Евгений Бенилов. Лимерик, Ирландия — 02.03.02
Иногда (довольно редко) руки таки да, чесались — подправить и улучшить. Но я не позволял себе этого. Нельзя. Что написали АБС, БНС в одиночку править не в праве (прошу прошения за каламбур).
Впечатления оглушительные. Я помню еще с тех лет и Охотника, и Поля Гнедых, и Вильгельма Эрмлера, и Кондратьева с его Ириной в «ловерс дайме». И с Горбовским не летал японец — они в присутствии Атоса-Сидорова говорили по-китайски. И Охотник — это не Поль Гнедых. И штурман Кондратьев не полезет в петлю, а будет искать. Искать также исчезнувшего со страниц Моби Дика. Вы ВЕЛИКИЕ ПИСАТЕЛИ, Вы послали к нам этих ребят из замечательного будущего, которое ОБЯЗАТЕЛЬНО должно наступить. Это Ваши ДЕТИ, Вы отвечаете за них до конца дней. Мы верили Вам и ЭТИМ ребятам, а не пустобрехам из райкомов. Ваши герои уже давно живут среди нас своей жизнью, Вы-то уж должны это понимать! Какие Добрые Друзья уговорили Вас на эти ампутации и аборты?! И Охотника, и Кондратьева, и китайского атмосферного физика, и многое другое можно выплеснуть вместе с ВЕРОЙ — может, ЭТО и есть цель Друзей? Не позволяйте никому калечить свои книги, прошу Вас! И дайте совет, где мне разыскать старые варианты. В какое издательство можно обратиться?
Анатолий Паршиков. Москва, Россия — 04.10.02
Внимательный читатель заметит, что в произведениях советских писателей 50-х, 60-х годов действующие лица китайской национальности то появлялись, то вдруг исчезали. Точно так же, как китайские звездолеты, китайские спутники, китайские научные открытия и т. д. Дурацкий (и неприличный) калейдоскоп этот был связан с «ужимками и прыжками» советско-китайской политики. Сначала «русский с китайцем» были «братья навек», потом (в начале 60-х) произошла смертельная ссора между братьями, и цензура принялась беспощадно и с корнем выкорчевывать в изданиях и переизданиях все китайское вообще, потом, в 70-х уже, отношения слегка выровнялись и снова стало «можно»… Нам-то по большому счету было все равно, кто у нас в романах действует — атмосферный физик Л ю или атмосферный физик Рю. Курочить тексты в угоду политической конъюнктуре было противно, но, уверяю Вас, в груде писателей тоталитарной эпохи бывали моменты и попротивнее. В большинстве новейших переизданий я, разумеется, восстановил исходные тексты, но иногда и не делал этого — если не видел между вариантами существенной разницы. А вот где искать издания «тогдашних времен», я просто не знаю. Боюсь, они теперь сделались библиографической редкостью — без малого полвека миновало.
Не пробовали ли Вы ПЕРЕПИСАТЬ (или хотя бы представить) любое из Ваших ранних произведений (например, «Страну Багровых Туч»), исходя из сегодняшних знаний и сегодняшнего положения дел в мире и стране?
Виктор Топорков. Новосибирск, Россия — 25.12.03
Нет. И пробовать не намерен. С какой стати? Каждое, буквально любое, произведение литературы существует ТОЛЬКО в контексте своего времени. Чем его переписывать, лучше уж написать что-нибудь новое, в контексте сегодняшнего дня.
Не оскорбляет ли Вас как автора то, что есть люди, которые любят и ценят «редакторские» версии произведений больше, чем «авторские», в первую очередь имею в виду «Обитаемый остров» и «Пикник на обочине»?
Настя. Нижний Новгород, Россия — 26.09.04
Меня это, разумеется, нисколько не оскорбляет. Принцип «презумпции первого прочтения» работает днем и ночью. Я сам люблю «Три мушкетера» и «Тома Сойера», которых читал в детстве, больше, чем более поздние и, по словам специалистов, более совершенные переводы.
Остались ли у Вас планы написанных повестей? Например, «Гадких лебедей» (моей любимой вещи, скажу откровенно) или других? Не знаю, многим ли читателям было бы интересно сравнить замысел и результат, но мне кажется, подобное предложение (опубликовать, м. б. на Вашей страничке, один-два сохранившихся плана) имеет смысл рассмотреть. Не читателям, так молодым авторам и особо горячим поклонникам Ваших книг, вероятно, публикация эта может пригодиться.
Олег Азарьев. Симферополь, Украина, Крым — 11.07.05
Светлана Бондаренко сейчас пишет книгу «Неизвестные Стругацкие» (или что-то в этом роде). Там, по-моему, приводятся и отрывки из рабочего дневника АБС — планы и схемы повестей в том числе.
