Поздно вечером 13декабря совершенно деморализованные и поредевшие части 10-го корпуса подтянулись — 30-я пехотная дивизия в Бек-кей, а 31-я — в Баш-кей.
Показанное на турецких картах расстояние от Косора до
Баш-кея в 25 км командир 10-го корпуса намеревался покрыть в 5 часов, фактически же войска шли 19 часов. .
По прибытии в Баш-кей один из батальонов, чтобы собрать подходивших поодиночке людей, развернул знамя, под которое смогло собраться всего 80 человек, тогда как при выступлении в поход он имел 800 человек.
В итоге отход отряда Истомина от Пеняка до Агундира увлек за собой 30-ю и 31-ю пехотные турецкие дивизии, т. е. отвлек их от главнейшей цели маневра — выхода в район Сарыкамыша. Но вместо того, чтобы приостановиться в районе Агундирского перевала и оттуда угрожать сообщениям 10-го турецкого корпуса, повернувшего от Косора на Сарыкамыш, Истомин в панике, без боя и без давления турок отскакивает к Демур-капу. Между тем, если форсированное отступление отряда Истомина вызвало опоздание на 2 дня с выходом турецких 30-й и 31-й пехотных дивизий в район Сарыкамыша, то написание отряда на фланге турок в горных условиях еще более замедлило бы наступление 9-го и 10-го корпусов. Наступая по труднопроходимой местности, эти корпуса сильно растянулись, вследствие чего дивизии 9-го корпуса подходили к Сарыкамышу по частям. 10-й же корпус вышел к этому пункту в то время, когда 9-й корпус, понесший большие потери от морозов и боев, оказался уже небоеспособным. С другой стороны, обращает на себя внимание неумение командира 10-го турецкого корпуса и его начальника штаба Ланге произвести расчет марша в горных условиях, вследствие чего намеченный план выхода 10-го корпуса в полдень 12 декабря в район севернее Сарыкамыша вообще не мог быть осуществлен по условиям горного рельефа и расстояния.
10-й корпус, увлекшийся преследованием Ольтинского отряда, опоздал почти на двое суток, выйдя к указанному объекту лишь 14 декабря, причем его 32-я пехотная дивизия вышла в район Бардуса, т. е. оказалась в полосе наступления 9-го корпуса. При этом отсутствие у турецкого командования заботы о личном составе, а у старших командиров (в том числе и у германцев) — элементарных представлений о расчетах маршей в горных условиях привело к массовой гибели плохо обутых и одетых турецких бойцов.
Кавалерийский эскадрон, с наступлением вечера направ
ленный командованием 9-го корпуса для разрушения телеграфной линии русских на шоссе из Караургана и наблюдения за возможным подходом с юга русских подкреплений к Сарыка-мышу, не мог выполнить данную ему задачу, так как лошади эскадрона до того ослабели от перехода в глубоком снегу через торы, что турки не сумели спуститься с хребта к дороге, чтобы перерезать телеграфные провода. Это дало русским возможность все время поддерживать связь между Сарыкамышем и штабом отряда в Меджингерте.
13 декабря обстановка пол Сарыкамышем начала складываться весьма неблагоприятно для турок, несмотря на продолжавшиеся наступательные попытки 9-го корпуса. К вечеру в этот день русские части, прибывшие со стороны Караургана (батальон 80-го пехотного полка на подводах), начали продвигаться на север, угрожая обходом правого фланга этого корпуса, который вследствие понесенных тяжелых потерь представлял по численности лишь один пехотный полк. Для охраны этого фланга были высланы слабые части конницы и сборные штабные команды, имевшиеся при штабах армии и корпуса.
