Наряду с летной подготовкой важное место занимают такие предметы, как руководство и мотивировка. Согласно формуле «К в третьей степени»: К3=командование — контроль — коммуникация. Усвоение и эффективное восприятие информации. Умение руководить и принимать решения — единолично, коллегиально, со штабом. Идентификация с группой. Так называемая системная активность. Отношения «человек — машина», очень важный вопрос, в частности для пилота и командира танка. Теории ведения современной войны и переход от классической стратегической триады «армия — флот — самолеты» к новой межконтинентальной триаде «атомные бомбардировщики — атомные подлодки — атомные ракеты».
Нам то и дело читают лекции офицеры со свежим опытом из Кореи. Один полковник из службы безопасности подробно наставлял нас, как надлежит вести себя в плену. Казалось бы, что может быть проще, ан нет, оказывается, далеко не все предусмотрено Женевской конвенцией. Врага могут интересовать самые неожиданные вещи. Совсем безобидные по видимости сведения, вроде девичьей фамилии вашей матери. Или у кого в семье какие дни рождения. Кем ты играл в школьной футбольной команде? Имя тренера? Наверно, болельщиками дирижировала симпатичная девчонка — не помнишь, как ее звали?
Помимо психологии, Корея явно служила также огромным полигоном для новой военной технологии. Тут инструкторы подчеркивают позитивный опыт применения напалма, горючего продукта, составленного из нафтена и пальмитина и особо эффективного в борьбе против танков. Новый истребитель F-86F «Сэйбр» тоже получил боевое крещение в Корее. Если наш парламент поднатужится, может быть, наши ВВС до 2000 года перейдут на эту машину.
Больничная койка — не место для отдыха воина, как сказал с укоризной наш военфельдшер. В последнее время увольнений было даже с избытком, соответственно и контактов с крашеной, так сказать, истиной. Но нам уже видится финиш. Если тебе повезет, через полгода или около того увидишь на своем экране мой греческий радарный профиль. А пока — еще один штемпель последнего дня от преданного Вам Хр. Триппера-мл.».
* * *
В конце осени курсант Алф Хеллот пишет свое последнее письмо из Аризоны. Адресовано оно родителям, которые въехали в тесную квартиру в столичном районе Русенхофф. Здесь Констанца (пользуюсь случаем сказать ей спасибо за возможность ознакомиться с письмами) корит себя за праздный образ жизни, тогда как Авг. Хеллот ежедневно корпит на посту штатного секретаря профсоюзного объединения. Очевидно, он опять справлялся про Марвеля Осса, потому что в начале письма Алфик сообщает, что пока не смог выйти на след бывшего секретаря профсоюзной ячейки. Но он получил два новых адреса — в Миннеаполисе и Сент-Луисе — и не теряет надежды.
Вообще же Алфика на этот раз заботит другое, более важное дело. Судя по всему, частые аварии и падения реактивных самолетов на его родине сильно встревожили родителей, и Алфик пытается успокоить их, подробно описывая новейшее катапультируемое сиденье, с которым их только что ознакомили:
«Кстати, уже сам инструктор был необычный субъект. Строго говоря, слишком высокого роста для пилота, но зато тощий, как вязальная спица; видимо, когда он поступал в училище, приемная комиссия сложила рост и ширину и разделила пополам. А еще его отличало сильно развитое чувство кислого юмора, отчего даже самые мудреные технические подробности звучали занимательно в его устах. Под моим командованием группа бегом явилась к ангару, где я и доложил о нашем прибытии подполковнику (кажется, я еще не сказал, что он носит это звание и отмечен высокими наградами за боевые действия в Корее и как летчик-испытатель). Инструктор принял командование, и мы столпились около модели среди радужных керосиновых лужиц на полу. Белый свет с потолка ангара, черная от копоти у люка вытяжной вентиляции задняя стена… Для начала инструктор объявил, что новое катапультируемое сиденье действует безотказно на всех высотах, вплоть до самой земли. А уж когда ты приземлился, то катапультироваться вроде бы ни к чему! Конструкция английская; предполагается со временем снабдить такими сиденьями все без исключения всепогодные истребители. Во многих странах его уже устанавливают на дневных истребителях F-86F.