Вы всегда даете Вашим книгам очень емкие, «говорящие» названия. А как возникали эти названия? Какие были варианты?
Александр Рождественский. Ковдор, Россия — 16.03.00
«Путь на Амальтею» изначально назывался «С грузом прибыл». «Стажеры» — название условное, так повесть была названа в договоре, и нам так и не удалось заменить это название каким-нибудь более удобоваримым. «Попытка к бегству» называлась в оригинале «Возлюби дальнего», но выяснилось, что это — цитата из Ницше. Низ-з-зя! Впрочем, новое название оказалось даже лучше старого. «Трудно быть богом» — так назывался рассказ, признанный авторами неинтересным и упрятанный в архив. (Теперь этот рассказ называется «Бедные злые люди».) «Понедельник…» в процессе работы над ним носил скучное название «Маги». У названия «Понедельник…» есть своя история, я достаточно подробно излагаю ее в «Комментариях к пройденному». Ну, и так далее. На вопрос «КАК возникли» наши названия ответить практически невозможно. Как и любая фраза любого текста, они возникают неожиданно и необъяснимо. Хотя в некоторых случаях объяснение лежит на поверхности. Например, название «Улитка…» возникло из эпиграфа.
В настоящее время произведения АБС выходят большими тиражами, в самых разнообразных изданиях, и это, конечно, не может не радовать. Но оформление многих из них, при всем его несомненном разнообразии, страдает, на мой взгляд, некоторой, что ли, аляповатостью, какой-то несерьезностью. Пестрые краски, как на каких-нибудь комиксах, да и сами герои на некоторых рисунках выглядят как американские морские пехотинцы. Все вышесказанное относится, как правило, к постсоветским изданиям. Мне кажется, произведения АБС надо бы оформлять как-то иначе. Каково ваше мнение по данному вопросу?
Парецкий Михаил. Ашдод, Израиль — 21.06.00
Я вполне согласен с Вами, но я, признаться, довольно равнодушен к оформлению наших книг. Здесь правила диктует издатель — ему виднее. А по мнению издателя именно так оформленные книги покупают особенно охотно. Ну и ладненько.
Какое из изданий Вы считаете наиболее удачным — по художественному исполнению, полиграфии, восприятию на ощупь?
Уткин Денис Сергеевич. Москва, Россия — 24.09.05
Самое любимое мое издание АБС вышло в изд-ве «Советский писатель» в конце 80-х, кажется, — сборник «Волны гасят ветер». А лучшее собрание сочинений, конечно, донецкое издание, черно-золотое — самое полное, самое выверенное, самое точное.
Существуют ли в природе отдельные стихи АБС, которые не вошли в произведения ПСС? А то я поискал в Инете, недолго, правда, ничего не нашел. А на lib.ru написано «не хватает кое-чего из стихов». Проясните, пожалуйста, ситуацию.
Черный Zамысел. Север, Россия — 18.09.03
Я в свое время написал несколько разнообразных песенок — для исполнения под гитару. Некоторые из них сделались даже известны — в определенных кругах: среди студентов матмеха или, скажем, среди археологов. Но все эти стишки — вполне любительские и никогда ни на что не претендовали.
В сборнике туристской песни «Среди нехоженых дорог — одна моя», я нашел песню Туриянского на стихи Б. Стругацкого. Вы ли это? Есть ли еще песни, написанные на ваши стихи?
Матвей Неменман. Сан-Франциско, США —28.08.98
Я не знаю этого сборника, но вообще-то из множества сочиненных мною в молодом (очень молодом) возрасте песенок для пения под гитару мало-мальски заметное распространение получили только три. Песенка «Дети Тумана» (мы вставили ее в «Страну багровых туч», и, я полагаю, именно поэтому она и стала известна). «Археологическая» (на мотив «Мне ж бить китов у кромки льдов») — ее, послухам, поют (во всяком случае лет 20 назад пели) в археологических экспедициях. И еще «В окна сонные…» — ее, кажется, и до сих пор помнят на ленинградском матмехе. Все остальное осталось в самом узком кругу.
Почему Вы отказались от легких форм: рассказов, зарисовок и др.?
И. Р. Афанасьев. Челябинск, Россия — 14.04.00
Не знаю. В какой-то момент (случилось это в самом начале 60-х) мы вдруг почувствовали, что нам неинтересно писать рассказы. То, что мы придумывали, в рассказ больше не помешалось. Так что мы не то, чтобы «отказались писать рассказы», — мы полюбили писать повести.
С какой целью некоторые из Ваших произведений названы сказками? Важно ли именно такое определение?
