Ознакомительная версия.
«Закончили мы полёты примерно в 18 часов. Часов в 19 нас разоружили – поступила команда “снять с самолетов оружие и боеприпасы и разместить их в каптерках“ – дощатых и фанерных сарайчиках за хвостом самолётов…
И мы спросили: «Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ издал»?! Даже к командиру полка Емельяненко обратился и говорит: “Ну почему“?! А командир полка разъяснил командирам эскадрилий: “Приказ командующего“, а командиры эскадрилий нам»35.
Василий Бардов считает, что речь тут идет о Павлове, но это вовсе не обязательно. Приказы авиаполкам должен был отдавать командующий ВВС округа. Но продолжим…
«Многое и до этого дня делалось будто “по заказу“: был начат ремонт базового аэродрома в г. Лида, не были подготовлены запасные площадки, было уменьшено число мотористов и оружейников до одного на звено…
Бардов. А как было до этого?
Долгушин. А раньше было: техник (это был офицер, как правило, техник-лейтенант), механик, моторист и оружейник. А тут посчитали, что артиллерист свою пушку драит, пехота свою винтовку драит – а почему летчикам не драить?! И отняли у нас! А потом, сразу же в первые месяцы войны все ввели! Сразу же ввели: почувствовали, что идиотство натворили!
И летчики таскали пушки. А пушку вставить в крыло… Оно же не широкое! И вот туда пушку вставить… А там центроплан прикрыт дюралью и люк, куда пушку совать – он тоже дюралевый и все на шпильках – все руки обдерёшь!»
Тревогу в полку объявили в 2.30, еще до нападения немцев. Но летчики, вместо того, чтобы разбежаться по самолетам, принялись таскать ящики с боеприпасами и вставлять обратно пушки. В результате полк начал подниматься в воздух примерно в 6.30 – 7 часов.
Есть и еще свидетельства подобного рода. Вот, например, интервью летчика Анатолия Короля. Перед войной его полк был перебазирован на аэродром Высоко-Мазовецк в Западной Белоруссии, в 30 километрах от границы.
«На 21 или 22 июня командир полка назначил учения и приказал снять с самолетов вооружение. На учениях должен был присутствовать командующий Белорусским военным округом. В субботу, 21-го, он не смог приехать, учений не было. А 22-го рано утром, в начале пятого, прозвучала боевая тревога»36.
В 13-м скоростном бомбардировочном авиаполку было несколько по-другому, – но с тем же результатом:
«…На воскресенье 22 июня в 13-м авиаполку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали! Особенно напряженными были последние два дня, когда по приказу из авиадивизии полк занимался двухсотчасовыми регламентными работами, то есть, проще говоря, летчики и техники разбирали самолеты на составные части, чистили, регулировали их, смазывали и снова собирали. Трудились от зари до зари.
Вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие летчики и техники уехали к семьям в Россь, а оставшиеся в лагере с наступлением темноты отправились на площадку импровизированного клуба смотреть новый звуковой художественный фильм “Музыкальная история“. Весь авиагарнизон остался на попечении внутренней службы, которую возглавил дежурный по лагерному сбору младший лейтенант Усенко»37.
В 10-й спецавиадивизии 21 июня во второй половине дня получили приказ округа об отмене боевой готовности и разрешении отпусков. Правда, там командование, чуть-чуть подумав, все же решило перестраховаться и приказ выполнять не стало.
Это все примеры откровенной измены. Было еще и немало деяний на грани раздолбайства и саботажа. Например, незадолго до войны стали завозить на приграничные аэродромы новые самолеты, но не прислали инструкторов. На местах пытались организовать обучение своими силами, «по инструкциям» – однако ничего не вышло. И большинство этих современных, последних моделей самолетов либо были уничтожены, либо достались немцам.
Или, например, предсмертное деяние командующего ВВС ЗапОВО Копеца. В 9.30 утра 22 июня он передал 9-ю, 10-ю и 11-ю смешанные авиадивизии в оперативное подчинение командующим 3-й, 4-й и 10-й армий. В результате летчики провалились в управленческую дыру: штаб округа ими не управлял, командармам же было не до них (а командующему погибающей в Бресте 4-й армии Коробкову вообще ни до чего). Летчики были фактически предоставлены самим себе – без информации, без управления.
А вот как погиб полк, в котором служил Долгушин.
