Ознакомительная версия.
В саркофаге первой жены Ивана Грозного царицы Анастасии Романовны хорошо сохранилась коса темно-русого цвета, при изучении микроэлементного состава волос, фрагмента ткани и тлена также было обнаружено большое количество солей ртути, другие же яды – сурьма, мышьяк, свинец в ее останках обнаружены не были. Скорее всего, причиной смерти царицы оказался один из «популярнейших» ядов Средневековья, так называемый «Венецианский яд», так что прав был ее супруг говоря: «… ядами царицу Анастасию изведоша». Другим способом, – принимая лекарство или пользуясь косметикой, несмотря на большое содержание в них вредных веществ, эта молодая женщина (на момент смерти ей было около 26 лет) не могла бы накопить в своем теле столько отравляющего вещества.
Ирина Годунова. Реконструкция по черепу С. Никитина
Выбор места для захоронения также не был случаен. Как говорилось выше, согласно традиции, восточная и южная части церквей считались более престижными. Среди погребений оказались и саркофаги с останками княгинь и княжон Старицких, сведений об их посмертной судьбе в письменных источниках не сохранилось, а, может быть, и не было. Несмотря на то что представительницы этой опальной семьи удостоились погребения в родовой усыпальнице московских государынь, но то, как их захоронили, свидетельствует о том, что и после смерти мать и вторая жена Старицкого князя Владимира Андреевича должны были подвергаться унижению. Их похоронили на проходе, у северной двери храма-усыпальницы, без надгробных памятников над могилами, поэтому их могилы постоянно попирали ноги верующих, входящих в храм и выходящих из него. Очевидно, в этом сказалось желание царя предать забвению род своего двоюродного брата Владимира. Об этом же свидетельствуют и некоторые детали оформления захоронений Старицких княгинь – неаккуратно выполненные саркофаги, плохо вырезанные эпитафии.[169] Однако следует заметить, что вывод о своеобразном оскорблении памяти упокоенных в соборе представительниц семьи Старицких может быть и предположением Т. Пановой. Для сравнения: могилы родственников Петра I в Петропавловском соборе Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости лишились надгробий в 1732 г. по приказу Анны Иоанновны[170] и оказались потерянными. При нахождении захоронений во время подготовки новых склепов они не получили надгробных памятников. Посетители собора ходят по могилам, не подозревая об этом, но представляется невероятным, чтобы члены правящей семьи имели в виду унижение своих родственников. В том же Петропавловском соборе, явившемся официальной усыпальницей Императорского дома Романовых, внешний вид надгробий под покрывалами к 60-м гг. XIX в. явно не соответствовал статусу людей там погребенных, при том что подвергать унижению императорские могилы никому не пришло бы в голову.
Изучение позднейших захоронений из Вознесенского монастыря позволило судить о тех новациях, которые стали входить в жизнь, и, как следствие, в похоронный обряд русского общества второй половины XVII в. Так, при исследовании поздних саркофагов доставило неожиданность захоронение царицы Агафьи Семеновны Грушецкой, первой жены юного царя Федора Алексеевича. Их свадьба состоялась 18 июля 1680 г., а 14 июля 1681 г. царица умерла. На ее скелете, на груди под одеждой, лежал золотой наперсный крестик, украшенный цветной эмалью и надписями, в более ранних погребениях этой усыпальницы такие кресты не встречались. Прекрасно сохранился ее головной убор – волосник на подкладке. Тело царицы при захоронении было завернуто в шелковый саван, что соответствует средневековой традиции. Символ христианства – крестик, сделанный из серебра и украшенный цветными эмалями, – присутствовал и на останках царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной. В захоронении прекрасно сохранилось шелковое платье зеленого цвета с длинными рукавами и многочисленными пуговичками. Оказавшийся в хорошем состоянии череп царицы позволил воссоздать облик этой еще не старой женщины и сравнить его с известными парсунами конца XVII в., находящимися в некоторых музейных собраниях России.
В захоронении царевны Анны Михайловны, умершей 27 ноября 1692 г. в возрасте 62 лет, также найден крестик, но из дерева. Почти всю свою жизнь Анна Михайловна прожила в царском тереме, чувствуя приближение смерти, 18 октября 1692 г. она приняла постриг в Вознесенском монастыре под именем Анфиса,[171] в связи с этим похоронена инокиня Анфиса в черном монашеском облачении. Высокое происхождение усопшей нашло своеобразное отражение в выборе материала для одеяния: ее траурное платье сшито не из грубой ткани, а из тончайшей черной шерсти, огромная мантия, по подсчетам реставраторов, имела массу мелких складок на спине, их оказалось 42, что никак не говорит о монашеском смирении, а подчеркивает статус покойной царевны.
