Не было никаких сомнений в том, что считать приоритетными целями для английских истребителей. Ведь именно бомбардировщики причиняли наибольшие разрушения, и все усилия были направлены, в первую очередь, против них. В последней фазе «Битвы за Британию» «Спитфайры» завязывали бой со «сто девятыми», а «Харрикейны» тем временем набрасывались на бомбардировщики.
«Немецкие истребители не могли причинить Британии большого вреда. А вот бомбардировщики с их смертоносным грузом представляли серьезную опасность. Нам было приказано находить их и уничтожать. И только если вмешивались истребители сопровождения Bf.109, начиналось воздушное сражение. Но мы старались с ними не связываться».
Питер Таунсенд,
85-я эскадрилья
Встретив противника, англичане обычно сразу начинали атаку. Причем чаще всего это была атака в лоб, когда все самолеты эскадрильи выстраивались в одну линию, или один эшелон, и одновременно открывали огонь. Несмотря на то, что этот тактический прием не встречался ни в одном уставе, он приносил большой успех. Остекленные носы немецких бомбардировщиков совершенно не имели броневой защиты, поэтому можно предполагать, что вид 12 «Харрикейнов», приближающихся в едином строю со скоростью свыше 700 км/час и стреляющих из 96 авиационных пулеметов, одновременно извергающих почти 2000 пуль в секунду, был достаточно устрашающим. К этому можно еще добавить и страх перед столкновением с несущейся навстречу машиной. Пилот «Дорнье» Вильгельм Рааб так описывал свои ощущения автору этих строк: «Нам хотелось сжаться и стать совсем маленькими. Казалось, будь такая возможность — спрятался бы в мышиную норку!»
«Примерно за две мили мы выстраиваемся в одну линию и идем в атаку. Сбрасываем газ, чтобы уменьшить скорость сближения, но это все равно дает нам всего лишь несколько секунд для ведения огня. А теперь поймай их в прицел, держи их и не обращай внимания на трассы снарядов, несущихся навстречу. И жми, жми на гашетку, пока не решишь, что вот-вот столкнешься. Только тогда ручку управления — вперед! Сразу исчезает сила тяжести, кажется, что желудок застрял в глотке, пыль и какой-то мусор из-под ног летят прямо в глаза, и, уже проваливаясь, чувствуешь, как голова врезается в фонарь кабины».
Питер Таунсенд,
85-я эскадрилья
На той огромной скорости, с которой сближались самолеты, оставалось крайне мало времени для ведения огня, и было чрезвычайно трудно удержать цель в прицеле. Лучшее, на что можно было рассчитывать в подобной ситуации, — это причинить противнику повреждения и нарушить его боевой строй. После этого начиналась охота за отдельными бомбардировщиками, в которой было уже больше шансов нанести смертельный удар. Нельзя также сбрасывать со счетов и психологический эффект воздействия на противника. Точно доказано, что у немецких летчиков существовало прочное убеждение в том, что если на горизонте появились английские истребители, значит через несколько мгновений жди стремительной и яростной атаки. Подобные стереотипы мышления волей-неволей побуждали думать больше об обороне, чем о наступлении.
Борьба с истребителями
Расхожее представление о «Битве за Британию»: истребитель выбирает себе противника, затем кружится вокруг него до тех пор, пока не займет удобную позицию, с которой можно будет открыть огонь на поражение. В силу меньшей удельной нагрузки на крыло британские истребители обходили на виражах Мессершмитты Bf.109, и чисто теоретически это давало им определенные преимущества во время воздушного боя. Но так ли это было на самом деле? Не совсем. Причины такого положения дел различны, и главными среди них являются законы аэродинамики. Меньший радиус разворота, несомненно, сулит большую выгоду, но чтобы его достигнуть, нужно начать вираж, а значит накренить самолет. Здесь уже требуется учитывать скорость вращения истребителя вокруг продольной оси. При умеренных скоростях полета, т. е. менее 400 км/час, скорость вращения у «Спитфайра» составляла более 90 град/сек и позволяла полностью использовать преимущество самолета в маневренности. Но при увеличении скорости истребителя соответственно возрастала нагрузка на элероны и вращение замедлялось, а на скорости 640 км/час выполнять его вообще было чрезвычайно трудно, так как элероны становились практически неподвижными. У «Мессершмитта» дело обстояло еще хуже. Его элероны позволяли маневрировать на скорости 300 км/час, но затем эффективность их действия резко снижалась, и на 500 км/час скорость вращения истребителя была уже просто смехотворной — всего 11 град/сек.
