение, что его, первого заместителя главного редактора журнала, в котором была опубликована «Пирамида», вовсе не радует ее успех у читателей, а, скорее, наоборот, раздражает. Ведь благодарственные письма идут мне, а не ему. И еще я узнал от знакомого, который был на телевизионной встрече редакции журнала с читателями, что там многие очень хорошо высказывались о «Пирамиде». Но в телепередачу это не вошло. В телепередаче ни о повести, ни обо мне, ее авторе не было ни слова.
А рецензент этого как бы и не заметил и явно посетовал на мою неблагодарность Мою неуступчивость и мое честное описание происходившего рецензент посчитал вовсе не принципиальностью и заботой о деле, а – элементарным упрямством, обидой и чрезмерным самомнением. Подумаешь, автор повести! Вот ПЕРВЫЙ ЗАМ – это да! Что делал бы я со своей рукописью, если бы журнал не предоставил мне свои популярнейшие страницы?!
Но что же все-таки делать? Они не ведают, что творят, они не умеют думать и они не умеют читать… И они не представляют себе, что такое человеческое достоинство. И, похоже, что искренне…
Но как же быть мне теперь? Как все-таки выплыть со своими книгами на поверхность и, в частности, с этой, «Пирамидой-2»? Ведь там – письма читателей! Как помочь ЖИВЫМ людям не быть рабами, не подчиняться? Выжить и сохранить свою Личную Линию! Как все же опубликовать «Пирамиду-2» с ее вопиющими письмами, которые как раз и углубляют и расширяют тему «Пирамиды», чего рецензент с тридцатилетним стажем либо не понял, либо сделал вид, что не понял, так как стойко защищал Пирамиду? Как все же помочь людям разобраться в том, что такое на самом деле наше пирамидальное устройство общества, о котором писал еще маркиз де Кюстин? Лживое, противоестественное устройство!
Хорошенько подумав, я понял: объяснять что-либо рецензенту вполне бесполезно. Его не убедила ни «Пирамида», ни «Паутина», ни письма читателей «Пирамиды», тем более не убедят мои устные доводы – он все равно будет считать по-своему, убежденный в том, что я лишь упорно и эгоистично буду упираться в своей обиде и защищать свою «личную линию», противоречащую линии принятой и для них единственно верной – пирамидальной! Точно так же, как Первый зам когда-то. Альтернатива такая: либо отказаться совсем от общения с этим Издательством, либо, поняв, чего они все-таки хотят, попытаться сделать то, что возможно. И насколько возможно.
И опять, как тогда, с «Пирамидой», я относительно успокоился и решил на этот раз попытаться не просто гордо остаться «при своих интересах», а добиться максимально возможного.
«Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить… И мужество, чтобы выдержать то, что я изменить не могу…»
Приехал в Издательство, сказал главной редакторше, что в принципе с рецензией не согласен – речь в ней идет вовсе не о моей рукописи, – но доводы рецензента считаю логичными и понимаю, что книга такого рода для их издательства не подходит. И что готов выслушать предложения о том, что можно в создавшихся обстоятельствах сделать.
Редакторша оказалась неглупой, она очень хорошо восприняла сказанное мною, обрадовалась, сказала, что да, действительно, главное то, что тема здесь не вполне соответствует обещанной, а в принципе она вовсе не возражает против того, что и «Паутина» может быть опубликована, но только не у них и не сейчас.
Придя, таким образом, к «консенсусу», мы очень быстро нашли общий язык в том, что именно я должен изменить в рукописи для того, чтобы книга стала отвечать тому, что «заявлено в договоре», и была бы все-таки опубликована этим издательством. Порадовало то, что редакторша вовсе не призывала меня к каким-нибудь «смягчениям», цензурной «причесанности». Речь шла только о верности теме, заявленной в договоре: «Тяжкий груз судебных ошибок». И об исключении моих возражений и переживаний в связи с требованиями Первого зама.
Полностью «Пирамида-2» (даже под названием «Паутина») не выйдет здесь, это ясно. Но, может быть, хотя бы частично? Пусть придется совсем исключить историю публикации рукописи, раз они воспринимают ее исключительно как мою личную обиду.
Единственное, что осложняло – сроки. У них ведь тоже план, это вполне понятно, и времени для переделки у меня оставалось мало.
Я позвонил рецензенту, вполне искренне поблагодарил за рецензию. Заметил, что в принципе с ней не согласен, но, с точки зрения заявленной темы, она логична, и, ссылаясь на договор с редакторшей, добавил, что берусь за переработку и постараюсь сделать ее как можно быстрее. Рецензент, по-моему, не ожидал и пожелал мне успеха, хотя слова «не согласен», конечно, его покоробили.
Удалось придумать хороший «сюжетный ход»… Я понял, что действительно от меня вовсе не требуется «продавать душу дьяволу», а потому работа не вызвала отвращения. Но времени было действительно мало, халтура же, естественно, исключалась.
Работу я сделал, рукопись сдал, ее приняли. С точки зрения привычной социальной «остроты», рукопись не стала мягче. Но она стала более привычной для издательства. Другой. Она была уже не столько о Пирамиде и Паутине, сколько – действительно «о судебных ошибках». Больше о следствиях, чем о причинах.
Сначала рецензент, а потом и редакторша прочитали очень быстро – в этом действительно проявилось изменение системы (но не государственной, а именно издательской, с точки зрения «кухни»). У них обоих был ряд замечаний, я практически все их учел, потому что теперь – в преломлении НОВОЙ темы – они были вполне справедливы.
Рукопись моя теперешняя называлась «Предательство – в законе». Смысл в ней был все-таки тот же самый, просто более глубоко запрятанный. А именно: предательство «специалистами» и правительством своего народа, который… Который по сути предал сам себя. Потому что – позволил. Потому что «наступал на горло собственной песне» и не признавал у себя и друг у друга «личную линию». Целиком отдавая себя во власть «начальства» и лживого «социума».
Рукопись была сдана в производство. Я совершенно искренне остался благодарным и рецензенту (который в период работы продемонстрировал истинный профессионализм), и редакторше, проявившей и вкус, и такт, и деловую хватку. Получилась другая книга, не та, что я хотел, не «Паутина» и уж, конечно, не «Пирамида-2». Но все
