Японская мораль не стимулирует появление выдающихся личностей. Она, словно молоток, тут же бьет по гвоздю, шляпка которого слишком торчит из доски. При всей кажущейся предприимчивости японцы слабо наделены чувством личной инициативы. И этот недостаток творческого начала во многом объясняется их врожденным стремлением ни на шаг не переступать границ подобающего места.
Завет «делай что положено» понимается в двояком смысле. Высовываться из шеренги, забегать вперед старших недопустимо; браться же за дела, предназначенные для подчиненных, – унизительно. Вот характерный пример. Иностранец, работающий переводчиком в редакции японской газеты, закончил срочную статью и понес ее в типографию. У входа на лестницу он столкнулся с японским коллегой, который также направлялся вниз.
– Раз вы идете в типографию, то не передадите ли заодно этот текст линотипистам? – попросил переводчик.
Японец остолбенел, словно ему предложили броситься в лестничный пролет. Молча взяв текст, он с трудом превозмог себя и зашагал вниз. Лишь когда японские сослуживцы принялись корить иностранца, он понял, что нанес оскорбление.
– Как можно было обращаться с такой просьбой к отцу двух детей? Ему пришлось нести вашу статью вниз, словно простому курьеру. Это в его-то возрасте, в его-то положении…
Концепция подобающего места требует: не берись не. за свое дело. Это лишает людей самостоятельности во множестве практических мелочей, из которых складывается повседневная жизнь. Почти никогда не увидишь японца, который мастерил бы что-нибудь дома своими руками.
Сборщик телевизоров не имеет представления о том, как отремонтировать электрический утюг. Если в конторе радиотехнической фирмы перегорят пробки, никто из служащих не вздумает заменить их сам.
Когда нужно что-нибудь починить или приладить, по всякому пустяку принято вызывать мастерового. Причем каждый такой мастеровой глубоко убежден, что лучше заказчика разбирается в своем деле, и потому философски относится ко всякого рода пожеланиям и советам, попросту пропуская их мимо ушей.
Бессмысленно, например, доказывать японскому портному, что костюм должен сидеть не так, а иначе. Горничная в японской гостинице может чуть свет зайти в комнату и раздвинуть оконные створки, даже если на улице холодно и постояльцу вообще хотелось бы поспать еще часок-другой. По ее мнению, она лучше знает, когда надо вставать.
Знай свое место; веди себя как подобает; делай что тебе положено – вот неписаные правила, регулирующие жизнь и поведение японцев.
* * *
Японцы строят свои взаимоотношения, постоянно оглядываясь на иерархию. В семье надлежащее поведение определяется возрастом, поколением, полом, в общественных отношениях – рангом. До тех пор пока подобающее место сохранено, человек мирится с ним. Японцев удивляло, что народы оккупированных ими стран отнюдь не встречали их с распростертыми объятиями. Разве Япония не предлагала им подобающего места – пусть более низкого, но определенного – в иерархии азиатских народов! Японцы считают свою концепцию подобающего места настолько бесспорной, что даже не поясняют ее. Однако без понимания этой концепции нельзя понять сложную механику личных и общественных взаимоотношений японцев.
Рут Бенедикт, Хризантема и меч. Нью-Йорк, 1946
* * *
Поначалу у вас создается впечатление, что японки – это угнетенные, робкие, неспособные принимать самостоятельные решения создания, которые ловят каждое слово своего мужа. Но во многих случаях это только иллюзия, внешняя сторона привычки. От женщин всегда требовалось, чтобы они именно так себя вели. И по всей вероятности, даже в прошлом подчинение японских женщин никогда не было столь безусловным. Японки старшего поколения, хотя и выглядят покорными и послушными, в большинстве своем обладают сильным характером и волей. Они умеют прекрасно владеть собой и своей дипломатичностью и настойчивостью добиваются от мужей намного больше, чем энергичные европейки и американки. Что касается повседневной жизни, то все хозяйственные вопросы японки решают сами. Создается даже впечатление, что многие мужчины скрывают за маской хозяина положения нерешительность, неверие в себя, неспособность чего-либо добиться и стремление опереться на кого-либо другого, то есть те качества, которые у большинства японских женщин полностью отсутствуют. Мужчины любят делать вид, что они все понимают, женщины, наоборот, стремятся свои способности скрыть и показывают, что все, что они делают и говорят, – свидетельство мудрости главы семьи и что их успехи – это прежде всего успехи мужа.