Таким образом, и «Спитфайры» и «Харрикейны» превосходили Мессершмитты Bf.109 и в радиусе виража (по причине меньшей удельной нагрузки на крыло), и в скорости вращения, хотя у менее скоростного «Харрикейна» она была чуть ниже, чем у «Спитфайра». Конечно, нельзя утверждать, что на большой скорости крутой вираж был невозможен. Просто выполнялся он значительно медленнее. И к тому же такой вираж снижал скорость полета истребителя, а с ее уменьшением возрастали скорости вращения и разворота.
Разворот в качестве оборонительного маневра давал большую практическую пользу. Некоторые летчики специально оттачивали мастерство стрельбы с учетом угла упреждения. Едва этот угол становился более 15 градусов, обороняющийся уже мог считать себя в относительной безопасности. Пилот, зашедший «в хвост» противнику, должен был лишь чуть-чуть довернуть, чтобы выйти на позицию ведения огня, но, даже «оседлав» врага, приходилось допускать, что тот может в последний момент ускользнуть из-под носа. Способность к развороту, естественно, основывалась на подъемной силе крыла, которая строго пропорциональна удельной нагрузке на него. В этом были преимущества вертикального маневра, так как, выходя на большой скорости из пикирования, не требовалось вращать самолет. В книге «Асы Люфтваффе» мы объясняем почему немецкие летчики-истребители, используя большой потолок своих машин, все-таки предпочитали вести бои в вертикальной плоскости, применяя или пике, или «свечку». Но если во время первой атаки британский истребитель уходил от противника, то в этом случае даже менее скоростной «Харрикейн» мог взять реванш.
«Я погнался за „сто девятым“, возвращающимся к себе на базу. Немецкий летчик ушел в пике, и хотя он потерялся в дымке, я повторил его маневр. Он заметил меня и вновь ушел в пике. Я опять повторил этот маневр, надеясь все-таки его достать. И снова „сто девятый“ попытался уйти, только теперь взмыв „свечой“ в небо. На этот раз я все же сел ему „на хвост“, и превосходство „Харрикейна“ над „Мессершмиттом“ в бою на горизонтали, сослужило мне добрую службу. Каждый его маневр я повторял чуть быстрее и чуть точнее. Наконец, я набрал большую высоту, сам спикировал и поймал его в прицел. Пара вспышек на его фюзеляже, и… летчик открывает фонарь и выбрасывается с парашютом».
Джордж Барклей (6 побед),
249-я эскадрилья,
27 сентября 1940 г.
В этом воздушном бою значительно менее скоростной «Харрикейн» смог догнать Мессершмитт Bf.109 за счет более четкого выполнения маневров и занял удобную позицию для атаки сзади. Но длительные маневренные бои в воздухе были скорее исключением из правил. Редко они продолжались достаточно долго для того, чтобы один истребитель смог добиться подавляющего преимущества над другим.
«Он засек меня, как только я увязался за ним, и, резко отработав рулями, увернулся и проскользнул внизу. Рванув за ним, я почти наполовину потерял скорость, но все же вновь успел поймать его в прицел и выпусти.1 короткую очередь прежде, чем немец опять исчез из моего поля зрения. Этот немецкий летчик, наверняка, отлично знал все сильные стороны своего „сто девятого“ — мне еще не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь так резко срывался с места. Я был уверен, что у него плоскости отвалятся. Но плоскости остались на месте, а этот парень устроил со мной какой-то сатанинский вальс, пока я снова пытался поймать его в прицел. Дважды мне это удалось, и я выпустил еще пару очередей, но не думаю, что попал. Зато он умудрился выполнить вираж и „сел мне на хвост“. Теперь уже мне пришлось изворачиваться и пытаться зайти в хвост ему. Очевидно, мой противник маневрировал настолько хорошо, насколько позволял ему его самолет, но мне даже в ходе боя было ясно, что он действует на пределе возможностей и практически совсем потерял скорость»
Сэнди Лейн (6 побед),
19-я эскадрилья,
15 сентября 1940 г.
Воздушный бой, проходивший на невысоких скоростях, ясно показывает, что в умелых руках «Мессершмитт» вовсе не был такой уж легкой добычей в маневренной схватке даже для «Спитфайра». В описанном случае «сто девятый» благополучно ускользнул и скрылся в облаке. Лейн смог лишь утверждать, что он его, «возможно, уничтожил».