Может, вы знаете, что на прежних моделях пилот должен был сперва отстегнуть ремни безопасности, а уж затем браться за рычаг отстрела. Новое кресло проще в этом смысле. Безотказность действия полнейшая. Единственное условие, чтобы катапульта сработала, — минимальная скорость 70 узлов. В отличие от прежних моделей спусковое устройство расположено над головой пилота. В нужный момент он берется двумя руками за рукоятку и дергает на себя, включая стреляющий механизм; одновременно опускается своего рода шторка, защищающая лицо. Поднятые вверх руки прикрывают грудную клетку. Раньше пилот перед катапультированием должен был сдвинуть назад фонарь — пластиковый пузырь, внутри которого он сидит. Новое кресло разбивает плексиглас торчащим над головой пилота острым шипом; вроде шишака на шлемах, какие, если помните, были у Людендорфа и кайзера Вильгельма. После того как пилота, по-прежнему пристегнутого к сиденью, выбрасывает из машины, парашют раскрывается не сразу, а когда до земли останется три тысячи метров, потому что выше сильный холод и мало кислорода. Для полной безопасности к парашюту прикреплен запасной кислородный баллончик, соединенный с маской. Итак, на высоте трех тысяч метров раскрывается сперва полутораметровый парашют, затем и основной. И лишь после этого пилот отделяется от кресла.
Но кресло оснащено еще одним страхующим устройством. Ниже края сиденья находится запасная рукоятка, которой пользуются, если пилот из-за перегрузки не в силах поднять руки к главному рычагу. При таком отстреле пилот не защищен шторкой и руками. Но конструкция сиденья все равно оберегает от травм.
Как видите, надежнее некуда. Ну а в последнее время мои мысли и вовсе заняты другими, более важными вещами, чем возможные опасности в полете.
В «Эвиэйшн кадете» лучшему курсанту первого класса присваивают звание старшего сержанта. Наряду с командирами экипажа он начальник над другими курсантами, в его руках дисциплинарная власть. Так вот я первым из европейцев стал асом и лучшим курсантом первой группы. Это значит, что под моим началом 400 человек. Представьте себе мои чувства, когда я вывел на построение курсантов из всех натовских стран для инспекции полковником Зонненкальбом и норвежским полковником Этом, который разъезжает по Штатам, инспектируя базы, где обучаются норвежские курсанты. Не говоря уже о том, что здесь, на базе Уильямс, ему докладывал младший командир из норвежцев, он явно был вполне доволен достижениями норвежских парней, заметно превосходящих здешний средний уровень.
Ну, и с нашей стороны было не так уж много жалоб. Курсантский клуб — запретная зона для курсантов подготовительной группы и четвертого класса. Однако в клубе проходят танцевальные вечера для старших групп, и тут многие ребята чувствуют себя неважно. Дело в том, что у нас, норвежцев, нет парадной формы, которой обеспечены курсанты других стран. Опять эта норвежская расчетливость хуторянина, вот и попробуй достойно представлять родную страну, не говоря уже о том, чтобы производить впечатление на молодых дам из Скотсдейла и Хайли, когда на тебе вечно одна и та же летная форма. Посмотрим, сумеет ли полковник Эг добиться для нас парада, когда вернется домой.
Как вы знаете, скоро и еще кое-кто возьмет курс на родину. Через четыре месяца наша группа закончит здесь летное обучение, и вернемся мы в Норвегию сержантами, с «крыльями» на груди. Рюгге или Суда — тамошние тренировочные отделения — будут нашей первой остановкой. Будем совершенствоваться в пилотировании по приборам и штурманском деле, тактическом и стратегическом полете в строю эскадрильи. После чего нас переведут в то или иное боевое подразделение. Так что вы там поглядывайте, может, скоро в один погожий день небо над Ловрой пересечет реактивный самолет и помахает вам крылом!
Ну, до этого еще надо дожить, а пока нам предстоит заслуженный долгосрочный отпуск. Мы, оставшиеся в группе норвежские парни, задумали совершить основательную экскурсию по южным штатам, затем на запад, в сторону Калифорнии, Тихого океана… Отпуск, гражданская одежда, знай лежи в одних трусах на пляже с утра до вечера. Упиваясь свободой, чувствуя, как военная выправка и мышечное напряжение постепенно отпускают тебя — подобно тому, как, по выражению одного мыслителя, стальные пружины растворяются в концентрированной кислоте.
Пока наши пружины не заведут для новых усилий.
По дороге заедем в Сент-Луис, и там я справлюсь в конторе КТПП о Марвеле Оссе».
* * *
Этим заверением и наилучшими приветами всем-всем заканчивается письмо. Дальше, как принято выражаться, факты будут говорить за себя.
