Ознакомительная версия.
Примерно через два часа после первого в тот день столкновения Гёдде получил донесение, что кормовой радиолокатор засек противника. Скоро на всех палубах зазвенела боевая тревога.
Гёдде приник к своему прибору с удвоенным вниманием, тщательно изучая море впереди.
В 12.21 в неясном полуденном свете Гёдде заметил по обоим бортам какие-то темные пятна. Скоро пятна стали более четкими. Повернув колесико директора правой рукой, Гёдде щелкнул левой рукой тумблер переключателя и сообщил:
– Впереди по левому и правому бортам три силуэта!
В это же время он услышал, что похожие доклады идут с контрольных позиций с других пунктов. Когда первые приказы шли к зенитчикам, а директоры на башне управления ловили цель, на фоне все более отчетливых силуэтов показались вспышки огня. Темные тени – вражеские корабли – дали первую серию орудийных залпов, затем вторую, третью. Оглушительный разрыв над кораблем и внезапный желтый свет, выхвативший из темноты окружающее пространство, заставил Гёдде оторвать глаза от цели и оглядеться. Три или четыре ослепительных желто-белых солнца нависли над кораблем, подобно привидениям. Лучи ярко осветили надстройки и палубу «Шарнхорста».
«Осветительный снаряд!» Эта мысль возникла в голове как бы сама собой. Гёдде вновь прильнул к линзам своего прибора. Громадные столбы воды поднялись на пологих волнах рядом с кораблем – и в этот же самый момент две передние башни «Шарнхорста» с тремя 11-дюймовыми орудиями в каждой открыли огонь по вражеским кораблям, идущим по правому борту. Начался уже второй за 26 декабря бой.
Стоя на открытом месте на мостике, контр-адмирал Бей наблюдал за вражеским огнем, в то время как капитан и начальник артиллерии бросились в свои пункты управления, как только было доложено о появлении английских кораблей. Затем капитан шагнул к еще открытой бронированной надстройке поста управления на левом борту и выкрикнул приказ капитану:
– Поверните налево; мы должны уйти!
– Яволь, герр адмирал! Лево руля! Все машины – полный вперед. Новый курс – 135°. Начальнику артиллерии – корабль поворачивает налево.
Быстро увеличив скорость, «Шарнхорст» повернул на восток, тяжело накренившись на правый борт; директоры управления огнем главных и второстепенных орудий при этом продолжали непрерывно следить за своими целями. В башнях артиллеристы отвели в сторону орудия, чтобы этим компенсировать влияние поворота судна. Теперь кормовая башня «С» на квартердеке с ее тремя пушками могла целиться в противника. Второй артиллерист, капитан-лейтенант Витинг, добавлял огонь двух передних башен, имеющих по две 5,9-дюймовые пушки, пока они были способны стрелять по цели.
Старшина Гёдде заметил, что после первых трех или четырех залпов снаряды «Шарнхорста» зажгли один из трех английских крейсеров, – его контуры уже были четко видны, примерно на уровне его кормовой трубы. Другой крейсер также получил попадания в нос и корму и давал огромный столб дыма. Между залпами корветтен-капитан Бреденбройкер объявил:
– Всем постам: сильные взрывы у противника.
Затем тяжелые орудия дали новый залп. Впереди и позади английских крейсеров из моря поднимались столбы воды от 11-дюймовых снарядов. Они стояли несколько мгновений, словно гигантские фонтаны, а затем опадали. На их месте образовывались широкие круги пены, колыхавшейся в ритме волн. К своему удовольствию, Гёдде заметил, что залпы, которые по приказу начальника артиллерии производились в четкой последовательности, почти всегда поражали противника. «Шарнхорст» продолжал поворачиваться на восток, и английские корабли оставались все дальше позади. Снова Гёдде, который следил за противником, увидел попадание в один из крейсеров. Из его передней части вырвался гигантский сноп пламени, скоро сменившийся облаком черного дыма. Старшина пришел к выводу, что вражеский огонь, который поначалу был точен, начал слабеть под быстрыми залпами главных орудий «Шарнхорста», хотя расстояние и было намного меньшим, чем во время первого столкновения утром. Примерно через двадцать минут враг окончательно исчез из виду, закрытый снегом и дождем.
В 12.41 англичане прекратили огонь. Через четверть часа, в 13.00, капитан отдал приказ старшему артиллеристу; этот приказ позднее был повторен всеми сигнальщиками.
– Отбой тревоги.
В этом втором столкновении с Соединением-1 (10-й эскадрой крейсеров под командой адмирала Барнетта) «Шарнхорст» не получил ни единого попадания.
Медные гильзы от использованных боеприпасов следовало выбросить за борт. Проветривались большие орудийные башни, из которых еще не ушли газы кордита[18]. Стучали цепями подъемники боеприпасов. Запасы снарядов были пополнены; быстро проверялся расход в башнях и батареях. Небольшие повреждения были мгновенно устранены механиками. Скоро начальнику артиллерии поступили доклады о готовности.