По подсчету турок 13 декабря«9-й корпус был остановлен 5-6 батальонами русских с 5-6 орудиями. В этот день 11-й корпус находился в 50 км от поля боя у Сарыкамыша, а 2-я кавалерийская дивизия действовала в 80 км южнее реки Араке. Командир 10-го корпуса намечал еще к полудню 12 декабря выйти со своим корпусом на линию Каре—Сарыкамыш, в действительности же 13 декабря головы его колонн находились в 20 км от района Сарыкамыша и связь между 9-м и 10-м корпусами по-прежнему отсутствовала. Как отмечает в своих мемуарах начальник штаба 9-го корпуса, в этот день «управляющий всеми делами армии и военного министерства, и в том числе снабжением всей армии, заместитель главкома [т. е. Энвер-паша J сам остался голодным со всем штабом в диких ущельях и лесах Сарыкамыша, и ему пришлось разделить кусок хлеба убитого поручика 29-го артиллерийского полка».
Отсутствие расчетов со стороны турецкого командования для объединения действий 9-го и 10-го корпусов по достижении ими фронта Бардус — Ольты расстроило выполнение обходного маневра. Энвер-паша, вопреки советам германцев, не выждал подхода 10-го турецкого корпуса на фронт Вартанут—
Бек-кей и сосредоточения всего 9-го корпуса в районе Бардуса. Если бы посте этого силами обоих сосредоточенных корпусов он обрушился на Сарыкамыш, то туркам, вероятно, удалось бы овладеть этим пунктом, отрезав путь отхода русских на Каре и тем самым поставить Сарыкамышский отряд в очень тяжелое, а может быть, даже безвыходное положение. Подобный исход не исключался даже в том случае, если бы у русских к этому моменту могли оказаться там и более значительные силы.
Турецкие войсковые тылы не поспевали за наступающими частями. Колесный обоз по трудным дорогам не мог сопровождать войска. В особенно трудном положении оказался 9-й корпус, наступавший до района Бардуса по чрезвычайно трудной горной местности. С 13 декабря этот корпус начал испытывать нужду в продовольствии.
В ночь на 14 декабря солдаты 29-й и 17-й пехотных дивизий оставались на снегу в стрелковой цепи вблизи от противника. Штабы армий и 9-го корпуса расположились по дороге в 1200—1500 метрах к северо-западу от Верхнего Сарыкамыша, сделав себе шалаши из сосновых веток. События истекшего дня показали Энвер-паше, что обходный маневр уже не удался.
10-й корпус в зимних условиях за трое суток прошел 75 км, т. е. делал до 25 км в сутки, тогда как 9-й корпус, следовавший по местности, считавшейся до тех пор непроходимой для больших сил, делал в среднем до 15 км в сутки. Однако эти форсированные переходы в горах войска совершали ценой колоссальных потерь обмороженными и замерзшими; этих потерь можно было избежать, если бы войска были одеты сообразно горным и зимним условиям и получали горный паск.
Во время этих событий у Сарыкамыша на других направлениях происходило следующее. На Ардаганском направлении отряд Истомина, оставивший после паники в ночь на 13 декабря позицию у Пеняка, оторвался от противника и без боя форсированным маршем через Мерденек отступил на Демур-капу с целью скорейшего соединения с высланной из Карса колонной Габаева. Истомину было приказано «под страхом быть преданным военному суду» отходить ие на Каре, а на Ардаган, чтобы не открыть туркам пути на Ахалцих и далее на Михайлово. Отступление Истомина к Демур-капу было произведено без
давления со стороны турок и настолько быстро, что он не знал, какие части действовали против него. Истомин доносил, что из числа преследовавших его двух пехотных дивизий одна была якобы 32-я, тогда как против него действовали 30-я и 31 -я пехотные дивизии, которые от Косора повернули в сторону Сарыкамыша, оставив на Панжуретском и Агундирском перевалах сильные заслоны.
Габаев, направленный из Карса на поддержку Истомина, в ночь на 13 декабря в пути на Демур-капу через коменданта крепости Каре получил следующее приказание от Мышлаевского:
«Сообщите срочно Габаеву, что Истомин действует безусловно вопреки отдаваемым ему приказаниям и по совершенно непонятной причине намерен отходить к Карсу. Если бы оказалось, что это стихийное движение происходит потому, что войска выскользнули из рук Истомина, я усердно прошу Габаева сменить Истомина и атаковать турок. Громадной заслугой его было бы перед Кавказской армией, если бы он взял на себя оттеснить турок от Мерденека и прикрыть путь на Ардаган и далее на Ахалцих».
