Ознакомительная версия.
Первый из «подопытных» ничего не заметил. Конечно же, это был спокойный, не любящий эксцессов флегматик. Второй зверски избил экспериментатора. Естественно, это был нервный, легко возбудимый, психованный холерик. Третий из испытуемых засмеялся, а четвертый – заплакал.
Третий был явно уравновешенный сангвиник, у которого почти всегда хорошее настроение. А четвертый, понятное дело, был меланхолик, слабый тип высшей нервной деятельности. Этот слабый тип, как у него водится, принял мелкую неприятность невесть за какую трагедию.
Типы темпераментов есть и у людей, и у животных. Но по поводу человека Иван Петрович предполагал, что у него есть еще и…
Вторая сигнальная система
«Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды, как общеприродной, так и нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это – первая сигнальная система, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу систему действительности, будучи сигналом первых сигналов» [63] .
Итак, слово – «сигнал сигналов». Если вы услышали звяканье тарелок и ложек и у вас началось слюновыделение – это действие первой сигнальной системы. Если вас позвали обедать и слюновыделение началось после этого – речь идет о действии второй сигнальной системы.
Все, что мы узнаем с помощью слов, – вторая сигнальная система. Слушая и воспринимая слова, человек может интересоваться, хотеть есть, пугаться, испытывать возбуждение самого разного рода. Самого объекта нет в помине, а слово все равно возбуждает.
В этом наблюдении И.П. Павлов, несомненно, прав. Он даже немного не довел до конца свою собственную мысль. Ведь человек управляется словом, даже если это слово отражает несуществующую реальность. Мы много чего напридумывали – но собственные выдумки для нас так же реальны, как и существующее «на самом деле». Никогда не существовала собака Баскервилей, не бегала по болотам графства Дартмур. Но если вы вспомните о ней, пробираясь по лесной тропинке поздним вечером, – ваше путешествие не станет уютнее.
У животных, уверял Павлов, ничего подобного нет и не может быть: животные не знают отвлечения и обобщения. Только в процессе труда и владения речью развиваются эти самые обобщение и отвлечение.
Если животные и понимают речь человека, то не понимают ее смысла, они реагируют на звучание, звуковой образ. Если собака умеет «подавать лапу», бессмысленно говорить ей «вложи мне в руку конечность». Не поймет. А вот бессмысленное звукосочетание, близкое к «дай лапу», – поймет. Если кто-то, страдающий полипами в носу, скажет «ай папу» – собака узнает понятное ей сочетание звуков и даст лапу. А потом будет ждать, что ее похвалят и наградят.
На вопрос, откуда взялись труд и владение речью, Павлов ничего не отвечал. Точно так же он не отвечал на вопрос, не могло ли это самое отвлечение и обобщение повлиять на труд и развитие речи…
Павлов писал только о том, что для психически нормального человека вторая сигнальная система всегда важнее, чем первая. Вот только важнее она для разных типов людей в разной степени. Люди художественного типа остро воспринимают окружающее, вторая сигнальная система для них не в такой уж большой степени преобладает над первой. Люди мыслительного типа склонны к постоянному отвлечению от действительности, использованию общих понятий, абстракциям, точному знанию. Непосредственные впечатления для них менее важны и не дают таких ярких впечатлений. Средний тип, соответственно, промежуточный между художественным и мыслительным.
Что ж, все логично… Чем дальше от «непосредственных впечатлений, тем совершеннее тип человека и его психики. Кроме холериков и флегматиков, которые есть и среди животных, люди имеют только им одним присущие типы высшей нервной деятельности.
Иногда говорят о «правополушарных» людях, мыслящих образами, и о «левополушарных», мыслящих словами. Предполагается, что правое полушарие мозга в большей степени «управляет» образами и первой сигнальной системой, чем левое. Левое, соответственно, «отвечает» больше за логические конструкции, выраженные словами, чем за образы и первичные впечатления.
Такого рода мнения высказывались не раз и учеными, но в целом в мире науки у них мало сторонников. Давно известно, что и словесные конструкции, и зрительные образы вызывают возбуждение в коре обоих полушарий. Известно и то, что при повреждении одного из полушарий другое легко его заменяет, а тип высшей нервной деятельности нисколько не изменяется. В общем, не очень получается с этими самыми «правополушарными» и «левополушарными» людьми. Образ красивый, но далекий от действительности. Вот в обыденном сознании он сохранился! О «правополушарных» и «левополушарных» приходится слышать постоянно.