Тем временем в штурманской рубке командующий со своим штабом, капитаном и штурманом обсуждал сложившуюся ситуацию.
– Черт побери, – прорычал адмирал, – так мы вообще не доберемся до конвоя. Крейсеры каждый раз появляются как раз там, где мы хотим совершить нападение. Это те же, что мы видели утром, Хинтце?
Капитан ответил не сразу, сначала он молча положил очки с двойными стеклами в кожаный футляр.
– Я склонен согласиться с вами, герр адмирал. Начальник артиллерии думает так же, как и вы. Мне кажется невозможным, что эти крейсеры – те же, что мы видели сегодня утром, но по разрывам снарядов я понял, что снаряды были того же калибра. Старший артиллерист считает, что это были 8– и 5,9-дюймовые снаряды. Я, – добавил он с улыбкой, – специалист в области торпед.
– По всей видимости, они до сих пор идут за нами, – продолжил контр-адмирал, – по крайней мере, так говорит доклад с поста кормового радиолокатора. Но на горизонте ничего не видно. Будем надеяться, что скоро мы от них оторвемся. Я не вижу смысла в том, чтобы предпринимать третью попытку добраться до конвоя.
Он замолчал, и на какое-то время установилась тишина.
Нам неизвестно, обсуждалось ли на этом совещании, которое, без сомнения, имело место после второго боя, превосходство английских радиолокаторов или возможное присутствие вражеских тяжелых кораблей, о которых было доложено в 11 часов.
Адмирал подошел к столу с картами, еще раз проверил расстояние до берегов Северной Норвегии, взглянул на указатели курса и скорости и перевел взгляд на капитана:
– Возвращайтесь в Норвегию, Хинтце. Альта-фьорд. Какой у нас курс?
Корветтен-капитан Ланц, штурман, взял линейки, положил их на карту и провел отчетливые линии карандашом.
– 155°, герр адмирал.
Командующий кивнул капитану:
– Курс 155°. Скорость 28 узлов. Вы можете сказать морякам, что мы возвращаемся на базу. Благодарю вас, господа.
Через несколько минут «Шарнхорст» начал разворачиваться. Поскольку корабль шел на юг, то ветер и течение теперь оказались навстречу кораблю, и тяжелые волны начали заливать палубу. Полярный день уже кончился, и на корабль опустилась тьма. Артиллерийские расчеты больше не готовились, но впередсмотрящим отдали приказ усилить наблюдение.
Скорее всего, контр-адмирал Бей, возможно обеспокоенный докладом об обнаруженных пяти кораблях, решил направиться к норвежскому побережью, чтобы не быть отрезанным английскими силами, после того как вторая попытка напасть на конвой потерпела неудачу. Из мер, предпринятых командующим, и из сказанного экипажу, о чем сообщили выжившие, можно с большой степенью достоверности заключить, что на «Шарнхорсте» предполагали, что один из пяти кораблей является тяжелым, а гросс-адмирал дал ясный приказ, в котором «Шарнхорсту» запрещалось при любых обстоятельствах вступать в бой с тяжелыми кораблями.
В 13.15 по радио пришло сообщение с подводной лодки Любсена – в нем говорилось, что в 11.30 разведка обнаружила конвой; координат в сообщении не было.
В 13.45, то есть после завершения второго боя с Соединением-1, 4-я флотилия эсминцев получила неподписанное радиосообщение: «4-я флотилия эсминцев должна выйти из боя!»
Внимательно исследовав сообщение, находящийся на «Z-30» командир флотилии, капитан Йоханнессон, решил, что подпись «Шарнхорст» была передана в искаженной форме, и этот приказ, что естественно, показался ему странным. Поскольку не было ясно, относится ли информация к действиям против конвоя, обнаруженного подводной лодкой Любсена, или же означает, что сворачивается вся операция, Йоханнессон обратился по радио к командующему за дальнейшими инструкциями. Ответ «Шарнхорста», полученный в 14.20, гласил: «Вернуться на базу!»
Причина, по которой было отдано это распоряжение, неизвестна; больше флотилия не получала сигналов по радио, которые могли бы что-либо прояснить, – и ни один из офицеров «Шарнхорста», который мог бы знать причину, по которым адмирал отпустил эсминцы, не выжил. По всей видимости, это решение не было вызвано нехваткой топлива или погодными условиями. Английские эсминцы, которые имели примерно такой же тоннаж, столкнулись с той же проблемой – усилившимся волнением на море, – однако вполне с ним справились. Контр-адмирал Бей, прежний командующий флотилией эсминцев, знал лучше, чем кто-либо другой, чего можно ожидать от его кораблей, и был хорошо осведомлен о традиционной драчливости, которая была характерна для эсминцев.
Ознакомительная версия.
