К вечеру 20 сентября все крупные города к северу от Мукдена до реки Сунгари были захвачены японскими войсками. Китайские части в беспорядке отступили на северный берег реки. Операция была проведена молниеносно, и это еще раз указывало на то, что план агрессии был разработан заранее и во всех деталях. После войны, когда стали известны многие документы, выяснилось, что по плану, разработанному в генштабе, завершением первого этапа боевых действий являлся выход японских войск на рубеж Сунгари. Дальнейшие операции в Северной Маньчжурии планировалось провести позднее, когда будет ясна реакция китайского правительства, а также Англии, Франции, США и Германии по поводу захвата Японией Южной Маньчжурии.
Что же произошло в это время в столице островной империи? Узнав о начале агрессии, премьер-министр Японии Вакацуки, занимавший более сдержанную позицию во внешней политике страны, почтительно испросив аудиенцию у «сына неба», изложил ему позицию правительства. Премьер-министр предлагал прекратить агрессию и вернуть войска на Ляодунский полуостров. Вразумительного ответа от императора не последовало. Тогда Вакацуки пришлось обратиться к военному министру генералу Минами, которому подчинялись генштаб и командующий Квантунской армии и который имел право дать приказ о прекращении наступления и отводе войск. Но генерал ответил премьеру, что «отступление не в традициях японских воинов». Приказ об отводе войск может оказать отрицательное моральное воздействие на японских солдат, и поэтому речь может идти только о продолжении наступательных операций в Северной Маньчжурии. Чтобы успокоить премьера, генерал заявил, что «операции в Маньчжурии предприняты не только в целях защиты жизни и интересов японских граждан и их собственности в этом районе, но и в целях создания барьера на пути распространения коммунизма, в целях предотвращения советской угрозы интересам Японии и других великих держав в Китае». Пугалом антисоветской угрозы размахивали в Токио еще в 1931 году, когда для такой угрозы не было никаких оснований.
Первые сообщения о событиях в Маньчжурии поступили в Москву из Шанхая, Токио и других городов днем 19 сентября. Сообщения были тревожные: боевые действия частей Квантунской армии начались в непосредственной близости от КВЖД. Все это не могло не беспокоить руководство Наркоминдела, и в тот же день в девять часов вечера японский посол Хирота был приглашен к заместителю наркома Карахану.
Карахан сообщил послу о занятии японскими войсками Мукдена и боях в Маньчжурии и поинтересовался, имеется ли у него какая-либо информация на этот счет. Никакой серьезной информации у японского дипломата не оказалось. Он лишь сказал, что в единственной телеграмме, полученной посольством, сообщалось, что в Мукдене никакого сражения не было и там «все благополучно». Заместитель наркома ответил послу, что его информация значительно более скудна, чем та, которой уже располагают в Москве. Хирота было заявлено, что событиям в Мукдене советской стороной придается самое серьезное значение, и от имени правительства СССР его попросили дать разъяснения в связи с тревожными событиями в Маньчжурии.
Но никаких разъяснений со стороны японского посольства не последовало. 22 сентября Хирота был приглашен уже к наркому иностранных дел Литвинову, но и на этой встрече он утверждал, что никакого ответа из Токио якобы до сих пор не получал. И лишь 25 сентября, во время новой встречи с Литвиновым, о которой попросил наркома сам посол, Хирота сообщил, что получил от своего правительства информацию о положении в Маньчжурии.
Согласно его словам, японское правительство приняло первоначальное решение о нерасширении военных действий и японские войска в настоящее время оттянуты в зону ЮМЖД. Их численность составляет 14 400 человек. Японские части первоначально были двинуты в маньчжурскую провинцию Гирин, но позднее большая часть их была оттянута в Чанчунь, в район ЮМЖД. Японский посол заявил, что в Мукдене и других местах нет военной оккупации и в них функционирует старое управление. Что касается слухов о посылке Японией войск в Харбин, то такие слухи вздорны. Посол заверил наркома иностранных дел, что у Советского правительства не должно быть поводов для беспокойства, так как положение постепенно смягчается.
Эта информация явно не соответствовала действительности, и японского дипломата можно было уличить во лжи. Но поскольку это было официальное заявление, то оно было принято советской стороной к сведению.
