– Ну? Едем? Куда ты делся?
– Знаешь… как сказать?.. В общем, нет, не едем… Типа того, что в следующий раз. Ничего, а?
Я растянул губы в улыбке, а потом стянул их обратно. Хмыкнул. Чего уж тут говорить долго?
Ехать до дома на долгой пустой электричке метро было скучно. Всю дорогу до дома в голове крутилась глупая старая песенка: «Все, что нужно человеку, – это любовь». Да, думал я, действительно. Все, что на самом деле нужно человеку, – это любовь.
Глава I
Вильгельм Райх: скрытая угроза
All you need is love! – голосили Beatles в том году. Патлатые британские похабники тянули гласную «а-а» в слове «love», и всем казалось, будто над миром наконец-то встает солнце новой эры.
Середина 1960-х была волшебным временем. Оно еще не было полуднем, куда больше оно напоминало серые сумерки перед началом рассвета. Мастурбация по-прежнему расценивалась как признак смертельно опасной болезни. Геи оставались вне закона, а за супружескую измену можно было сесть в тюрьму. Принуждение жены к оральному (а уж тем более анальному) сексу любой суд рассматривал как вполне обоснованную причину для развода. Но песня британцев уже звучала, и от этого людям казалось, будто солнце вот-вот взойдет.
Ключиком, отпирающим любую дверь, в ту прекрасную эпоху являлось короткое слово «секс». В любую предыдущую эпоху эта сторона жизни рассматривалась как что-то не до конца человеческое. Понятно, что человек должен размножаться, и что единственным способом размножения является именно секс. Но говорить об этом и тем более восторгаться этим в приличном обществе не стал бы никто. Половая жизнь – это ведь почти то же самое, что и пищеварение: все это есть, но вряд ли кто-то станет вслух обсуждать поход в туалет после обильного ужина. Британский премьер-министр Уинстон Черчилль как-то сказал, что искренне верит в мудрость Бога, сотворившего наш мир, но никогда не мог понять, почему Он дал людям столь странный способ производства себе подобных?
В разные эпохи люди по-разному смотрели на самих себя. Когда-то считалось, что главное в человеке – это божественная искра, заключенная внутри каждого из нас. Потом стали думать, будто главное в человеке – это его разум, отличающий нас от всех иных живых существ. В гигантских империях древности люди были уверены, что каждый из нас рожден для того, чтобы играть четко определенную ему роль: тот, кто рожден крестьянином, должен пахать, а тот, кто рожден воином, – воевать. После того как империи пали и на их руинах стали возникать современные государства, позиция упростилась: люди просто должны приносить пользу обществу и окружающим. Но никогда прежде никто не заявлял, будто человек – это машина для получения удовольствия. И вот в 1960-х общепринятой стала именно эта точка зрения.
А что годится для получения удовольствия лучше, чем секс и наркотики? Именно поэтому 1960-е стали эпохой двух революций: во-первых, психоделической, а во-вторых, сексуальной. Человек рожден для счастья. То есть для того, чтобы получить максимум удовольствия. Жизнь каждого из нас должна состоять из максимального количества оргазмов, а все, что этому мешает, должно быть запрещено.
В сан-францисском районе Хайт-Эшбери длинноволосые мальчики, лежа на газонах, не спеша вводили свои пенисы между ног точно таким же длинноволосым девочкам, а те смеялись и совсем не чувствовали смущения. И надо всем этим, как гимн нового мира, звучала песня Beatles «Все, что тебе нужно, – это любовь».
Победные залпы сексуальной революции прозвучали в США и Франции приблизительно в середине 1960-х. При этом сам-то термин возник почти на полстолетия раньше. Впервые словосочетание «сексуальная революция» употребил австрийский психоаналитик Вильгельм Райх.
На биографии этого человека я бы остановился поподробнее. Райх родился на территории нынешней Западной Украины. Сто лет назад эти земли принадлежали дряхлеющей, но пока все еще крепкой Австро-Венгерской империи. Папа будущего психоаналитика занимался сельскохозяйственным бизнесом и был, как положено, очень авторитарным мужчиной. Разговаривать в семье он разрешал только на приличном немецком языке, а плебейский идиш не мог даже слышать. Жену ревновал ко всему, что шевелится. Детей бил.
Маленький Вильгельм был яркой иллюстрацией к любому учебнику по психоанализу. Если присмотреться внимательно, то найти у него можно все возможные фобии и комплексы. Отца он боялся, брата терпеть не мог, к матери испытывал чересчур горячую для ребенка любовь. До тех самых пор, пока как-то от нечего делать не забрел на сеновал и не обнаружил там обожаемую маму с задранной юбкой, а рядом – молодого местного учителя без брюк.
