Вернувшись на родину, Минов некоторое время работал в Борисоглебской школе летчиков в качестве инструктора по «слепым полетам», т. е. полетам по приборам. Среди его учеников были С. А. Леваневский, В. С. Молоков и другие выдающиеся впоследствии летчики.
В 1929 году Л. Г. Минов был направлен в служебную командировку в Соединенные Штаты Америки: надо было изучить аварийно-спасательную службу в военно-воздушных силах этой страны, методику подготовки американских летчиков к вынужденным прыжкам с парашютом.
На одном заводе, изготавливающем тренировочные и спасательные парашюты, Минова в шутку спросили, не пожелает ли он сам прыгнуть с парашютом. Леониду Григорьевичу этого только и надо было. 13 июня 1929 года он по всем правилам покинул самолет с парашютом на высоте 500 метров и благополучно приземлился. Вскоре известный американский парашютист Берт Уайт, который сопровождал Л. Г. Минова в поездке, предложил ему принять участие в соревнованиях на точность приземления. По условиям соревнований надо было на высоте 400 метров покинуть самолет и приземлиться как можно ближе к центру круга диаметром 35 метров.
В числе участников соревнований, которые состоялись 7 июля в городе Памона, были парашютисты, имеющие по нескольку десятков прыжков. Тем не менее советский участник удачно приземлился в круг, заняв третье место, в то время как знаменитый Берт Уайт оказался на пятом. Свой третий прыжок Л. Г. Минов совершил также в США, получив диплом парашютиста.
По возвращении из США Л. Г. Минов начал работать над подготовкой будущих инструкторов парашютного дела в Военно-Воздушных Силах Красной Армии.
26 — 29 июля 1930 года на аэродроме вблизи Воронежа летный состав 11-й авиабригады под руководством Л. Г. Минова начал тренировочные прыжки с парашютом. Прыгали с самолета «Фарман-Голиаф». За три дня было совершено семьдесят прыжков. Первыми советскими парашютистами стали Я. Д. Мошковский, И. И. Поваляев, А. С. Стойлов, К. Н. Затонский, П. В. Кондратьев и другие. Прыжками в Воронеже было положено начало массовому развитию парашютного дела в нашей стране. Во время этих прыжков были сделаны съемки учебно-агитационного фильма «Парашют». Этот фильм сыграл большую роль в подготовке летного состава как учебное пособие.
Затем Л. Г. Минов и его помощники начали показные прыжки в авиационных частях, а также подготовку инструкторов в Гатчине. С марта по октябрь 1931 года 160 человек совершили 550 прыжков с парашютом.
К этому же времени относится и начало экспериментальных работ в парашютизме. В частности, состоялись прыжки в ночное время на неосвещенную площадку, прыжки с малых высот (200–250 метров). Медики приступили к изучению влияния прыжка с парашютом на организм человека. Ими было проведено несколько сот медицинских обследований парашютистов: на земле, при подготовке к прыжкам в самолете, перед отделением от самолета и после приземления.
Но парашютизм еще не стал массовым в наших Военно-Воздушных Силах.
Авиационное наследство, доставшееся нам от царской России, было ничтожно мало и устаревшее в техническом отношении. Разнотипные, плохо укомплектованные самолеты благодаря мужеству и мастерству летчиков еще кое-как продолжали летать. Спасательных авиационных парашютов не было вообще. В 1926 году Научно-исследовательский центр Военно-Воздушных Сил закупил лучшие образцы заграничных спасательных парашютов и произвел их сравнительные испытания
Большинство парашютов было забраковано. Полностью отвечающим современным требованиям признали неавтоматический парашют американского конструктора Ирвина. Как ни бедна была наша страна в то время, но, заботясь о безопасности летного состава, выкроила необходимую сумму в золотой валюте для закупки около тысячи восьмисот таких парашютов. Одновременно было приобретено несколько десятков учебно-тренировочных парашютов для ознакомительных прыжков летного состава. Тем временем наша промышленность приступила к изготовлению отечественных парашютов.
Впервые воспользоваться спасательными парашютами пришлось летчикам истребительной авиации. Приведу лишь два эпизода.
18 мая 1930 года произошло столкновение в воздухе двух самолетов-истребителей, атаковавших в порядке учебной тренировки самолет «противника». У одного из столкнувшихся самолетов были отбиты крылья, и он вошел в правый штопор. Летчик решил оставить самолет. Напрягая силы (вращение было энергичным), он стал правым коленом на борт кабины и, находясь в самолете, на высоте около тысячи трехсот метров, выдернул вытяжное кольцо. Раскрывшийся парашют выдернул летчика из кабины. Это был первый случай в наших Военно-Воздушных Силах вынужденного оставления самолета методом «срыва».