Что же до самого представления о второй сигнальной… Красиво написано и интересно. Даже жаль, что главное в этой теории – неправда. Не существует никакой непроходимой грани между психикой человека и психикой других животных. Павлову очень хотелось, чтобы она была, и большинству ученых его поколения – тоже. Поэтому Павлов ее придумал, а большинство поддержало. Но точно так же во времена Птолемея большинство ученых полагали, что Солнце крутится вокруг Земли.
Когда появляется психика?
Обычно под психикой понимают особый образ действительности, «живущий» в сознании живого существа. Этот образ формируется под влиянием объективной реальности, но существует почти независимо от того, что царит вокруг нас на самом деле.
Существует ли такой образ действительности у осьминога, мухи или у миноги? Про муху, скорее всего, придется ответить отрицательно. Насекомые – и правда скорее живые автоматы. А вот минога… Тем более осьминог… Выскажу предположение, за которое многие уважаемые коллеги меня укусят или накажут еще более строго: не дадут мне читать свои гениальные труды. Я прихожу в ужас от такой перспективы, я лязгаю зубами и покрываюсь холодным потом… Но как сказал Аристотель: «Платон мне друг, но истина мне дороже!»
И потому я высказываю глубокое убеждение: наверняка зачатки психики рано или поздно найдут и у примитивнейших позвоночных, и у интеллектуалов мира беспозвоночных: уж у осьминогов и кальмаров наверняка.
На данный момент это только предположение, основанное не на твердом позитивном знании, а на общих соображениях и на интуиции. И (если уж говорить правду, только правду и всю правду) еще мое предположение основывается на нежной любви ко всему живому на Земле.
Но, по крайней мере, млекопитающие и птицы обладают психикой – это уже не предположение, а факт!
Давно установлено, что животным снятся сны, в их сознании происходит оперирование образами, их анализ и синтез. Если подопытной собаке перерезать нервные окончания, связывающие центр сна с центрами торможения, спящее животное начнет вставать, нюхать, убегать от опасности… Собственно, этот жестокий опыт особенно наглядно показывает, что животным иногда снятся сны. Собаке ничего не нужно перерезать в мозгу, чтобы видеть, как она во сне перебирает ногами – бежит куда-то. Иногда она поскуливает или глухо тявкает во сне. Иногда явно убегает от чего-то страшного. Собаке снятся сны – жаль, мы не можем увидеть то, что видит она в эти минуты.
Кошки считаются животными более примитивными: но и коты во сне вздрагивают, шерсть у них встает дыбом на загривке, они глухо, напряженно сообщают кому-то:
– У-у-у-у….
То ли дерутся с кем-то, то ли кто-то во сне загнал бедных котов на забор.
Если животному что-то снится – значит, у него есть психика, внутренний мир, живущий в его мозгу. Животное, к сожалению, не может рассказать, что именно он видит во сне. Но что животные просыпаются то встревоженные, то повышенно жизнерадостные – факт. Наверное, содержание снов может их угнетать или, наоборот, радовать. А то, что видят во сне, они, наверное, не очень отличают от реальности, как это типично для совсем маленьких детей. Малышам ведь тоже снятся сны.
Насколько мне известно, сны снятся даже самым примитивным из плацентарных млекопитающих. Я лично наблюдал хомяка, который во сне перебирал лапками и угрюмо сопел. Его усики шевелились точно так же, когда он наяву находил кусок морковки или капусты. Наверное, он и во сне обнаруживал что-то вкусное и изо всех сил бежал к этой замечательной морковке.
Один человек, державший крыс, рассказывал, что крысы во сне бегут куда-то, пищат, пытаются принюхиваться… Значит, психическая деятельность у них есть. Видимо, она есть у всех животных, которые спят.
Можно спорить о том, спят ли рыбы и лягушки. В конце концов, зимняя спячка – это не совсем то же самое, что сон. Но ящерицы и крокодилы точно спят… Что-то им снится, интересно? Будет грустно, если мы этого так никогда и не узнаем.
Ознакомительная версия.