Пару дней помучившись, он все же решил, что об увиденном стоит рассказать отцу. Тот выслушал историю с каменным лицом, а потом запер детей в спальне, чтобы не мешали, и предложил жене поговорить начистоту. Разговор вышел долгий, и сразу после него мама Вильгельма повесилась. Папа похоронил неверную супругу, но забыть ее не смог, очень скоро слег и тоже умер. Еще через три года умер и брат Вильгельма. Юный Райх остался круглым сиротой.
Какое-то время он пытался управлять фамильной фермой. Но тут началась Первая мировая. Плюнув на сельское хозяйство, Вильгельм записывается в австрийскую армию. Сражался храбро, был удостоен пары медалей. Говорили, что как-то на фронте судьба свела его с молоденьким ефрейтором Адольфом Шикльгрубером, который в те годы еще не сменил фамилию на Гитлер. Впрочем, может быть, и врут. После дембеля Райх поступил в Венский университет на кафедру медицины. И тут с ним произошло событие, изменившее всю его дальнейшую жизнь: в Вене Вильгельм познакомился с профессором Зигмундом Фрейдом.
Австро-Венгерская империя, подданным которой был молодой Райх, была могучей державой, да только кто сегодня помнит об этом государстве? Сто лет тому назад оно рассыпалось на части, раскололась на полторы дюжины новых, независимых государств и сегодня воспринимается как что-то совсем допотопное, типа Вавилонии или античного Рима.
Однако в начале ХХ века ничто не предвещало империи столь незавидную судьбу. Австро-Венгрия тогда крепко стояла на ногах. Армия ее состояла из австрийцев, венгры рулили экономикой, славянские подданные пахали землю, ну а за интеллектуальную жизнь отвечали евреи.
Евреев в Австро-Венгрии было чуть ли не десять процентов населения. Многие из них были богаты и получили отличное образование. При этом восточноевропейские евреи все равно оставались подавляемым меньшинством: их не любили ни в Вене, ни в Берлине, ни в Петербурге.
Евреям отказывали в приеме на работу, запрещали заниматься определенными профессиями и жить в определенных городах, а в Одессе, лежавшей по соседству с родиной Райха, их просто убивали во время погромов. Стоит ли удивляться, что книги, которые писали эти люди, были посвящены одному, но очень важному вопросу: что значит быть свободным человеком в нашем нынешнем мире? И что вообще такое человеческая свобода? Как стать свободным и счастливым, если в мире не видно никакого счастья и никакой свободы?
Вариантов было предложено много, на любой вкус. Родоначальники сионизма Герцель и Жаботинский считали, что главная задача евреев – создать собственное государство, в котором евреев никто бы больше не притеснял. Революционеры Маркс и Троцкий шли еще дальше и считали, что в будущем люди станут жить при коммунизме, так что вопрос с государствами рассосется сам собой. А психоаналитики Фрейд и Вильгельм Райх предложили зайти вообще с другой стороны.
Во фрейдовской клинике Райх сперва стал клиническим ассистентом профессора, а позже дорос даже и до кресла вице-директора. Именно на нем лежала обязанность принимать сплошным потоком идущих пациентов. Модный, только-только появившийся фрейдизм казался людям лекарством от всех болезней. В течение дня Райху приходилось разговаривать с десятками людей. И главное, что он видел: эти люди несчастны. Они ведут жизнь, которая им не нравится. Людям хочется чего-то совсем иного, но они не знают, чего.
Несколько лет подряд Райх пытался понять, в чем тут причина. И к середине 1920-х ответ был готов. Райх пришел к выводу, что люди несчастны просто потому, что не умеют получать удовольствие. Потому что счастье (был уверен Вильгельм) – это ведь и есть максимум удовольствий.
Беседуя с пациентами, Райх обнаружил, что большинство из них страдает хронической сексуальной неудовлетворенностью. То есть не получает от секса ну никакого удовольствия. Притом что самого секса в их жизни – хоть отбавляй. Проблема в том, что люди совершенно не умеют им заниматься. Партнера они стеснялись, себя тоже. Чем заниматься в постели, представляли плохо. А уж верхом стыдобы они считали потерять контроль над собой и отдаться потоку наслаждения. Вместо того чтобы испытывать удовольствие, люди изо всех сил ему сопротивлялись.