Однажды мы были свидетелями торга в крестьянской семье, у которой хотели снять в аренду небольшой домик у моря. Все переговоры, естественно, велись с главой семьи. Мужчина сидел на татами у большого хибати и с серьезным видом дымил сигаретой в длинном мундштуке. За ним на корточках сидела его супруга – ничего не значащая тень великого мужчины. Но она с большим вниманием следила за тем, что говорит глава семьи, и, когда ей что-то не нравилось, она начинала очень вежливо шептать ему на ухо. Мужчина кашлял, некоторое время курил и затем высказывал новую мысль, словно она только что пришла ему в голову. Тень за его спиной удовлетворенно кивала головой и продолжала почтительно слушать.
Ян и Власта Винкельхофер, Сто взглядов на Японию. Москва, 1965
Верность – долг признательности
Существуют невидимые нити, которые накрепко привязывают японца к подобающему месту. Это узы долга.
Краеугольным камнем японской морали служит верность, понимаемая как долг признательности старшим. «Лишь сам став отцом или матерью, человек до конца постигает, чем он обязан своим родителям», – гласит излюбленная пословица. Почитание родителей, а в более широком смысле покорность воле старших – вот в представлении японцев самая важная моральная обязанность человека. Преданность, основанная на долге признательности, является для них первейшей из добродетелей.
Преданность семье, клану, государству должна быть беспредельной и безоговорочной, то есть человек обязан подчиняться воле старших и вышестоящих, даже если они не правы, даже если они поступают вопреки справедливости.
В этом наиболее существенное изменение, которое японцы внесли в заимствованную ими древнекитайскую мораль. Учение Конфуция основывалось на том, что сын должен быть сыном, а отец–отцом; подданный – подданным, а повелитель – повелителем. Это значит, что сыновней почтительности достоин лишь хороший отец, что на преданность младших или нижестоящих вправе рассчитывать лишь тот, кто сам человеколюбив и милосерден по отношению к ним.
Японцы, стало быть, выхолостили принцип «жэнь» (гуманность, человечность), служивший в древнекитайской морали стержнем человеческих взаимоотношений. В японской трактовке принцип этот низведен до уровня благотворительности, то есть черты пусть даже похвальной, но не обязательной; черты, которая воплощает добрую волю человека, выходящую за рамки его прямых обязанностей.
Сколько бы ни изменилась натура японца под влиянием современности, ему доныне присуща покорность родительской воле как выражение долга признательности. Конечно, в наши дни умножились примеры, когда молодежь так или иначе выходит из повиновения старшим, когда сын отказывается жениться на сосватанной невесте или наследовать семейную профессию. Видя, как молодые пары гуляют по улицам обнявшись, можно подумать, что жизнь не оставила от феодального домостроя камня на камне. А между тем это заблуждение.
Пусть японский язык заимствовал английское слово «дейт» – свидание, без которого он прежде обходился. Пусть самостоятельные знакомства и встречи между юношами и девушками все больше входят в обиход. Главное не изменилось – свадьба в Японии до сих пор остается делом не столько личным, сколько семейным. И хотя о браках по любви сейчас много говорят, они все-таки остаются скорее исключением, чем правилом.
В 1960 году родители были инициаторами 85 процентов свадеб. В течение последующего десятилетия число браков по сватовству сократилось, но по-прежнему составляет большинство.
Это значит, что молодые японцы все еще не обладают самостоятельностью при решении важнейшего из жизненных вопросов. Считается, что лишь старшие могут найти молодежи достойных спутников жизни.
Долг сына – жениться на девушке, избранной родителями, даже если он не чувствует к ней влечения. Хороший сын выплачивает долг признательности отцу и матери тем, что не ставит под вопрос их решение на этот счет.
Если мужчина последовал родительской воле и обеспечил продолжение рода, он может иметь сколько угодно внебрачных связей, не испытывая угрызений совести и не посягая, как ему кажется, на устои собственной семьи.