В марте 1931 года опытный летчик, командир отряда истребителей А. Г. Минов, брат Л. Г. Минова, спасся на парашюте при следующих обстоятельствах. Во время учебного полета самолет перешел в отрицательное пикирование. Летчик принял все меры к тому, чтобы вывести его в режим нормального полета, но безрезультатно: машина все больше и больше поворачивалась на спину. Когда до земли оставалось около четырехсот метров, видя безнадежность положения, летчик решил покинуть самолет и, как только отстегнул привязные ремни, был выброшен из кабины.
Наряду с благополучными исходами покидания самолета в аварийных ситуациях, были случаи, заканчивавшиеся трагически, которые происходили главным образом из-за неумения прыгать с парашютом.
Справедливости ради надо сказать, что были и такие летчики, которые считали, что парашют совершенно не нужен и что он только мешает в работе. Некоторые полагали, что прыгать вообще не следует, что надо стараться спасти машину во что бы то ни стало. Но благодаря работе первых инструкторов парашютного дела среди летного состава, благодаря молодежи, приходящей в авиационные части из школ летчиков, постепенно менялись старые летные традиции, создавались новые, проникнутые духом времени, развития техники, основанные на научных знаниях, на строгом выполнении приказов, на дисциплине.
На сборах парашютистов в Евпатории мы изучали историю и теорию парашютного дела, материальную часть парашютов, осваивали навыки укладки и эксплуатации учебно-тренировочного парашюта, на котором и предстояло совершить первые учебные прыжки.
Пришел и долгожданный день первого прыжка. Получив приказ готовиться, мы — будущие инструкторы — еще раз осмотрели парашюты, подогнали подвесную систему под свой рост и в назначенное время прибыли на летное поле аэродрома.
Трехмоторная машина, словно необъезженный конь, нервно дрожала, готовая пойти в воздух. Разместились в удобных креслах самолета. Последними поднялись в машину наш инструктор и выпускающий Леонид Григорьевич Минов. Дан старт. Самолет, ревя моторами и выбрасывая клубы отработавшего газа, все быстрее и быстрее бежит по взлетной полосе и, плавно отрываясь от земли, набирает высоту. В застекленные окна кабины видим, как уплывает выложенная на аэродроме буква Т (посадочный знак), ангары, а в стороне — Евпатория, окаймленная широким полукругом залива.
Самолет плавно делает последний разворот и ложится на прямую, проходящую точно над посадочным знаком. Леонид Григорьевич открывает дверь самолета и, держась за ручку, смотрит на землю, определяя точку отделения от самолета, затем взмахом правой руки подзывает первого парашютиста, «пристрелочного». Прыгая, он должен уточнить расчет, а мы сможем увидеть, куда надо приземляться. Сидим не шевелясь, запоминая все движения «пристрелочного». Вот он подошел к двери, поставил на борт левую ногу, правой рукой взялся за вытяжное кольцо, отодвинул запасной парашют вправо. Мы, как один, незаметно для себя приподнимаемся со своих мест. Выпускающий слегка касается рукой плеча парашютиста, и тот, наклонясь вперед, бросается вниз.
Не отрываясь, смотрю в окно и вижу, как парашютист летит, раскинув ноги. Ясно видны стоптанные подошвы его сапог… Мгновение — и над ним вспорхнул маленький вытяжной парашют, который тянет за собой основной. Освободившись, основной парашют вспыхивает белоснежным куполом-полушаром. И сразу же парашютист повисает под огромным зонтом. Машина идет на следующий круг, и борт самолета поочередно оставляют еще два парашютиста. Моя очередь. Ерзаю в кресле, глядя то на Леонида Григорьевича, то на землю, то на теперь уже маленькие беленькие зонты, под которыми спускаются мои товарищи. Врач, стоящий рядом, замечает мое волнение. Взяв мою руку, считает пульс — девяносто вместо семидесяти. То ли для успокоения, то ли для разрядки хлопает меня по плечу и говорит: «Хорошо!»
Подхожу к открытой двери. С высоты 600 метров смотрю на землю и впервые по-новому ощущаю высоту. Земля кажется необычной, не такой, какой привык ее видеть из кабины своего истребителя. И город в стороне, и синий рукав залива кажутся маленькими от ощущения высоты. Не верится, что, шагнув в бездну, опустишься на землю…