«Смеркается, и нам команда – «перелететь в Лиду». Наш полк первым взлетает. А в Лиде от аэродрома лишь половина осталась[10]… Прилетели, сели. Горючего нет, боеприпасов нет… Летчики по 3–4 вылета сделали, не жравши, температура высокая, все грязные, потные. Горючее в цистерне, под землей. Чем доставать? Даже ведер нет – а у нас баки почти пустые. Техсостав нас еще догоняет. В общем, перелетели. Поужинали и легли спать. Устроились в гостинице, в подвале. Это трехэтажное здание было. Только заснули, – тревога. Поднялись и к самолетам, – а баки пустые. Что делать? Никто ничего не знает. Чем заправлять машины? Нечем… Только мы в подвал зашли: одна за другой пошли шестёрки, восьмерки Ме-110 – и оба полка разбомбили совершенно. А мы ничего сделать не можем! Исправных самолетов было очень много, но без горючего, без оружия… Никто не стал этим интересоваться… Просто поступила команда – уезжать»38.
Как просто – горючее есть, а заправлять нечем. Помните, штаб ПрибОВО особо беспокоился о воронках и ведрах? В данном случае отсутствие ведер послужило причиной гибели двух авиаполков. А всего, согласно «Википедии», 22 июня было потеряно 738 самолетов, в том числе 528 самолетов уничтожены на аэродромах или брошены при отступлении.
Такое проходило не в одном ЗапОВО. В годовом отчете о боевой деятельности ВВС Северо-Западного фронта за период с 22.06.41 по 1.07.42 черным по белому сказано:
«Не считаясь с тем, что 19.6.41 г. в связи с создавшейся неблагоприятной обстановкой частям был отдан приказ о переходе в боевую готовность и рассредоточении материальной части с базовых аэродромов на оперативные, о выходе штабов ПрибВО на КП в район Паневежис, командованию и авиационным частям конкретных указаний не давалось, а наоборот, в ночь с 20 на 21 и с 21 на 22.6.41 г. авиационным частям было приказано производить ночные тренировочные полёты. Вследствие чего большинство бомбардировочных полков подверглись бомбардировочным налётам противника в момент послеполётного осмотра материальной части и дозаправки её горючим. Лётный состав был только что распущен на отдых после ночной работы…»39
Как видим, похожие вещи происходили в разных округах, в том числе и там, где к командующему особых претензий не возникало (командующий Северо-Западного фронта Кузнецов репрессирован не был). Но если не возникало претензий к командующему, то к кому тогда они возникали? Ведь должны были возникнуть, непременно должны!
А теперь давайте вспомним известный «список 25-ти». Это двадцать пять человек, которые были расстреляны 28 октября 1941 года в Куйбышеве. Считается, что они были казнены без суда, на основании предписания Берии, но на самом деле в тексте оного предписания черным по белому написано, что сотруднику особых поручений спецгруппы НКВД (проще говоря, расстрельщику) «предлагается выехать в г. Куйбышев и привести в исполнение приговор – высшую меру наказания (расстрелять) в отношении следующих заключенных…»40 А значит, приговор был. Да почему бы ему и не быть – в первые месяцы войны совершенно официально, по суду, постреляли достаточно народу с немалыми звездами, этим-то с чего особое отношение?
И вот что интересно: из 25 членов данного списка не меньше трети так или иначе имеет отношение к ВВС.
Генерал-полковник Штерн – начальник Главного управления ПВО НКО. Летчики вспоминают о том, что средств ПВО на аэродромах было очень мало или они вообще отсутствовали.
Генерал-полковник Локтионов – с ноября 1937-го по ноябрь 1939-го – начальник ВВС РККА, затем, до июля 1940 года – заместитель наркома по авиации.
Генерал-лейтенант Смушкевич – сменил Локтионова на посту начальника ВВС РККА, в августе 1940-го стал генерал-инспектором ВВС, а в декабре – помощником начальника Генштаба РККА по авиации.
Генерал-лейтенант Рычагов – преемник Смушкевича на посту начальника ВВС РККА, а с февраля по апрель еще и заместитель наркома по авиации.
Дивинженер Сакриер – заместитель начальника вооружения и снабжения Главного управления ВВС РККА.
Генерал-майор Володин – начальник штаба ВВС РККА.
Генерал-лейтенант Проскуров – у этого вообще карьера извилистая. Лихой ас испанской войны, по возвращении он с какого-то перепугу был назначен начальником Разведывательного управления РККА. Как и следовало ожидать, не справился, после чего в сентябре 1940 года был назначен командующим ВВС Дальневосточного фронта, а в октябре – помощником начальника ГУ ВВС РККА по дальнебомбардировочной авиации.
Ознакомительная версия.