13 октября 1931 года правителю Маньчжурии Чжан Сюэ-ляну командованием Квантунской армии был предъявлен ультиматум, совершенно неприемлемый для китайской стороны. Япония требовала организации в Маньчжурии и Внутренней Монголии «независимого» правительства, перехода всех китайских железных дорог в Маньчжурии под полный контроль концерна ЮМЖД, передачи в полное распоряжение Японии крупнейших городов Маньчжурии, запрещения китайским войскам находиться в Мукдене и Гирине. Японские войска, получив подкрепление из Кореи, стремились продвинуться к северу, ведя наступление вдоль трассы ЮМЖД. После первоначальных успехов штаб Квантунской армии спланировал Цицикарскую операцию. Цицикар был крупным экономическим центром Северной Маньчжурии и находился на стыке важнейших оперативных направлений. Его захват давал возможность японским войскам перерезать трассу КВЖД и продвигаться вдоль железной дороги к советским границам в северо-западном и юго-восточном направлениях.
К концу октября почти вся Южная Маньчжурия была захвачена японскими войсками. К этому времени уже стало ясно, что никакого вмешательства в японо-китайские дела со стороны других империалистических стран не предвидится и Япония могла действовать совершенно свободно, не опасаясь никаких последствий. На заседаниях Лиги Наций велись бесконечные дискуссии, навязанные Японией о ее праве вести карательные операции для обеспечения «безопасности японских граждан», и конца этим дискуссиям не было видно. США, видя, что их экономическим интересам в Китае ничего не угрожает и что острие японской агрессии направлено на Север против советских дальневосточных границ, также не вмешивались в маньчжурские события. В Вашингтоне ничего не имели против того, чтобы войска Квантунской армии продвигались на север подальше от сфер влияния США в Центральном Китае.
Интересно мнение американского посланника в Китае Джонсона. В своем донесении в Вашингтон, датированном 13 января 1932 года, он писал: «Я все больше и больше убеждаюсь, что японские действия в Маньчжурии должны рассматриваться больше в свете русско-японских отношений, чем китайско-японских. Высшие военные власти Японии пришли к заключению, что для них имеется возможность действовать в Маньчжурии и продвинуть японскую границу дальше на запад в подготовке к столкновению с Советской Россией, которое они считают неизбежным». Учитывая международную обстановку, правительство Японии, чтобы развязать себе руки для дальнейшей агрессии на Азиатском континенте, демонстративно вышло из Лиги Наций в марте 1933 года.
Нейтральную позицию заняло и нанкинское правительство Чан Кайши. Чжан Сюэ-лян, рассчитывая вести с ним борьбу за власть, отдал приказ своим войскам отойти в Северный Китай, и они фактически не оказывали сопротивления японским частям. Международная обстановка давала возможность японской военщине расширять агрессию в северном направлении, не опасаясь большой войны, к которой Япония еще не была готова. К этому времени части Квантунской армии были усилены двумя пехотными дивизиями. В южноманьчжурских портах разгружались транспорты с танками, самолетами, орудиями и другой военной техникой.
Для того чтобы начать наступление на Цицикар, нужен был предлог, который выглядел бы солидно в глазах мирового общественного мнения. Поступили просто. Купили за юани или иены, сейчас этого уже не установить, «генерала» Чжан Хай-пяна, обосновавшегося в городе Таонань. Организовав на японские деньги «армию» в 6 тысяч человек, он двинул ее на Цицикар, который обороняли китайские части под командованием генерала Ма. В коротком бою воинство «генерала» было разбито и отброшено от города, но во время боев были взорваны три моста на железной дороге Таонань – Цицикар. Дорога принадлежала японцам, и повод для нового наступления был вполне подходящим. Если из-за одного взрыва на железной дороге захватили всю Южную Маньчжурию, то из-за трех взорванных мостов можно было, по мнению японского командования, захватить такой город, как Цицикар. Тем более что части генерала Ма вели оборонительные работы вокруг Цицикара, а это «угрожало безопасности японской армии». Задача уничтожения китайских частей не ставилась, чтобы иметь в дальнейшем предлог для их преследования и движения японских войск на север к советским границам.