На заключительном этапе работ вскрыли погребение царицы Марии Милославской и царевны Татьяны Михайловны. В саркофаге царицы Марии (01.04.1624–03.03.1669) сохранились только небольшие кусочки шелковых савана и платья. В захоронении царевны Татьяны (05.01.1636–04.08.1706) исследователи увидели части савана и шелкового платья зеленого цвета, шелковые чулки и бархатные туфли. И у этой дочери царя Михаила Федоровича Романова на груди обнаружили небольшой резной деревянный крестик.
Иногда в царской усыпальнице находили последний приют представительницы знатных семей из окружения русских государей. В кремлевской обители закончила свои дни теща Ивана Грозного, мать первой русской царицы Анастасии Романовны боярыня Ульяна. Ее похоронили в стороне от царских могил, в северной части усыпальницы, наименее почетной по средневековым эсхатологическим представлениям. Если над могилами великих княгинь, цариц и царевен всегда сооружали высокий памятник с эпитафией (как в Архангельском соборе Кремля, что можно видеть и сегодня), то могилы менее почитаемых лиц обустраивали проще: в полу помещали горизонтально массивную плиту с надписью. На такие надгробия могли наступать ногами прихожане, что, естественно, не говорило о желании унизить память упокоенного здесь человека, ведь сам факт выбора места для упокоения в правительственной усыпальнице являлся большой честью для усопшего. Так была похоронена и боярыня Ульяна, на ее плите полностью стерлись две верхние строки эпитафии, местами пострадала и остальная часть надписи. Однако сегодня на этом надгробии, случай редкий и весьма интересный, можно прочесть надпись: «…великомученика Федора Стратилата преставися раба божия Романова жена Юрьевича Ульяна в иноцех инока скимница Настясья в первый час нощи». Из этой эпитафии видно, что при постриге боярыня взяла себе имя своей рано умершей дочери, которую пережила на 17 лет.
В престижнейшем некрополе государства князю Ивану Бельскому удалось захоронить своих детей: малолетнюю дочь Анну (1561) и сына Федора (1568). Князь Иван Дмитриевич Бельский, потомок литовского князя Ольгерда, был первым по знатности в составе Боярской думы, поэтому он смог похоронить своих детей в главной усыпальнице Кремля. В Вознесенском соборе захоронили княжну Евдокию, дочь князя Федора Ивановича Мстиславского, умершую младенцем в 1600 г. Известного воеводу царь Иван Грозный включил в состав регентского совета на случай своей смерти, когда в 1561 г. заболел и составил завещание.
Родовой усыпальницей бояр Романовых стал московский Новоспасский монастырь.
Новоспасский монастырь[172]
Монастырь был основан в XIII в. святым благоверным князем Даниилом, сыном Александра Невского на месте, занимаемом теперь Даниловским монастырем. Сын князя Даниила Александровича Иван Калита, ставший великим князем в 1328 г., пожелал видеть вблизи своего дворца иноческую обитель и в 1330 г. перенес монастырь на Кремлевский Боровицкий холм к церкви Преображения Господня. Через год вместо деревянного был сооружен и торжественно освящен каменный храм Преображения Господня. В это же время сооружены и другие необходимые для монастыря здания. Спасский монастырь был местом постоянного богомолья великого князя и его семейства.
В правление Ивана III в связи с обширной постройкой великокняжеского дворца по инициативе Софии Палеолог Спасский монастырь оказался стесненным в плотном окружении появившихся дворцовых зданий, и великий князь решил перенести монастырь на другое место. По своему новому положению Спасский монастырь стал называться Новоспасским, или монастырем Спаса на Новом, несмотря на то, это одна из старейших иноческих обителей города. В 1491 г. Иван III заложил соборный храм в честь Преображения Господня, освященный в 1496 г.
Почти со времени основания Новоспасский монастырь становится местом погребения знатных боярских родов, преимущественно Романовых. В 1497 или 1498 г. здесь был похоронен один из предков Романовых Василий Юрьевич Захарьин. Новоспасский монастырь всегда находился под особым покровительством царей из рода Романовых. После погребения здесь любимой тетки царевны Ирины Михайловны царь Федор Алексеевич считал своим долгом постоянное посещение обители. Бывали в Новоспасском монастыре царевна София, Петр и Иоанн Алексеевичи. С конца правления Петра I начался постепенный упадок Новоспасского монастыря, только Елизавета Петровна посещала его часто. В 1764 г. при Екатерине II в процессе секуляризации церковного имущества монастырь лишился всех своих поместий, а значит и доходов.
Ознакомительная версия.
